Дела семейные, переводчик Lileia

[bifwhobang]

Название: Дела семейные
Автор: Bagheera
Ссылка на оригинал: “A Family Affair”
Переводчик: Lileia
Бета: Saint_HELLga
Иллюстратор: Carcaneloce
Персонажи/Пейринг: Координатор Нарвин, Лила, НЖП, Романа
Дисклеймер: не наше, а жаль
Тип: джен
Рейтинг: G
Жанр: приключения, интриги, расследования
Размер: макси, 19 431 слово в оригинале
Саммари: Лила и Нарвин вынуждены работать в паре, чтобы раскрыть заговор против Президента Мэтайаса.
Примечания: 1) фик переведен на Big Who Bang 2016
2) события происходят между эпизодами «Бомба для разума» и «Панацея», третьего сезона «Галлифрея»
Ссылка на пост иллюстраций: bifwhobang.diary.ru/p209011964.htm
Ссылка на скачивание: fb2 | doc

Прошло уже три дня с тех пор, как лорд Мэтайас стал Президентом Галлифрея, а Нарвин только подбирался к нижним слоям неразобранной почты, сложенной на рабочем столе. Над корреспонденцией он работал в часы затишья, и по сравнению с суматошными заседаниями Высшего Совета, работа с бумагами приносила благословенный покой. Возможно, год назад Нарвин был бы доволен атмосферой, царившей среди Орденов. Сейчас осторожны в высказываниях были все, даже те члены Высшего Совета, которые до гражданской войны были самыми рьяными последователями реформ Романы. Казалось, все жаждали побыстрее вернуть статус-кво, сложившийся до правления Романы и до войны, словно все неприятности можно было просто замести под коврик и благополучно о них забыть. Назначение Вэльеса Канцлером было одобрено практически единогласно. К сожалению, Нарвин не разделял энтузиазма своих коллег. Тот особый консерватизм, присущий Вэльесу, еще в довоенные времена считался устаревшим, а сейчас и вовсе был совершенно реакционным. В лучшем случае его можно было назвать попыткой выдать желаемое за действительное, в худшем же – еще одной формой опасного радикализма.

Неприязнь между ними с Вэльесом была взаимной и носила не столько политический характер, сколько личный. Нарвина уже тошнило от бесконечных уколов со стороны Вэльеса в связи с тем, что он поддерживал Роману во время войны и в последующих президентских выборах. Вот только сегодня утром, когда Нарвин столкнулся с ним, возвращаясь из президентского кабинета, Вэльес в своей излюбленной едкой манере поинтересовался, как поживает Лила.

– Откуда бы мне знать, я не видел ее с того дня, как Роману посадили под домашний арест, – честно, но тем не менее раздраженно ответил Нарвин.

– Да-да, конечно, – многозначительно ответил Вэльес, вызывая у того еще большее раздражение.

Чуть позже, разбирая корреспонденцию, Нарвин обнаружил причину самодовольства Канцлера – записку от Мэтайаса касательно ежегодного пересмотра виз для инопланетных жителей Галлифрея. Короткая записка гласила: «Рассмотрите, Вэльес мне уже плешь проел по этому поводу». Нарвин пока не решил для себя, что же его раздражало больше – мелочность Вэльеса, который держал зуб на Лилу за ее преподавание в академии, или то, что Мэтайас так быстро поддается влиянию.

Однако же в одном они были правы: виза действительно истекла, и ее продление было в юрисдикции НРУ. Нарвин подумал, что решит этот вопрос, но не так, как им хочется. Первым импульсом было идти к Мэтайасу и заявить ему, что Канцлер не имеет прав указывать НРУ, как им работать, но затем ему в голову пришло более элегантное решение.

Он отправил одного из своих агентов на поиски Лилы и углубился в работу, радостно представляя себе, как вытянется лицо у Вэльеса, когда он обо всем узнает. Мгновением позже Нарвин призадумался, сомневаясь в верности своего решения. Так ли уж хороша была эта идея? Он же не мстил – мстить было бы непрофессионально. Он поразмыслил над этим, мысленно составив целый список очень хороших причин для исполнения задуманного. Довольно кивнув, взял следующее письмо из уменьшающейся стопки бумаг и открыл его. Если кто-то попытается оспорить его решение или же попросить обосновать его, он был готов предоставить целый ряд обоснованных аргументов.

Вскоре дверь открылась без стука, впуская посетителя. Лила вошла в кабинет так уверенно, словно и не была слепой. Выглядела она куда более отдохнувшей, нежели сам Нарвин, но куда менее довольной.

– А-а, Лила, – начал было Нарвин, но прежде чем он успел ее хотя бы поприветствовать, она его прервала.

– Зачем ты приказал мне сюда явиться?

– И не думал приказывать, – он не собирался вот так сразу вступать в бой. – Я просто попросил тебя прийти.

– Ты послал одного из своих шпионов найти меня и привести сюда. Он был очень груб, и тебе повезло, что я не вернула его тебе назад с ответом, вырезанным на его тощей груди.

– Я был бы тебе очень признателен, – нахмурился Нарвин, – если бы ты не калечила тех немногих надежных агентов, что у меня остались.

– Надежных? – Лила ухмыльнулась. – Я думала, что типы вроде тебя никогда не бывают надежными, Нарвин.

Он не совсем понял, имеет ли она в виду агентов НРУ или собственно повелителей времени, но решил не уточнять.

– Именно по этому поводу я и собирался…

– Что? Так ты вызвал меня сюда, чтобы сказать мне, что я не могу тебе доверять? – ее тон был невинным, но по лицу было видно, что разговор ее забавляет. Она явно насмехалась над ним, что Нарвин принял за хороший знак, учитывая обстоятельства.

– Лила, прошу, хоть раз дай договорить и не перебивай. Все эти переходные периоды для человека с моим кругом обязанностей – очень напряженное время, поэтому я надеюсь, что мы быстро все обговорим и покончим с этим. Как ты помнишь, у нас прошли сроки ежегодного рассмотрения визовых дел.

Лила немного напряглась, сбитая с толку внезапным поворотом:

– Я такого не помню… А-а, ты говоришь о той штуковине, которую вы выдаете всем инопланетникам, чтобы сказать им, насколько им тут не рады и что они должны выметаться, как только их срок закончится? У меня такой никогда не было.

– Вообще-то разрешение есть и у тебя, – поправил ее Нарвин, – хотя я вполне понимаю, почему ты об этом не знала. Возможно, Андред или К-9 сделали всю подготовительную бумажную работу, а потом разрешение просто автоматически обновлялось, потому что ты была замужем за галлифрейцем.

Лила нахмурилась. Нарвин видел, что все это для нее стало полной неожиданностью, что, наверное, было к лучшему, потому что Лила вполне была способна ринуться в бой против галлифрейской бюрократической машины, а это стало бы сущим кошмаром.

– То есть ты имеешь в виду, – сказала она, хмурясь все сильнее, – что теперь, когда Андред мертв, у меня нет этой «визы»? И что ты заставишь меня покинуть планету, как тех инопланетных студентов из академии?

– Ну, возможность, что разрешение не продлят, и правда существует, раз уж ты больше не жена повелителя времени и твой официальный статус президентского телохранителя будет вот-вот отозван…

Лила рассмеялась ему в лицо, удивив Нарвина. Смех был резким, коротким и горьким, но по-прежнему дерзким.

– И ты думал, что я буду умолять вас, повелителей времени, позволить мне остаться? Мне казалось, ты меня лучше знаешь, Нарвин. Я не стану никого умолять, потому что не хочу оставаться. На этой планете меня больше ничего не держит. Она забрала мою молодость, моего мужа и мое зрение, у меня не осталось больше ничего, что она могла бы еще отобрать. Я с радостью улечу отсюда.

На миг Нарвина словно оглушило. Такого он не ожидал.

– Но ты не можешь! – он так торопился ее остановить, что даже не успел подобрать понятные слова.

Лицо Лилы приняло озадаченное выражение:

– Не могу? Но ты только что сам сказал…

– Это вообще не обсуждается. Ты не просто какая-то инопланетянка, ты была телохранителем Президента! Ты хоть понимаешь, какими знаниями ты обладаешь и насколько серьезно это может сказаться на нашей безопасности?

– Я вас не предам!

– Я и не намекал даже, – уверил ее Нарвин. – Но ты и правда считаешь, что далеки или сонтаранцы, в случае чего, будут у тебя вежливо спрашивать об этом? Нет, отпустить мы тебя не можем и точка.

– Чего же ты тогда хочешь? Здесь я не нужна, потому что не галлифрейка, но и отпускать ты меня не хочешь, потому что я знаю ваши тайны. Или вы меня тоже посадите за решетку, как Роману? – рука Лилы зависла над ножом. – Можешь попробовать, Нарвин, если твоя жизнь тебе не дорога.

– Вообще-то нет, – Нарвин откинулся на спинку кресла, довольный, что они наконец-то дошли до сути разговора. – У меня к тебе деловое предложение.

– Не нравится мне твой тон, – ее поза стала еще более напряженной.

– Уверен, мы оба останемся в выигрыше. Видишь ли, я сейчас в некотором затруднении. В гражданской войне я потерял очень много хороших агентов и, к сожалению, довольно многие из оставшихся предпочли Пандору и Даркел, так что в наших рядах раскол. Но это еще не все. В НРУ конкуренция всегда была высокой, кажется, несколько координаторов младшего ранга решили, что настал их час стать главным координатором. Возможно, они и сейчас так думают, так как мое положение при Мэтайасе сильным назвать очень сложно. Кажется, – Нарвин покашлял, чтобы скрыть свое смущение, – он считает меня «человеком Романы».

Лила молча слушала его, но от нее явно веяло упрямым неодобрением всего, что он только что сказал. Нарвин чувствовал себя неловко, а потому просто продолжил:

– Конечно, я буду сохранять верность Президенту и со временем разберусь с проблемами Управления, но до тех пор моя жизнь в опасности. И мне нужен кто-то, кому я могу доверять, кто-то, обладающий достаточной квалификацией, чтобы прикрыть мою спину. Короче, мне нужен телохранитель.

Наконец-то до Лилы дошло, но никаких признаков облегчения на ее лице не появилось. Вместо этого ее лицо ожесточилось, а в голосе послышалась горечь:

– А если я соглашусь, ты дашь мне разрешение остаться на Галлифрее.

– Именно так, – Нарвин не мог понять, что ей не понравилось в этом раскладе. Лила и раньше была прекрасным телохранителем и уже в течение определенного времени вроде бы не сильно возражала против их совместной работы.

– Нет, – ответила она.

Нарвин моргнул. Язык отяжелел и не хотел ворочаться, мысли вдруг смешались. Он попытался придумать ответ, но все, что смог выдавить, было неразборчивое «Нет?».

Горло сжало, и стало трудно дышать. Он посмотрел на свои руки: кончики пальцев были запачканы черным, словно он окунул их в чернила.

– Нарвин, – позвала Лила, – кажется, тебе плохо.

Стул со стуком отлетел, когда Нарвин рухнул на пол, корчась от судорог. Сквозь пелену он еще услышал, как Лила зовет доктора.

*

В медицинском блоке Лиле было неуютно. Неизвестная территория – тесная, уставленная множеством попискивающих и шипящих приборов – запутывала ее органы чувств, лишенные зрения. Ей приходилось напрягать слух, чтобы различить поверхностное дыхание Нарвина среди прочих звуков и подмечать в нем любые изменения. Не имея возможности видеть, только так она могла понять, просыпается ли он. Медсестра сказала, что раньше или позже, но он должен очнуться.

Лила все еще злилась на Нарвина, хотя даже самой себе она толком не могла объяснить, почему это «предложение» так ее рассердило. Она до сих пор еще многого не знала об этом мире, так иногда говорила Романа в разговорах о политике, и это означало, что она делает ей какое-то предложение. А Нарвин сказал это таким самодовольным тоном, словно знал, что она не посмеет ему отказать. И уже одного этого было достаточно, чтобы разозлить Лилу. Хуже того, помощь была нужна именно Нарвину, но вместо того, чтобы просто попросить ее помочь, он нашел способ, чтобы заставить ее сделать это. У Романы и для этого было название. Шантаж. Лила не знала, почему оно называлось именно так, но для ее ушей звучание было как раз правильным – скользким и неприятным. Но самое противное, что Нарвин ждал от нее благодарности, словно сделал ей большое одолжение.

Лила намеревалась высказать Нарвину, когда он проснется, все, что она думает о его поведении. А еще она чувствовала себя обязанной остаться у его больничной постели и дождаться хотя бы его пробуждения. Ее инстинкты не могли позволить ей бросить беззащитного человека, и кроме того, во время войны они с Нарвином сражались бок о бок, а это чего-то да стоило. И если бы он просто попросил ее о помощи, она бы помогла ему по доброй воле.

Прерывистое дыхание подсказало ей, что Нарвин приходит в себя.

– Письма, – прошептал он хриплым голосом, явно не до конца осознавая, где он, – я должен…

– Ты в медицинском блоке, – сказала ему Лила. – Я тебя сюда притащила.

– Как долго?

– Не стоит благодарности, Нарвин. Врач сказал, что я как раз вовремя. Он сказал, что тебя…

– Отравили, да, – нетерпеливо прервал ее Нарвин. – Я знаю. Яд был в одном из писем с моего стола, – он попытался сесть. Стон боли и скрип кровати подсказали Лиле, что попытка оказалась безуспешной. – Мне нужно выяснить, какое именно.

– Чтобы больше никто не пострадал?

– Чтобы тот, кто его послал, не успел замести следы! – раздраженно рявкнул Нарвин, но его организм решил, что повышать голос было ошибкой. Он начал задыхаться. – Но теперь они, скорее всего, знают, что это не сработало, так что только по письму я смогу отследить, кто это был.

Он был прав, и Лила почти согласилась, почти предложила ему свою помощь, но напомнила себе, что это же Нарвин, который не только не заслуживал помощи, но еще и не умел ее ценить.

– Доктор говорит, тебе повезло, что ты не регенерировал, – сказала она, поднимаясь. – Будь осторожен, Нарвин, потому что я сейчас уйду и больше спасать твою жизнь не буду. Может быть, если ты научишься заводить друзей и беречь их, тебе не придется никого заставлять тебе помогать.

– Друзей? – возмущенно ей вслед крикнул Нарвин. – Я координатор НРУ! У меня не та работа, чтобы заводить друзей!

– В том-то и беда, Нарвин, – пробормотала Лила. Она радовалась тому, что может наконец уйти. Нарвин доводил ее так, как не удавалось никому из повелителей времени. Большинство из них были обычными болванами, некоторые – чудовищами, но Нарвин, казалось, объединял в себе все то, что делало повелителей времени невыносимыми. Как Романа, он был так повернут на работе, что ко всему остальному оставался слепым и глухим. Как Даркел, он был жестоким и хитрым, и слишком трусливым для настоящей драки. Как Доктор, он всегда думал, что только он знает, как будет лучше, и всегда ее поправлял, но хуже всего было то, что иногда он казался храбрым и достойным человеком, на миг напоминая ей, ради чего она решила остаться на Галлифрее – только затем, чтобы снова доказать ей, как она ошибалась.

*

Романа какое-то время пораженно молчала, выслушав все, что пересказала ей Лила, а затем рассмеялась сухим нервным смехом, который у нее появился после выборов Мэтайаса Президентом. Сейчас она была уже не столь напряжена, лишившись власти, но вместо напряженности пришла горечь. Лила решила, что ничего хорошего в этой замене не было.

– Какой же он все-таки странный человек, наш координатор Нарвин, – наконец изрекла она. – Попросить именно твоей помощи!

Лила собиралась было уточнить, считала ли Романа ее плохим кандидатом в телохранители из-за слепоты, но гордость заставила ее придержать язык. Вместо этого она спросила:

– Нарвин сказал правду? Он действительно может заставить меня покинуть Галлифрей?

– Иностранцы на Галлифрее находятся в юрисдикции НРУ, – неохотно согласилась Романа, – так что да, наверное, может. Но я практически уверена, что за этим стоит что-то еще, а не просто Нарвин… Вполне возможно, что это Мэтайасу хочется, чтобы ты улетела, просто чтобы отыграться на мне.

Лила вполуха слушала как Романа продолжала говорить о Мэтайасе. В последнее время она только о нем и говорила, чего Лила не могла понять. Ведь Роману предал Браксиэтель, а Мэтайас просто шел за ним. Тем не менее, Романа ни словом не упоминала Браксиэтеля, словно Мэтайас захватил президентское кресло самостоятельно.

Романа замолчала, Лила подняла голову и увидела, что ее отвлекло – в комнате появился К-9.

– Хозяйка, – сказал он, – мне нужно сейчас уходить.

– Уходить? – удивилась Романа. – Куда? Зачем?

– В Паноптикон, в штаб НРУ, – ответил тот. – У меня встреча с координатором Нарвином для получения дальнейших инструкций.

– С Нарвином? – воскликнула Лила. – С каких это пор он тебе дает указания?

– Поправка, хозяйка Лила: координатор Нарвин не давал инструкций этому модулю. Он послал сообщение, запрашивая моего содействия, и я принял запрос.

Лила развернулась к Романе, почти ожидая взрыва президентского гнева, но Романа просто сказала с горечью в голосе:

– Понятно. Крысы бегут с тонущего корабля.

– Поправка, хозяйка: данный модуль изготовлен на Земле по образцу рода canis lupus, известного там под названием «собака», а не rattus norwegicus, известного как…

– Да ладно, ты прекрасно знаешь, что Романа имела в виду, К-9, – упрекнула его Лила. – Так это правда, ты тоже ее предаешь?

– Просьба координатора Нарвина никак не связана с хозяйкой Романой. Более того, существует 74,9% вероятности того, что моя помощь координатору Нарвину принесет ей пользу.

– Правда? – встрепенулась Романа. – Каким образом?

– Данный модуль не имеет права раскрывать информацию. У вас нет необходимого допуска к секретной информации.

– К секретной информации? – Романа была впечатлена. – Ну-ну, похоже, Нарвин затевает что-то грандиозное. Интересно, что бы это могло быть такое.

– Предположение, хозяйка, – несколько смиренным тоном произнес К-9, – мой анализ показывает, что координатору Нарвину все еще может понадобиться помощь хозяйки Лилы.

– Конечно, понадобится, – оскалилась Лила. – Но это не означает, что он ее получит.

Романа коснулась руки подруги.

– Нет же, Лила, – сказала она, понижая голос до заговорщицкого шепота, – К-9 прав. Я хочу знать, что Нарвин делает, особенно если это будет в нашу пользу. А ты будешь моими глазами и ушами, – Романа на миг запнулась, понимая, что именно сказала. – Прости, Лила, это я в переносном смысле.

– Знаю, – ответила Лила, отступая от нее. – Если бы ты говорила то, что думаешь, ты бы сказала, что я бы могла на тебя шпионить.

– Наверное, именно это я и имела в виду, – вздохнула Романа, сдаваясь. – Но, Лила, ты должна понять, – ее голос стал почти умоляющим, выдавая ее отчаяние, – я так мало могу! Я схожу с ума, сидя тут дни напролет, отрезанная от всего мира, и мне совершенно нечем заняться. У меня, кроме тебя, не осталось друзей! Теперь мне никто не поможет, иначе стала бы я тебя просить о таком?

Лила, неловко переминаясь, спросила:

– Ты уверена, что это… это поможет тебе?

– Да, да, поможет! – с готовностью отозвалась Романа. – Если бы я знала, что сейчас происходит в Паноптиконе, я бы подготовилась к последующим выпадам против меня. Приближается заседание суда по моему делу, мне нужна любая информация.

Романа и раньше просила ее шпионить за людьми. Лила никогда не испытывала восторга по этому поводу, но сейчас это ей совсем не понравилось. Мысль о том, что нужно будет шпионить за Нарвином, напоминала ей о поступке Андреда. Еще она подозревала, что Романа преувеличивает, чтобы уговорить ее. Если так оно и было, то Романа была ничуть не лучше Нарвина, просто она для манипуляций использовала надежду, а Нарвин пытался использовать страх. С другой стороны, может быть, Романа и не преувеличивала. Лила не разбиралась в политике повелителей времени настолько, чтобы быть в том уверенной. Возможно, это действительно поможет в борьбе с врагами Романы. Но даже если и нет, отчаяние Романы было настоящим, и Лила не могла ей отказать.

*

– Лила! Какой сюрприз.

Нарвин даже не пытался скрыть, что сюрприз для него был очень неприятным. Он-то надеялся, что К-9 явится без своих хозяек. Он планировал разобраться с Лилой позже, лучше всего после того, как решит текущее неприятное дело, но, естественно, ему не повезло.

– И что заставило тебя вернуться?

– Хозяйка Лила пересмотрела ваше предложение о трудоустройстве, – заявил К-9. Лила попыталась незаметно пнуть его по металлическому корпусу.

– Спасибо, К-9, я и сама могу говорить.

Нарвин нахмурился, разглядывая их обоих. Он было предположил, что Лила увязалась за псом, чтобы сказать, что К-9 ему не отдадут, или потребовать объяснений, для чего он понадобился. Он определенно не ожидал того, что она все же согласится быть его телохранителем, ведь ее отказ был таким красноречивым.

С другой стороны, возможно, Романа объяснила ей, что пересмотр визы происходит не по вине Нарвина. В таком случае он был готов простить Романе все те необоснованные обвинения, которыми она в него бросалась годами.

– Уверен, что так и есть. И что же ты хотела мне сказать?

Лила поколебалась чуть дольше, чем полагалось. Иногда у нее получалось притворяться – во время войны Нарвин был свидетелем таких случаев – но вообще-то она плохо умела что-то скрывать.

– Я прикрою твою спину, Нарвин, – наконец произнесла она, но ее это явно не радовало.

Он подавил разочарование.

– Это хорошая новость, но в данный момент мне не требуется твоя компания. Я на день уезжаю из Цитадели.

Он собирался посетить место, которое в данный момент в плане опасности могло посоперничать со штабом НРУ, но он совершенно точно не хотел тащить туда Лилу ни насильно, ни по ее доброй воле.

– Да? – Лила чуть склонила голову. – Ты охотишься на своего почти убийцу в пустошах? Но там я как раз могу быть куда полезнее К-9.

– Что? А, нет, нет, – Нарвин энергично помотал головой. – К-9 не поедет со мной. Он останется тут, в моем кабинете. Можешь оставаться с ним, если хочешь.

– Координатор Нарвин сделал предложение данному модулю поработать его секретарем в свое отсутствие, – пояснил К-9, звуча при этом несколько самодовольно. – Я буду исполняющим обязанности главного координатора НРУ.

Лила сначала пораженно замерла, а потом от души рассмеялась:

– Ты хочешь, чтобы К-9 работал вместо тебя, Нарвин? Сначала ты зовешь меня, потом его – у тебя что, настолько отчаянное положение?

Впервые Нарвин был рад, что Лила его не видит, потому что от ее смеха у него запылали щеки.

– Оно не отчаянное! Мне просто нужен кто-то компетентный для этой работы, и в данный момент это именно К-9. Он компетентный, надежный и не подозревается в покушении на меня. И вообще, внешность обманчива, а я считаю К-9 одним из самых мощных компьютеров на всем Галлифрее с тех пор, как мы потеряли Матрицу.

– Ого, – сказала Лила, все еще смеясь, – ты слышал, К-9? Похоже, ты нравишься Нарвину.

– У меня и правда нет времени, – координатор резкими движениями натянул перчатки. – К-9, все необходимые указания находятся в файлах, которые я тебе раньше передал. Надеюсь, что до завтра смогу вернуться. Лила, хорошего дня.

Вполне предсказуемо (его никогда не оставляли в покое именно тогда, когда ему это было нужно) Лила последовала за ним, выходя из кабинета. Абсолютно все агенты, мимо которых они проходили, таращились на них без зазрения совести, но Лила, разумеется, этого не видела. А вот Нарвин видел, но времени на то, чтобы отчитать их за это, у него не было.

– Я тебе не верю, – заявила Лила. – Если то место, куда ты отправляешься, безопасное, то почему ты берешь с собой оружие?

Нарвин автоматически потянулся к стазеру.

– Но как ты…

– Я слышала, как ты проверил предохранитель, прежде чем мы вышли из кабинета. Так куда мы идем?

– Мы никуда не идем. Если так хочешь знать, то это личное дело, которое не имеет ничего общего с работой. Это… дела семейные.

– Семейные? – эхом откликнулась удивленная Лила. – Надо же, Нарвин, я не знала, что у тебя есть семья!

– Конечно, есть! Почему у меня не должно быть семьи? И чтобы ты знала, Дом Стиллхейвен является одним из великих древних Домов Галлифрея, фактически, он намного старше домов Диптри или Хартсхейвен.

Лицо Лилы смягчилось:

– Ты говоришь правду.

– Как мило, что ты мне веришь. Наконец-то. А теперь прошу меня извинить, у меня плотный график, и мне нужно добраться до другой стороны горы Кадон до наступления ночи. Не путайся под ногами.

Они дошли до транспортного ангара НРУ, в котором на текущий момент находилось всего несколько свежевыращенных капсул ТАРДИС и парочка флаеров. К одному из них Нарвин и направился. Однако зайти в него он не успел: Лила, следовавшая за ним по пятам, вдруг преградила ему путь, встав у входа.

– Ты бы не улетал навещать свою семью в такое время, если бы это не было очень важно. Ты всегда делаешь что-то с кор… – Лила запнулась, пытаясь вспомнить слово, – коры…

–Корыстной целью, – вздохнув, помог ей Нарвин.

– Да, вот. Это из-за убийцы? Ты думаешь, он нападет на твое племя?

– Нет! С убийцей это вообще не связано. Отстань от меня, или мне придется сказать К-9, чтобы он выслал за тобой парочку агентов. Скоротаешь ночь в камере задержания НРУ.

Лила фыркнула:

– К-9 тебя не послушает! Но если ты не возьмешь меня с собой, я пойду прямо к Мэтайасу и скажу ему, что ты от него кое-что утаиваешь.

Нарвин сжался – Лила даже не представляла, чем она угрожала.

– Нет! Президент ни при каких обстоятельствах не должен об этом узнать!

– Значит, я лечу с тобой, – она зубасто ухмыльнулась.

– Ладно, – со вздохом согласился он. – Только не говори, что я тебя не предупреждал.

*

– Чем я думал? – тридцать микропериодов спустя простонал Нарвин, когда понял, как будет сложно. Слишком часто его жизнь напоминала непрекращающуюся череду катастроф, но этот случай был поистине выдающимся. – Для нас обоих все было бы намного проще, согласись ты поносить эти одежды всего несколько часов. – Он снова попытался вручить Лиле одежды, найденные во флаере. – Они во всех отношениях лучше твоих шкур: чистые, практически новые, подходят для любых погодных условий…

– С чего ты взял, что они лучше? – поинтересовалась Лила. – Ты когда-нибудь носил кожаные вещи?

– Я даже не стану отвечать на такой бессодержательный вопрос. Ни один повелитель времени никогда не станет носить органический материал мертвых животных, когда есть совершенные и отличные синтетические материалы.

– У Романы в шкафу есть кожаные туфли. Я их сама видела, они красного цвета, – победно сдала подругу Лила.

– Что ж, даже Романе хватает благоразумия держать их в шкафу.

– Я ношу одежды воина племени севатим. Зачем мне еще какие-то одежды?

– Ты одета очень… неформально, – Нарвин дипломатично умолчал о том, что на ней надето почти то же самое, что и во время ее работы под прикрытием в качестве экзотической танцовщицы. Да и вообще, он старался по возможности как можно меньше упоминать о той миссии.

Лила вовсе не считала, что он выразился дипломатично:

– То есть, ты хочешь сказать, я одета как инопланетница.

– Я имел в виду то, что сказал. Мы едем на очень официальное мероприятие.

– Я не хочу надевать эту одежду, Нарвин, – она скрестила руки на груди.

– Да что с ней не так? Это стандартная форма НРУ и…

– Вот что с ней не так! – раздраженный тон Лилы сменился на огорченный.

Нарвин сел в кресло, все еще держа форму в руках. Такого поворота он не ожидал.

– Ты так сильно презираешь разведывательное управление?

Она отвернулась, уголки губ опустились, выдавая горечь:

– Андред носил такую одежду, когда стал Торвальдом.

– А-а, понятно, – Нарвин пожалел, что не додумался до этого раньше. Ему не хотелось, чтобы Лила считала, будто он забыл об Андреде. Да он и не забыл: после ошибочного решения довериться Даркел, вся эта история с Андредом и Торвальдом стала одной из самых сокрушительных неудач в его карьере, до сих пор вспоминать об этом было мучительно. Учитывая, что именно из-за него Андред ушел в подполье, а он этого даже не понял, что его содействие Даркел привело к тому, что Романа пошла на поклон к Пандоре, а это, в свою очередь, привело к гибели Андреда, на Нарвине лежала весомая часть вины. Целый ряд ошибочных суждений с его стороны – очень непрофессионально.

Он углубился в управление флаером, наблюдая, как они пролетали над залитыми красным закатным солнцем склонами Кадона. Лила хранила молчание, но Нарвин не мог заставить себя обернуться и посмотреть на нее, даже зная, что она его не видит.

– Андред был… хорошим агентом, – наконец сказал он.

– Не хочу об этом слышать!

– Нет, Лила, выслушай меня. Из Андреда получился агент лучше, чем Торвальд когда-либо мог бы стать, потому что все, что он делал, было ради Галлифрея. Не могу согласиться с его методами, но уважаю его намерения. Его смерть была трагедией, которой можно было бы избежать, если бы я сразу осознал, что у меня под носом происходит.

Только вот в тот момент Нарвин даже не подозревал, что с Торвальдом что-то не так. Он просто посчитал, что регенерация хорошо сказалась на трудовой дисциплине Торвальда. Андред был сосредоточен на работе, а не на политике и власти, и ему можно было доверять, так что Нарвину понравилось с ним работать. Он был не просто хорошим агентом. Он был хорошим заместителем, предлагал конструктивные идеи, он был… идеальной правой рукой. Нарвин предположил, что все-таки это было самым подходящим термином, во всяком случае, более профессиональным, чем «друг».

Лила не издала ни звука, слушая, затаив дыхание. После долгой паузы она хрипло произнесла:

– Романа послала меня за тобой шпионить.

– О! – только и вымолвил Нарвин, не зная, расстраиваться ли из-за того, что так и не завоевал доверия, или из-за того, что его снова провели.

– Но я не буду шпионить, – ее голос слегка дрожал, то ли из-за гнева, то ли от страха, он не смог понять. – Ни для нее, ни для кого. После того, что случилось с Андредом… Я не стану такой, как он!

Она попыталась встать, но в небольшом флаере, летящем на полной скорости и маневрирующем между восходящими потоками воздуха гор Кадона, это было не самой лучшей идеей. Нарвин попытался ее успокоить:

– Я считаю, тут опасности никакой нет. Из тебя никогда не получится хорошей шпионки.

Ее дыхание немного успокоилось, и она спросила нормальным голосом:

– Ты думаешь?

– Да. Поверь.

– Ты это как шпион говоришь? – она сухо рассмеялась.

– Я тебе говорю это как человек, который раньше и не собирался работать на НРУ. Когда я только начал обучение, меня все бесило. Машины не притворяются и не действуют нелогично. Они подчиняются своим законам до конца. Ты можешь быть идеальным инженером по данным и ни разу не столкнуться с моральной дилеммой. Будучи шпионом, тебе приходится не только идти на компромиссы. Тебе приходится компрометировать себя. Ты не можешь себе позволить иметь друзей или честь. Чтобы сберечь свои самые ценные идеалы, тебе иногда приходится их предавать. Вот что пытался сделать Андред, и это его сломало. И если бы ты попробовала сделать то же самое, это сломало бы и тебя.

– Но ты-то не сломался.

Нарвин взглянул на Лилу, не совсем уверенный, было ли это вопросом или утверждением, или сомнением.

– Нет, – ответил он, – мне кажется, на меня это не сильно повлияло.

*

Лила не была так расстроена с тех пор, как потеряла зрение, или даже с тех пор, как умер Андред. Этот разговор с Нарвином вскрыл старые, плохо зажившие раны. В глубине души она знала, что ничего такого в этой одежде нет – она ничего не значит. Доктор как-то сказал ей, когда она спросила, зачем ему такой длинный шарф: «Не одежда делает из нас человека, а человек дает вес одежде. И я сейчас не о той устрашающей леди, что связала мне этот шарф, ведь она и не человек вовсе». Доктор обычно любил сказать что-нибудь в таком духе, что невольно вызывало вопрос – мудрец он или глупец, но ей казалось, что он прав.

Некоторые одежды обладали истинным могуществом, вроде пояса Президента на Галлифрее или церемониальных одежд шамана племени севатим, но могущественны они были потому, что являлись инструментом – полезным и сделанным человеком, а не потому, что они как-то особенно выглядели. Сила этой формы НРУ была только в ее голове, она получила бы власть над Лилой только, если бы она это позволила сама, но Лила не была уверена, что сильнее ее, а потому надевать форму боялась. Когда-то она считала себя сильнее Андреда, но так ли это? В этой битве острое лезвие и верная рука были бесполезны, здесь нужно было бороться сердцем, а оно было потрепано и надорвано, как подошва кожаного сапога, если слишком долго идти.

– Прибудем меньше чем через десять микропериодов, – донесся до нее голос Нарвина, и она услышала, как он трет виски, а затем как его рука, затянутая в перчатку, скользнула по металлу стазера, проверяя, на месте ли он. Звук был на удивление успокаивающим. Совершенно ясно, что Нарвин ожидает неприятностей, а сейчас это было единственным, что радовало ее сердце.

– Скажи мне, – она выпрямилась в кресле, – зачем тебе нужно оружие, чтобы навестить семью?

– Я не собираюсь его использовать, – ответил он, ощущая неловкость. – Это просто предосторожность. Если дело дойдет до драки, мы окажемся в меньшинстве. Так что будь добра, Лила, воздержись от провокаций.

– В меньшинстве? Там, куда мы пойдем, живет много твоих людей?

– В обычное время нет, но сегодня – особый случай. Наверное, пора уже тебе сказать. Я посещу церемонию прощания и зачитывания завещания.

– Кто-то умер?

– О да, кто-то умер, – мрачно хохотнул Нарвин. – И ты тоже при этом присутствовала, Лила.

– Правда? Но я не была знакома с кем-то из твоей родни!

Должно быть, Нарвин ошибся или просто не сказал об этом? Лила попыталась вспомнить тех, кто погиб на войне и по ком бы горевал Нарвин. На ум никто не приходил, но, с другой стороны, тогда она не сильно обращала внимание на чувства Нарвина, так как он, как и большинство повелителей времени, изо всех сил старался сделать вид, что чувств у него нет вообще, а Лила и Роману-то с трудом могла «прочитать».

– И кто же это?

– Верховный инквизитор Даркел, – сказал Нарвин, смакуя реакцию девушки на откровение.

– Даркел! – воскликнула Лила, инстинктивно выдергивая нож. – Она твоя родственница?

– Не из близких, но родней была, – ровным голосом ответил он. – Не стоит так удивляться, Лила. Большинство древних домов связаны друг с другом родством. Кажется, и с Романой мы какие-то дальние родственники, а бывший президент Браксиэтель среди прочих, менее славных связей, был в родстве с Президентом Флавией…

– Я не об этом, – Лила прервала Нарвина, прежде чем тот успел изложить ей все свое генеалогическое древо. – В моем племени все тоже имели родственные связи.

– Конечно, я не имею в виду собственно кровное родство, – продолжил он, не обращая внимания на слова Лилы. – Если бы мы все еще производили потомство биологическим путем, правящая верхушка Галлифрея была бы сильно вырождена. Существует причина, по которой повелители времени являются высшими существами, и суть здесь не только в длительности жизни. Большинство из нас являются продуктом скрупулезной генной инженерии, даже если в нас и присутствуют гены родителей.

– И что в этом такого особенного? – фыркнула Лила просто, чтобы досадить Нарвину, поскольку его высокомерие ее сильно раздражало. – В моем мире существовал сумасшедший компьютер, который разводил людей как животных, точно так же, как со своими детьми поступаете и вы. В моем племени севатим были только сильные и смелые воины, которые могли бы выжить в лесу, а племя тэш жило на базе среди всяких компьютеров и машин, и они были такими умными, что с помощью разума могли проделывать всякие психические штуки.

Но Нарвина ее слова поразили, а не разозлили:

– Я… э-э… и представить не мог, что у твоего народа были передовые знания о евгенике. У меня складывалось впечатление, что вы были примитивными людьми.

– Не надо так поражаться, – Лила расстроилась еще больше. – Ничего хорошего в том не было!

– И все равно, согласись, система работала, по крайней мере, если судить по тебе. Мне кажется, мало кто из людей приспособлен к насилию и выживанию так, как ты, плюс к этому – у тебя нет очевидных дефектов, возникающих при инбридинге, – его тон был настолько самодовольным, что ей немедленно захотелось продемонстрировать это самое насилие. Она услышала, как Нарвин щелкал тумблерами и кнопками пульта управления, а потом вдруг сказал серьезным голосом: – Я лечу на эту церемонию прощания не из большого уважения к семье или к Даркел, Лила. Ты должна понимать, что Дом Стиллхейвен чрезвычайно консервативен. Никто из нас не поддерживал приход Романы на должность Президента, и самым ярым противником каждой из проведенных ею реформ был именно наш Дом. Более респектабельных или стабильных в политическом плане людей, чем моя семья, еще поискать надо: раньше никому из родственников Стиллхейвена и в голову не пришло бы противоречить законно избранному Президенту. Но, боюсь, те времена остались в прошлом.

– Они – наши враги.

– Зависит от того, кого ты подразумеваешь под «нами».

– Роману и тех, кто ей верен. Кого еще я могла иметь в виду?

– Конечно, я и забыл, – пробормотал Нарвин. – Но это еще не все. Браксиэтеля в нашем доме тоже особо не жаловали, и что бы они ни думали о Мэтайасе до выборов, когда он победил Даркел и получил президентство от Браксиэтеля, я уверен, что его тоже рассматривают как человека Романы.

– Хотя это и не так.

– Пока еще слишком рано об этом судить, – тон Нарвина навел Лилу на мысль, что либо он знал что-то, ей недоступное, либо делал вид, что знает больше нее – с этими повелителями времени никогда не угадаешь, они часто напускали таинственности. – В любом случае, в данный момент все это неважно. А важно то, что прославленный Дом Стиллхейвен считает Мэтайаса столь же плохим выбором, как и Роману. А раз уж я верен Президенту, то, значит, и я столь же плох. Если честно, это просто смешно, и я такого от семьи не ожидал, ведь я всегда ясно выражал свое недовольство радикальными реформами Романы…

– Значит, они и твои враги тоже, – подытожила Лила.

Нарвин устало вздохнул:

– Да. Помнишь то письмо, что чуть не отравило меня? Это было приглашение на церемонию прощания с усопшей.

*

Огромная территория с родовым гнездом Дома Стиллхейвен раскинулась на северных склонах горы Кадон с незапамятных времен. Его фундамент был заложен еще до строительства великой Цитадели, и с тех самых пор дом и его обитатели процветали, ведя уединенную жизнь среди гор, вдали от бурной жизни Капитолия. Это было практически самодостаточное поселение, в котором всегда пребывало от двадцати до двух сотен родичей Стиллхейвен. Нарвин, будучи ребенком, никогда не проводил особенно много времени на этих землях, и потому до сих пор удивлялся тому, какими истинно обширными были их владения. Земля там не обрабатывалась – сельское хозяйство прекратилось тут еще до времен Рассилона, а охота – даже в виде спорта – вышла из моды тысячелетия назад. Может быть, в эти сложные времена люди снова начнут обживать эти уединенные земли.

Сейчас Стиллхейвен был полон людей. Снижаясь перед посадкой, Нарвин увидел небольшой флот в миниатюре – там были флаеры, клипперы и множество других видов судов, разбросанных по лужайкам, словно причаленные в доках корабли, чьи солнечные панели и металлические бока горели в лучах заходящего солнца.

Нарвин в последний раз бросил страдальческий взгляд на Лилу. Естественно, в ней сразу же все опознают чужестранку-телохранителя Романы, но, с другой стороны, и черно-белые одежды НРУ Нарвина точно так же бросались в глаза. Он мог бы попытаться прилететь инкогнито – у него все еще оставались в гардеробе аркалианские одежды, в которых он с легкостью бы растворился среди своих родственников, но согласно едва сформировавшемуся в голове плану, принадлежность к органу власти должна была обеспечить его защитой. А потому он выбрал самую претенциозную форму с золотой оторочкой, ненужным поясом и ужасно неудобным воротником, из-за которого невыносимо чесались шрамы, полученные от осколков бомбы, почти прикончившей его во время военных действий. Но ему удалось выдержать разницу между впечатляющим видом и клоунским нарядом.

– Лила, – почти умоляюще произнес Нарвин, – говорить буду я.

– У меня нет желания общаться с твоим племенем, – ответила Лила рассеянно, осторожно выходя из флаера и ступая на траву. На миг ее лицо осветилось улыбкой, она подняла голову, наслаждаясь солнечными лучами, а затем снова нахмурилась и вздохнула: – Воздух здесь такой свежий и насыщенный. Жаль, что я не вижу неба.

– Долина считается… живописной, – неохотно признал Нарвин.

– По-твоему это значит «красивая»?

Он не ответил. Интерес Лилы заставил его более пристально осмотреться, и изменения, которые он заметил, перехватили у Нарвина дыхание. Когда Лила поняла, что он все еще молчит, она подошла ближе.

– Что-то случилось? – тихо спросила она.

– Южные ворота забаррикадированы, – ответил Нарвин, медленно осматривая территорию и подмечая все новые изменения. – На стенах подпалины, а на газонах палатки с беженцами. Я и не подозревал, что война докатилась так далеко.

– Ты не проверял, цела ли твоя семья?

– Не было времени, – рявкнул Нарвин и чуть спокойнее добавил: – И я никогда не думал, что Стиллхейвен когда-либо увидит войну. Эти стены не знали выстрелов десятки тысяч лет. В молодости оружие, пронесенное на такое мероприятие, вызвало бы скандал, а сейчас у дверей вооруженная охрана. Галлифрей представляет… представлял собой самую древнюю и самую мирную цивилизацию в галактике. На землях Галлифрея войны не было дольше, чем некоторым видам требуется времени, чтобы обрести разумность. Мы обладаем одним из самых мощных и смертоносных видов оружия во вселенной, но со времен рассилоновых войн мы никогда не использовали его ни для завоевания, ни для уничтожения. Вот это и делает нас величайшей цивилизацией из всех, понимаешь, Лила? Мир и стабильность.

– Больше не величайшая, – сказала Лила, – Война пришла и на Галлифрей, теперь вы ничем от всех остальных не отличаетесь.

Это было больно, особенно, учитывая, что Лила даже не пыталась скрыть довольный вид, но это было правдой.

– Мы опаздываем, – Нарвин мобилизовал весь свой авторитет и достоинство, каким обладал. – Похоже, что большая часть гостей уже на месте. Все время держись меня.

– Прикрыть спину? – уточнила Лила, следуя за ним, все еще осторожничая на незнакомой территории.

– Да, но еще и внимательно слушай, что говорят вокруг. Пользуйся этими своими инстинктами и тихо подсказывай, если замечаешь что-то подозрительное.

– Но если это так опасно, почему ты не взял больше оружия и своих людей? – поинтересовалась она.

– Потом поговорим, – они как раз подошли к главному входу, где, к удивлению Нарвина, стоял чопорный молодой человек в ливрее охраны дома Стиллхейвен и, держа в одной руке стазер, проверял приглашения.

– Имя? – требовательно спросил охранник.

– Главный координатор НРУ Нарвин. Я есть в списке.

Однако охранник проигнорировал список, он полунасмешливо, с примесью сладострастия пялился на Лилу. Нарвин опасно сузил глаза:

– А это леди Лила из дома Диптри.

Лила моментально вспыхнула гневом:

– Никакая я не леди из… – развернувшись к нему лицом, начала она, но тут же получила незаметный тычок локтем от Нарвина, на который, при других обстоятельствах, он бы никогда не отважился.

– Леди Лила из дома Диптри, – повторил он еще раз чуть громче и просто пошел мимо охранника, зацепив того плечом и потянув за собой свою спутницу.

– Ты доведешь до того, что нас вышвырнут раньше, чем мы успеем войти, – прошипел он яростно.

– Но я же не леди из дома Диптри, – прошипела она в ответ, стряхивая его руку. – Андред мертв, а я просто Лила из племени севатим. Тебе этого не достаточно?

– Да я бы тебя представил как тайную дочь Рассилона, если бы думал, что это хоть кого-нибудь здесь впечатлит, – рявкнул Нарвин. – Ну честно, ты что, совсем тонкостей не понимаешь, да?

Даже если Лила и собиралась ответить, звук гонга ей помешал. Собравшиеся гости молча встали лицом к подиуму, на котором стоял очень старый представитель Дома в церемониальных одеждах, ударявший в гонг. Рядом с гонгом на пьедестале стояла урна. Старик прочистил горло и произнес: «В память о благородной Даркеллаквистраастрид я всех приглашаю на это поминание».

На этом церемониальная часть вечера завершилась, и Нарвин был очень рад, что пропустил все ритуалы и напыщенные речи. Без сомнения, Даркел затребовала полный пакет услуг со всей невозможной помпезностью. Большинство из молодых посетителей выглядели осоловевшими от ужасающей скуки, но более зрелая и ушлая часть гостей уже рассредоточивалась по газонам и заводила друг с другом нужные разговоры. Политика и интриги в память о ней — Даркел бы это одобрила.

Прежде чем он успел осмотреть толпу, чтобы хотя бы примерно понять, кто бы мог его отравить, к ним подошел низкорослый пожилой повелитель времени. Можно даже сказать, что он был древним, как по годам, так и по внешности, но его лицо лучилось здоровьем и бодростью.

– И кого же это мои старые глаза выследили? – воскликнул он, рассмеявшись своему каламбуру. – Ба! Да это же мой любимый племянничек, малыш Нарвин! И как в наше время поживают жучки? У Мардж они до сих пор на чердаке хранятся, знаешь ли. Всегда стонет о том, как ей жаль, что ты не сделал карьеры в Академии.

Нарвин все бы отдал за то, чтобы сбежать куда угодно, но дядюшка прочно вцепился в него своей костлявой, но крепкой рукой.

– Я сейчас работаю в Небесном Разведывательном Управлении, дядюшка Пенделл, – процедил он сквозь зубы.

Пенделл всегда был наименее любимым из его дядьев. До своей отставки тот работал в новостях и до сих пор оставался неисправимым болтуном, для которого самым большим развлечением было вытаскивать из каждого разные постыдные секреты. А прямо сейчас старикан подмигивал Лиле.

– Конечно, сынок, – он повернулся к Нарвину, – но даже у координатора должны быть увлечения. Хотя, как я погляжу, ты перешел к исследованию куда более экзотической фауны.

– Остерегись, старик! Я знаю это слово, и оно мне не нравится, – Лила гордо задрала подбородок и яростно уставилась в пространство повыше левого плеча Пенделла.

– Мне тоже не нравится, – быстро произнес Нарвин, чтобы не произошло столкновения (он сказал абсолютную правду, ибо сочетание слов «экзотический» и «Лила» в одном предложении заставляло его щеки предательски краснеть со времен той треклятой фальшивой конференции). – Лила… – он запнулся, потому что, черт возьми, он не мог ее назвать даже одним из своих агентов, ведь тогда вместо Пенделла его выпотрошит уже Лила. – Лила – моя спутница.

«Нет, нет, нет, это еще хуже», - подумал он.

– В смысле, я хочу сказать, что она мой телохранитель. Да, мой личный телохранитель.

Брови Пенделла взметнулись вверх, чуть не спрятавшись под копну волос, а сам он начал сдавленно хихикать.

– Что ж, – сказал он, заговорщицки понизив голос, – надеюсь, у нее в этих не особо широких рукавах не только ножи припрятаны. Если ты понимаешь, о чем я.

– Я тебе продемонстрирую свои ножи! – Лила сделала к нему шаг.

Что бы ни говорили о Пенделле, но трусом он не был. Он бросал оскорбления по меньшей мере пяти президентам в лицо и все еще оставался жив и на свободе, а ярость Лилы заставила его лишь отступить немного в сторону.

– Пожалуйста, не нужно, милочка. Я не хотел смутить Нарвина, он с этим и сам прекрасно справляется, – Пенделл похлопал Нарвина по плечу. – Тут есть люди, которые считают, что ты наломал дров, в политическом смысле, конечно.

Он развернулся на пятках, едва избежал столкновения с робослугой, шедшим с подносом с напитками, и тут же потерялся бы в толпе, если бы Нарвин его не догнал.

– Подождите, – он выдернул рукав из хватки Лилы и, пытаясь говорить тише, снова обратился к старику: – Пенделл, вы сказали, что тут есть кое-кто недовольный мною, но вы не могли бы сказать, кто именно?

Каким бы унизительным ни было сообщение Пенделла, на самом деле его можно было рассматривать как жест дружеской поддержки. Может быть, он захочет сделать еще одну дружескую подсказку. А уж если кто-то в Доме Стиллхейвен и знал все слухи, так это был он.

Пенделл нахмурился и снова отошел.

– Я бы сказал, что почти все, – сказал он уже без добродушия в голосе. – И если ты искал прощения, то я не понимаю, зачем ты притащил за собой телохранителя бывшего Президента. В политическом смысле это выглядит слишком неуклюже, даже для тебя. А теперь прошу меня простить, я тороплюсь на фуршет.

Пенделл ушел, и на этот раз Нарвин не пытался его остановить. Такое неожиданное развитие событий выбило его из колеи. Среди членов его семьи были люди, которых он мог бы заподозрить в желании убить его, если бы это принесло какие-то выгоды, но Пенделл среди них не значился. Боялся ли он приспешников Даркел, или ему просто было наплевать?

– Ты удивлен, – сказала Лила, остро подмечая детали, как и всегда. – Твой дядя не всегда был таким грубым?

– Грубым? Был, – ответил Нарвин. – Жестоким – нет.

Он снова обежал глазами толпу, подмечая тех, кто явно на них пялился и кому было все равно. Рядом с подиумом в неплотном кругу стояли самые влиятельные члены Дома Стиллхейвен — леди Тамардж, кардинал Валоксин, лорд Хильдинг, который, по слухам, был вероятным кандидатом на пост нового Верховного инквизитора, а также их супруги и близкие друзья. К ним только что присоединился Пенделл и рассмеялся над какими-то словами Хильдинга.

Лила внезапно коснулась его плеча:

– За нами кто-то наблюдает, – шепнула она. – Я это чувствую.

Нарвин махнул одному из робослуг, воспользовавшись этим движением, чтобы посмотреть, права ли Лила. Но вместо робослуги напиток ему протянула ухмыляющаяся женщина в аркалианских одеждах.

– Вижу, ты рассматриваешь внутренний круг, – сказала она. Ты должен быть там, Нарвин, ты заслужил право быть среди них. Даже Даркел в конце концов почти уважала тебя.

– Замолчи, – вмешалась Лила, наполовину вытащив нож из ножен. – Не трогай его.

Женщина рассмеялась и протянула Лиле второй бокал вина:

– Если бы я захотела убить Нарвина, я бы не делала это так открыто. Ты не представишь нас друг другу, Нарвин?

– Элидия, – он без выражения произнес ее имя. Он должен был догадаться, что она здесь окажется.

– Председатель Элидия, – поправила она, – но ты можешь звать меня просто по имени в память о былых временах. И кто же твоя восхитительно необычная сообщница?

– Я Лила, – представилась Лила, отпив немного вина. – Напиток в порядке, Нарвин, он не отравлен.

– Потрясающе, – выдохнула Элидия. – Генетически усиленные рецепторы как компенсация слепоты?

– Нет, в Лиле все натуральное, – Нарвин неловко переминался между дамами, пытаясь придумать способ быстро закончить этот разговор. Элидия могла бы помочь, но она точно так же могла и оказаться врагом. Он никогда не мог ее толком понять. – Я здесь не для пустой болтовни.

– Разумеется, нет, – Элидия взглянула на него поверх кромки бокала. – Ты здесь чтобы заслушать завещание Даркел.

– Ага! – воскликнула Лила, забыв об осторожности. – Так вот почему мы здесь! У Даркел было что-то, что нужно тебе, и она передаст это своим наследникам.

– Ум столь же острый, как и язык, – Лила на миг замерла то ли от самого комплимента, то ли от того, как его произнесли. Элидию рассмешило это внезапное молчание, она переводила взгляд с Нарвина на Лилу. – Думаю, Даркел в тебе ошибалась, Нарвин. Она считала, что Президент Романа околдовала тебя своими женскими чарами, но очевидно, что явно не это держало тебя на ее стороне.

Нарвин подавился вином:

– Даркел так считала?

– Я говорила ей, что это смехотворно, но Даркел по-своему тебя любила. Помню, как она постоянно зудела о том, что ты однажды станешь политически выгодной парой, если кто-нибудь поможет тебе с карьерой в НРУ…

– Поможет мне!? Да все, что делала Даркел – это использовала меня в своих собственных целях! – фыркнул Нарвин.

– Да, – кивнула Элидия. – Старая добрая Даркел. Время от времени я по ней скучаю.

После этих слов она грациозно упорхнула и смешалась с толпой, оставив Нарвина таращиться ей вслед с открытым ртом. Лила, допившая вино и уронившая бокал в траву, все еще выглядела озадаченной.

– Романа не ведьма! И что она имела в виду, сказав, что «тебя держало не это»?

– Я сомневаюсь, что она вообще что-то имела в виду. Скорее всего, она просто развлекалась за наш счет, – мрачно изрек Нарвин.

– Не могу сказать, была ли эта женщина врагом или другом, – Лила покачала головой, – и все же… Мне кажется, ты ей нравишься. Это очень странно… По-моему, я еще не встречала никого, кому бы ты нравился.

– Да и ей вряд ли, – пробормотал Нарвин. Он был все еще оскорблен смехотворными инсинуациями Элидии, но кое-какие ее слова всколыхнули память, и он осознал, как долго Даркел пыталась его использовать. Должно быть, еще с момента его вступления в НРУ она знала, что он станет ее проводником в мир, в котором до него у Дома Стиллхейвен не было никаких связей.

– Ты ей не нравишься? А почему? – упорствовала Лила, явно не собираясь оставить эту тему в покое.

– Потому что она сестра Даркел. И я чуть было на ней однажды не женился.

Лила громко рассмеялась.

– Элидия была твоей нареченной? Это был «политический брак»?

Со стороны Элидии это действительно был бы политический брак. Они знали друг друга с детства, но она никогда не выказывала к нему никакого романтического интереса до его вступления в ряды НРУ. Ее внезапный интерес тогда его не удивил – он был молод, неопытен и слишком доверчив, чтобы понять, что это Даркел дергает его за ниточки. Он тогда просто подумал, что девушки считают шпионов более привлекательными, нежели инженеров, и что даже Элидия, хоть она и была разумнее многих других, не смогла устоять перед опасными чарами его новой профессии. Естественно, сначала ему было приятно, потом он был польщен, потом обрел самоуверенность. Он даже мечтал о том, что станет уважаемым и популярным. Пузырь самодовольства лопнул, когда Элидия разорвала помолвку.

– Уверена, что тебя ждет блестящая карьера шпиона, Нарвин, – сказала она тогда ему, – но я нахожу слишком утомительной всю эту возню с политическим браком.

Это было унизительно и даже обидно, но, оглядываясь назад, Нарвин был благодарен тому цинизму, который приобретался вместе со службой в НРУ. С тех пор он никогда больше не развлекался мыслями о популярности, власти или личной славе. Он сосредоточился исключительно на карьере ради себя самого и в конце концов понял, что находит в своей службе больше удовлетворения, чем принес бы ему брак. Без Элидии он, возможно, не стал бы тем агентом, каким был сейчас, но, если бы она стала его женой, он совершенно точно бы стал тем тщеславным и испорченным человеком, каким его хотела видеть Даркел.

– Да, – ответил он на вопрос Лилы, содрогнувшись от жуткой мысли о том, как могла бы сложиться его жизнь. – Это был бы политический брак.

*

Только теперь Лила по достоинству оценила семью Андреда. Когда они только поженились, она просила его не настаивать на том, чтобы подружиться с его семьей. Хотя некоторые члены семьи и проявили жест доброй воли, тепло поприветствовав ее, она понимала, что никогда не сможет вписаться в их общество и стать членом семьи. По крайней мере, они в достаточной степени любили Андреда, чтобы принять его выбор спутницы жизни.

А вот семью Нарвина можно было сравнить разве что с ямой, полной хищных рептилий. Так что она даже обрадовалась, когда снова прозвучал гонг и старейшины племени призвали всех собраться для зачитывания завещания покойной. Лилу беспокоило то, что она до сих пор не знала, ради чего Нарвин сюда прилетел. Если какая-то вещь раньше принадлежала Даркел и Нарвин хотел ее заполучить, это могло быть только нечто опасное. Может быть, какое-то секретное оружие Пандоры? Как бы ей хотелось снова видеть, чтобы получить более подробное представление о том, что их окружает, на случай, если придется спасаться бегством. А еще она почти все отдала бы за то, чтобы рядом был верный К-9.

Список принадлежавших Даркел вещей был очень длинным, казалось, что каждую вещичку она завещала самым разнообразным своим родственникам. Для Лилы все это было крайне утомительным. Зачем таким образом разделять свои владения? И кому вообще захочется получить платья Даркел? С каждым пунктом наследства Нарвин все больше нервничал, что-то бормоча себе под нос о том, насколько Даркел хитрая и коварная женщина.

Лила придвинулась ближе и прошептала ему на ухо:

– То, за чем мы прилетели, не значится в списке?

Нарвин вздрогнул от неожиданности.

– Боюсь, Даркел предвидела мое присутствие. Оно может находиться в любом из этих сундуков, свитков или церемониальных шляп.

– Так что будем делать?

– Нам остается только одно, – ответил он мрачно.

– Будет драка? – идея перерезать горло парочке человек из племени Нарвина ей понравилась, радость омрачало только то, что силы были неравны.

– Будем надеяться, что нет. Но если избежать этого не удастся, как координатор НРУ я даю тебе все полномочия применять силу при необходимости, – и он вложил небольшой стазер в ее ладонь.

Лила сделал глубокий вдох. Хорошо будет погибнуть именно здесь – под открытым небом, где под ногами мягкая трава, а чистый ночной ветер остужает лицо.

– Да будет так, – просто ответила она.

Когда старейшина дошел до конца завещания, Нарвин направился вперед, прокладывая себе дорогу сквозь толпу. Лила следовала за ним по пятам, придерживаясь за край рукава его робы одной рукой и пытаясь выглядеть как можно более устрашающе. Они пробрались через толпу, поближе к говорившему, который остановился посреди предложения, прочистил горло и недовольно спросил:

– Что это там за волнение?

– Простите, Дроувер, – Нарвин повысил голос, чтобы его было слышно, несмотря на гомон толпы, – но я объявляю данное собрание незаконным согласно статье 237 Конституции Галлифрея.

– Двести тридцать семь? – просипел справа от Лилы чей-то голос. – Да что эта молодежь о себе возомнила?

– Согласно статье двести тридцать семь, – подтвердил Нарвин, и Лила четко ощутила, что он получает от этого мрачное удовольствие, – в соответствии с Законом о чрезвычайном положении, любое собрание десяти или более человек должно получить разрешение Высшего Совета, Кастеляна или НРУ, в противном же случае все собравшиеся подозреваются в государственной измене.

– В соответствии с Законом о чрезвычайном положении? Но он же сейчас не действует! – протестующе заявил женский голос.

– Вот тут вы ошибаетесь, кардинал Дрелла, – Нарвин шагнул на подиум. – Президент Мэтайас находится на своем посту только три дня, и он до сих пор официально не отменил чрезвычайное положение. Являясь высшим представителем законодательного органа в данном месте, я обладаю правом распустить это собрание и конфисковать все предметы, перечисленные в данном списке.

Среди траурного собрания раздавались возмущенные выкрики, но никто так и не посмел прямо угрожать Нарвину. На мгновение Лила подумала, что, возможно, они выиграли эту битву одними словами. Затем старейший снова прочистил горло и ударил чем-то тяжелым о пол.

– Я как раз собирался огласить, – продолжил он, – последний пункт из списка: «Если мой кузен Нарвин почтит своим присутствием церемонию чтения завещания, я оставляю ему ключ от своих хранилищ.

Нарвин замер.

– А, что ж… Это неожиданно.

– Нет! – закричала Лила и попыталась его оттащить, но опоздала. Она еще успела схватить его за одежду, когда раздался громкий удар, Нарвин дернулся под ее руками, и они вместе рухнули на пол. Лила тут же вскочила на ноги, направляя стазер то в одну, то в другую сторону. – Прочь! – заорала она. – Отойдите, или я буду стрелять!

Что-то кольнуло ее в плечо, словно комар укусил. Пока она сообразила, что это яд, у нее уже подкосились ноги, и она рухнула на пол рядом с Нарвином.