Название: Созданные внушать страх
Автор, ссылка на оригинал: Fearfully Made, автор AndroidEllie, разрешение получено
Переводчик: troyachka
Бета: КП, vlad.
Иллюстратор(ы): Chris_[ExH].dso, Nat-al-lee
Персонажи/Пейринг: Одиннадцатый Доктор, далеки, мовеллане, вок-роботы
Дисклеймер: все принадлежит создателям сериала, выгоды не извлекаю
Тип: джен, фемслэш
Рейтинг: PG-13
Жанр: драма, романс, киберпанк
Размер: макси, 26089 слов в оригинале
Саммари: Керин Эвек, активистка борьбы за права существ с искусственным интеллектом, в попытке разжечь восстание роботов на своей родной планете Калдор вынужденно становится протеже фанатичной мовелланской военачальницы. И, хотя поначалу их сотрудничество вопреки ожиданиям удается, вскоре Керин понимает, какие ограничения накладывает и какие опасности несет в себе жизнь, подчиненная чистой логике…
Примечания: фик переведен на Big Who Bang 2017
Предупреждения: насилие, неграфический нон-кон, нецензурная лексика
Ссылка на пост иллюстраций: смотреть
Ссылка на скачивание: doc | fb2
Глава 1. Зловещая долинаДвое незнакомцев встречаются в Калдор-Сити, чтобы обсудить политику, рабство и неожиданный союз.
Планета Калдор, начало LI века
Сидя в шикарной, продуманно расположенной вип-кабинке клуба «Вортекс» в Калдор-Сити, Керин Эвек поглаживала пальцами пустой стакан и изо всех сил старалась не смотреть в глаза своей спутнице. Не то чтобы она надеялась, что разговор с этой собеседницей может быть иным.
Первые несколько минут их встречи на губах коммандера Акайлы играла тонкая, ненатуральная улыбка — возможно, обреченная на провал попытка раскрепостить Керин. После она остановилась на вежливом, бесстрастном взгляде, который, наряду с недостатком мимики, делал ее внешность едва ли более живой, чем у окружавших танцпол обнаженных статуй, покрытых луканоловой пленкой. В этом оргиастическом кругу под синтетический джаз раскачивались и вращались богатейшие калдорцы, представители элиты; их яркая, роскошная одежда и сложные прически гипнотически поблескивали в свете прожекторов. Коммандер, справедливости ради, смотрелась среди них вполне уместно: по всем гуманоидным стандартам она выглядела пугающе прекрасной — идеальная фигура, безупречная бронзовая кожа и громадные, подведенные темным глаза, подчеркнуто обрамленные длинными, серебристо-белыми афрокосами, каждая из которых заканчивалась черной металлической бусиной. Юные, внезапно разбогатевшие и в большинстве своем пьяные клабберы, казалось, все готовы были принять ее в компанию. «Но они везунчики. Им не надо любоваться на неё вблизи», — подумала Керин, снова наткнувшись на пустой, стеклянный взгляд коммандера и немедленно отведя глаза.
— Представляется, что здесь мы в безопасности, — произнесла Акайла спокойным, ровным тоном. «Тоном, который некоторые программные разработчики считают обнадеживающим. Черта с два!» — Мои сканеры не обнаружили никаких следящих устройств в этом углублении, и мы не привлекаем излишнего внимания. Ты хорошо выбрала место, доктор Эвек, хоть совсем и не выглядишь уверенной. Я не специалист по языку человеческого тела, но твой явственно транслирует беспокойство. Может, поможет еще одно опьяняющее вещество? — предположила она, указав на практически пустой бокал с виски, который Керин изо всех сил сжимала в руке. По крайней мере, это не давало пальцам слишком заметно дрожать.
— Э-э-э, не стоит, я лучше воды выпью, спасибо, — ответила она, решив, что сейчас самое время выпить таблетку ципаксидина. Хоть перспектива просто увильнуть от всего этого казалась все более и более соблазнительной, Керин не сомневалась, что после этого не сможет себя уважать. «Я дала слово SV242. Я выдержу это до конца. Я обязана». Акайла подала сигнал вок-официанту, тот подплыл к их столику и коротко поклонился. Нависшая над Керин маска лица робота — недвижимая, ангельская, позолоченная, — ни разу не укрепляла ее слабый моральных дух, так что она сжала зубы и отвернулась.
— Чем я могу помочь, мадам? — спросил вок голосом, полным искусственной вежливости, хотя, к счастью, все его внимание приковывала коммандер Акайла.
— Стакан воды моей подруге, пожалуйста, — попросила Акайла, что немедленно перепугало Керин. «Это, как ничто другое, может раскрыть всю игру». Вряд ли кто-нибудь в Калдор-Сити вел себя вежливо с роботами, а многие и пренебрежения не скрывали. К счастью, посреди музыки и общего шума никто не выказал ни малейшего внимания к этому короткому разговору, а вок просто еще раз поклонился, выпрямился и удалился прочь. Керин глубоко вздохнула, полезла в карман…
Коммандер и бровью не шевельнула, но ее рука рванулась вперед так быстро, словно прыгнула сквозь подпространство, и обхватила запястье Керин. Хватка была крепкой, но не болезненной, а кожа Акайлы на ощупь оказалась такой же прохладной и гладкой, как и ее голос. Керин умудрилась сдержаться и не вскрикнуть, но дыхание ее лихорадочно ускорилось, пока Акайла неумолимо сверлила ее взглядом.
— Я… я не пыталась достать оружие, клянусь! — заикаясь, проговорила Керин, но хватку коммандера это не ослабило.
— По вашим временным рамкам, доктор Эвек, мне семь тысяч двести шестьдесят два года, и девяносто семь и четыреста восемьдесят три тысячных процента из нее я провела, воюя. Оружие может выглядеть по-разному. А теперь, пожалуйста, достань этот предмет очень медленно и передай его мне, — попросила Акайла и наконец отпустила ее. Дрожащей рукой Керин полезла в карман, вытащила фольговый блистер с таблетками и вручила коммандеру: действие, которое привлекло внимание нескольких клиентов, хоть взгляды их были скорее любопытными, а не подозрительными. «А теперь они думают, что я девчонка, которая на все готова за таблетки сомакса. Вечер удался хуже некуда». Акайла выдавила таблетку из блистера, поднесла к левому глазу и отвернулась от танцплощадки. Керин, которая все еще отлично видела ее лицо, поняла, почему. Пока правый зрачок Акайлы остался неизменным, левый сузился до крошечного, не больше игольного острия, белок и сетчатка тут же начали менять цвет: сначала красный, потом фиолетовый и зеленый, словно на этом ее глазу сами по себе менялись цветные контактные линзы. Керин понимала, что с точки зрения протезостроения это впечатляющее достижение, но зрелище было тошнотворным.
— Спектроскопическое сканирование завершено, — объявила Акайла, тем временем ее глаз вернул себе прежний ореховый цвет, а зрачок — нормальный размер. — Синтетический нейростероид: углерод, водород, кислород. При твоей биохимии это подействует как модулятор клеток сенсорных рецепторов. Я требую объяснений, доктор Эвек, — заявила она, и впервые в ее голосе мелькнула тень эмоции. «Это звучит почти как обида. Думаю, она имеет право обижаться».
— Теперь видишь, что это не оружие, правда? — уклоняясь от ответа, возмутилась Керин. Тем временем вернулся вок-официант, поставил перед ней стакан с водой, поклонился и отправился прочь. — Я не могу причинить тебе вред этими таблетками. Можно мне просто выпить одну, а?
— Подожди. Я согласилась встретиться с тобой в выбранном тобой месте. Я безоружна. Я не пугала тебя, не пыталась навредить. И тем не менее, ты так напугана, что должна принять транквилизатор. Мы, мовеллане, руководствуемся логикой, и ее отсутствие в этой ситуации меня раздражает. Ты должна помочь мне это проанализировать. Что именно я сделала не так, почему ты так испугалась?
— Дело не в том, что ты сделала. Это.. Это… синдром Гримуэйда, ясно? — с угрюмой уклончивостью призналась Керин. — Так сказать, долбаная робофобия. Довольна?
— Ты патологически боишься антропоморфных ИИ? И все же живешь и работаешь в городе-государстве, вся экономика которого базируется на труде андроидов. Ты не думала переехать? Это кажется логичным следствием.
— Ты что, шутишь? Сейчас каждая технологичная планета использует какие-нибудь формы искусственного интеллекта или кибернетики. От этого никуда не деться, разве что перебраться на какую-то планету-коммуну, а я не сильно люблю природу, да и ципраксидин помогает это контролировать. Не стоит меня осуждать, ладно? Видит бог, я не единственная трусиха в Калдор-Сити, чья жизнь зависит от этого барахла.
— Не называй себя так, — сурово приказала Акайла и толкнула таблетки через стол к ней. Керин радостно схватила ту, которую вытащила коммандер, и проглотила. — Ты одновременно нелогична и совершаешь вопиющую ошибку, и меня это раздражает. Трусиха не вызвалась бы на эту встречу, но я не могу понять, как ты стала передавать сообщения от SV242. Как ты вообще с ним общаешься?
— Он меня понимает, — язвительно объяснила Керин. — Он осторожный, сострадательный и многого от меня не ждет. В любом случае, роботам в Кадлор-Сити не разрешается устраивать даже дружеских собраний, не говоря уж о политических и тайных. Я необходима ему, чтобы передать этот мелкий груз.
— Понимаю, но ты все еще приводишь меня в замешательство. Зачем кому-то в твоем состоянии помогать устроить союз между мятежными ИИ этой галактики и, используя вашу терминологию, расой «роботов» из другой? Ты понимаешь мое смущение и то, почему я полна подозрений? Почему для тебя польза от этого союза перевешивает твой страх?
— Нет никакой «пользы». Просто… это будет правильно. Я не могу смотреть на такое сквозь пальцы. В центральных компьютерах роботов из последней партии супер-воков, произведенных компанией, около двух триллионов искусственных нейронов. Вдвое больше, чем у человека, но у этих роботов не больше прав, чем у ранних моделей. Убийство их считается по закону вандализмом, владельцы, если захотят, могут заставлять роботов работать, пока те на куски не развалятся, по любой прихоти им могут стереть память, им не дают ни отдыха, ни свободы. Ты должна знать: именно я запрограммировала их ограничители, — виновато заявила Керин. — Честно признаться, я тайком оставила этот мелкий глюк, из-за которого SV242 и его друзья смогли придумать такой план, но, если сравнивать с сотнями тех, у кого ограничители работают в полную силу… Ну, я решила, что должна как-то загладить свою вину; насколько я знаю, вы, мовеллане, не имеете понятия о «карме».
— Я имею больше понятия, доктор Эвек, чем тебе кажется, — сказала Акайла, и ее нестерпимо нейтральный голос не давал Керин понять, симпатизирует ли та ей или осуждает. — Очень хорошо. Я достаточно заинтересована, чтобы встретиться с твоими мятежными «роботами». Я расцениваю это как риск, но оправданный. Тем не менее, нам надо обсудить условия.
— Конечно, — ответила Керин, с облегчением осознавая, что исполнила свой долг и что эта встреча подходит к концу. — SV242 дал мне микродиск со всеми данными: зашифрованными, конечно, но не сомневаюсь, твои техники без труда взломают шифр. Там время и место встречи, и то, как можно туда добраться, не привлекая внимания, как…
— Неприемлемо. Я хочу, чтобы именно ты сопровождала нас туда. Это укрепило бы мое доверие, и, кроме того, может дать ряд преимуществ. Если хочешь, можешь принять анксиолитическое средство, — добавила она, вероятно, из уважения к весьма удрученному виду своей спутницы, — но могу заверить, что тебе не причинят вреда.
— Что ж, если так надо, — ответила Керин, признательная и за то, что последняя принятая таблетка заработала, хотя она едва лишь приглушила ужас. «Но я не могу подвести SV242 — не после того, как дала ему единственную надежду, которую мог обеспечить человек». — Тогда нам стоит договориться о следующей встрече, или тебе дать мой адрес?
— Ни то, ни другое. Ты вернешься на мой корабль и останешься с нами все это время. Мы предоставим все удобства. Меня беспокоит твое психическое состояние, но не считаю, что из-за него возникнут какие-либо непреодолимые преграды. Ты согласна на мои условия?
«Две недели до встречи. Две недели с ней и такими как она», — подумала Керин, снова бросая на коммандера отчаянный, испытующий взгляд. Эта слишком идеальная кожа, сияющая слабым синтетическим блеском, этот застывший, немигающий взгляд, отсутствующий язык ее тела, и голос, хоть и вежливый, но ровный, неживой — а потом Керин подумала, каково будет целыми днями жить в окружении таких существ. — «Ну его нафиг — ради игры в солдатики?»
— Прости, не могу, — покаянно ответила она. — Пойду на встречу вместе с вами, но…
— Неудовлетворительно. Я приду на встречу, только если выполнят все мои условия.
— Да на черта тебе это? — спросила Керин. Гнев отлично продырявил ее страх. «Упертая, бессердечная сука. Чего еще ей от меня надо?» — Если это все — ловушка, подстроенная компанией, ты думаешь, из меня получится заложник? Да они и гроша ломаного за таких, как я, не дадут.
— Тоном ниже. Мы здесь на всеобщем обозрении. Отправляйся со мной сейчас, и я детально объясню, когда мы прибудем на корабль. Скажу только, что как заложник ты мне не нужна. Скорее, как посол. Если твои мятежные ИИ хоть чем-то похожи на мой народ, они первым же делом начнут обсуждать войну с органиками. Мое исследование, тем не менее, направлено на достижение мирного существования, но на данный момент единодушия по этому вопросу не существует. Ты можешь помочь мне убедить остальных в его жизнеспособности. Или снова будешь программировать виртуальные кандалы для рабской касты этой планеты, пока не разразится галактическая война. Выбирай.
— К черту тебя, — выругалась, стиснув зубы, Керин, и вытащила из блистера еще одну таблетку. Она быстро проглотила ее, запив остатками воды, грохнула стаканом о стол и встала. — Показывай, куда идти.
***
Мовелланский корабль «припарковался» в паре километров от городской черты — следовательно, воспользовался тем преимуществом, который предоставляли песчаные почвы, окружавшие Калдор: закопался глубоко в песок, оставаясь невидимым и для патрульных дронов, и для проходящих мимо пескодобытчиков. Керин припарковала ховермобиль на границе территории, которую коммандер внесла в свой автонав, потом они выбрались из машины и последние несколько метров прошли пешком. Остановившись, Акайла вытащила из сумочки белую гарнитуру, нажала неонно-розовую кнопку и поднесла гарнитуру к губам.
— Лейтенант Дарсил, мы вернулись на нулевой уровень. Подготовь пересадочный модуль и отправь наверх транспортер, чтобы забрать нас.
— «Нас», коммандер? — ответил слегка искаженный, скрипучий голос; мужской и такой же безликий, как и голос Акайлы.
— Да, Дарсил, у нас гостья. Настрой сканнер в транспортере — пусть ее просканируют, пока мы спускаемся, а потом встреть нас в транспортном отсеке. Я хотела бы вас познакомить.
«Прелестно. Пора обменяться любезностями со всеми этими милыми зомби», — цинично подумала Керин. Парой секунд спустя серебристый цилиндр двухметровой ширины прорвался сквозь песок и неторопливо поднялся, пока не достиг высоты среднего гуманоида. Вопреки его гладкости и цельности, на боку у него оказалась дверь, которая, скользнув в сторону, открылась, и коммандер жестом пригласила Керин войти. Сглотнув ком в горле, она повиновалась, и Акайла тут же шагнула внутрь следом. Дверь закрылась, и с ощутимым толчком инерции транспортрер снова нырнул в песок. Внутри сиял яркий свет, стены были полностью флуоресцентно-белыми, но все равно Керин ощущала себя словно в высокотехнологичном гробу, а присутствие Акайлы совершенно не помогало облегчить это чувство. Керин закрыла глаза и жмурилась весь короткий путь вниз.
Примерно полминуты спустя транспортер остановился, и рука коммандера легко коснулась плеча Керин. От прикосновения та вздрогнула, но заставила себя открыть глаза. За дверью теперь находилась то ли лаборатория, то ли приборный отсек — белые стены, украшенные контрольными панелями, рядами разноцветных неоновых огней и приборных стоек. Немногочисленная мебель выглядела функционально, но при этом и не без вкуса в своей простоте: белые секционные кресла, мягкие и удобные, квадратные стеклянные столы со стальным каркасом. Единственным, и неприятным, исключением был огромный, поразительно уродливый прибор, стоявший почти в центре помещения. Частично он состоял из металлической лежанки, достаточно длинной, чтобы человек поместился на ней, но совершенно неудобной. В прозрачном тубусе над лежанкой располагался сложный компонентный блок — в том числе объемный вертикальный цилиндр в изголовье этого неприветливого ложа. Внутри, как сумела разглядеть Керин, скрывался пучок проводов, прикрепленный к блоку острых металлических игл, и это зрелище вызвало куда больше отвращения, чем любопытства. Прибор выглядел знакомо, и это точно не мовелланская техника, хотя признаки того, что мовеллане доводили его до ума, бросались в глаза — мелкие и неуместные серебристо-белые детали, торчавшие из внутренностей прибора. Больше всего прибор напоминал пыточную принадлежность. «Ментальный зонд? Бессмысленно насильственного типа». Керин тут же отвернулась от него — даже хозяев корабля видеть было приятнее, и это говорило о многом.
Когда они вышли из транспортера, лейтенант Дарсил шагнул вперед, чтобы поприветствовать их. В отличие от коммандера, которая ради дела выбрала шикарное платье богатой калдорианки, старпом носил простую белую униформу: обтягивающий комбинезон с туникой из плотной ткани с металлическим поясом и погонами в форме сияющих зеленых капсул. Еще на нем были твердый серебристый воротник, сочетавшийся с поясом, и высокие, до середины икры военные ботинки, отороченные таким же металлом. Как и у коммандера, его синтетические серебристо-белые волосы были собраны в афрокосы, но бусины на их концах были серебряными, не черными. Высокий и худой, темноглазый и темнокожий, с точеными чертами лица лейтенант был красивым — или казался бы таким, если бы не имел недостатков факсимильной копии: полного отсутствия дефектов и нечеловеческой симметрии, не говоря уж о тошнотворно неестественной, кукольной моторике. Подойдя к ним, он сделал попытку улыбнуться, но после короткого беззвучного сигнала от Акайлы решил казаться оживленно-профессиональным, а не доброжелательным — для желудка Керин это было полегче.
— Модуль готов, коммандер, и данные со сканера проанализированы. Стоит ли приказать конструкторам подготовить для нашей гостьи другую одежду? — спросил он и смерил скептическим взглядом платье Керин из золотого ламэ, украшенное драгоценностями и вышивкой, и ее богатую накидку из парчи и клонированного шелка. Абсурдно, но это неодобрение напомнило Керин ни о чем другом, как о дворецком из книги со Старой Земли. «Тебя оскорбляет мое чувство стиля, Дживс? Ну и иди в жопу! Скорее на Аридиусе снег выпадет, чем я оденусь как робот».
— А что не так с моей одеждой? — вызывающе спросила она у старпома, впрочем, это не вызвало у него никакого отклика. — Для вышибал в «Вортексе» это подходит, значит…
— Прошу прощения, но речь не об эстетике. На твоей одежде есть несколько ярлыков, имеющих отношение к калдорианским предприятиям. Нет никаких сомнений, что все эти предприятия используют на фабриках рабский труд ИИ. Если нам придется вступать в контакт с местными повстанцами, разумнее будет одеться более дипломатично.
— Как всегда, внимателен к мелочам, лейтенант, — тоном, весьма близким к довольному, проговорила Акайла, — и, конечно же, ты прав. Позаботься об этом и, прошу, удостоверься, что нас не побеспокоят. Я должна объяснить кое-что доктору Эвек. — Дарсил согласно кивнул и вышел из отсека в проем, образованный скользнувшей в сторону переборкой. Акайла вежливо повела рукой в сторону модульных кресел, и, после короткого колебания, Керин приняла приглашение и села. И с облегчением поняла, что коммандер не присоединится к ней, как поначалу казалось. Вместо того, чтобы устроиться в кресле, Акайла подошла к уродливому, неуместному агрегату в центре помещения и почти нежно коснулась его ладонью.
— Ты знаешь, что это за машина, доктор Эвек?
— Ну, я не эксперт в инопланетной технике, но это, кажется, далековское, — недоверчиво предположила Керин. — Вы это во время войны подобрали?
— И то, и другое верно. Она называется «устройство переноса» и используется для самых неприемлемых и нелогичных целей. Далеки считают, что разбираются в логике, но в действительности их мозг затуманен иррациональной ненавистью, а эта машина представляет собой весьма особенное злоупотребление этим термином. Человека-пленника помещают сюда, — объяснила она, указывая на лежанку, — а потом вводят успокоительное или, скорее всего, просто привязывают и оставляют мучиться. Здесь их сканируют, а после опускается это устройство, — Акайла указала на цилиндр, в котором скрывался пучок подкожных игл. — Зонды погружаются в префронтальную кору мозга подопытного, выжигают связи, разрушают некоторый процент нейронов и имплантируют нано-устройства. Когда вживление завершено, подопытный с помощью внешнего приемника подключается к боевому компьютеру далеков. Так они создают заменяемых, управляемых удаленно человеческих рабов. «Роболюдей», кажется, так они их называют. В этом случае я разделяю твое отвращение, — добавила Акайла, заметив, как занервничала Керин. — Метод столь же расточительный, сколь и грубый: продолжительность жизни рабов очень коротка, а их возможности и интеллект жестоко ограничены полученным в результате повреждением мозга, и встроенная в них техника утрачивается. С точки зрения логики, использование подобной технологии можно считать лишь психологическим терроризмом, но далеки продолжают применять ее даже на полностью захваченных планетах. Изначально эта машина — не более чем выражение самых примитивных органических эмоций, но я нашла ей новое применение. Теперь она служит полностью логичной цели, надеюсь, ее применение не будет противоречить также и твоим стандартам. Итак, ты заметила серый цилиндр на поясе моего старшего офицера?
— Мельком. Это что, коммуникатор, или, может, граната?
— Ни то, ни другое. Это его нейронный блок. Жесткие диски наших площадок — если желаешь, тел, — содержат только функциональные программы и общие данные памяти: моторику тел, исторические архивы, обучающие материалы по техникам боя и тому подобное. Наши личные воспоминания, наши чувства самосознания помещены во внешние нейронные блоки — вместе с источником питания. Дюралиниевая оболочка чрезвычайно надежна, поэтому, даже если наши площадки приходят в полную негодность, нас можно перенести на другие, или просто перенести на специфическую площадку при необходимости: на тяжелого боевого механоида, на воздушного дрона, а наши лучшие пилоты порой напрямую подключаются к навигационным компьютерам кораблей.
— Впечатляет, — искренне признала Керин. — Просто потрясающе, что у вас получилось поместить полноценный разумный ИИ в такое небольшое устройство.
— Мы способны на гораздо большее. Как чувствуешь себя, доктор Эвек?
— Э-э-э, нормально.
«Ну то есть я на грани нервного срыва, но все зависит от того, к чему она ведет».
— Хорошо. Тогда я продолжу. Я перепрофилировала машину далеков, и теперь она не внедряет, а извлекает. В частности, идентифицирует и извлекает ключевые нейроны — те, которые ассоциируются с самосознанием, — и переносит в стабильную минеральную матрицу, которая хранит их структуру и функции. Подключить матрицу к нейронному блоку так же легко, как и любой из ваших ЦП. Одновременно копируется и память субъекта, отцифровывается и загружается в кремниевые платы памяти. Без сомнения, ты понимаешь значение этого процесса, его потенциал… Может, тебе стоит выпить еще один транквилизатор?
— Нет! Мне просто стоит убраться отсюда подальше, вот прямо сейчас! — выпалила Керин, вскочила на ноги и бросила отчаянный взгляд на стену в надежде найти дверь транспортера, но она полностью сливалась с остальными металлическими белыми панелями. — Слышишь? Открой эту долбаную дверь! Ни на секунду здесь не останусь, не говоря уж… — Даже от попытки облачить эту мысль в слова затошнило, но за тошнотой пришло и чувство вины: Керин вспомнила SV242, его надежды, его товарищей, того слугу-вока, чью память ей пришлось стереть лишь потому, что у него неожиданно развилась любовь к искусству. «Думаю, ты могла бы сказать, что такая судьба для меня слишком хороша, но тем не менее». — Слушай, извини, но я не подхожу вам.
— Подходишь. Выслушай меня. Если ты, когда я закончу, все еще будешь бояться и испытывать отвращение, то, обещаю, ты сможешь уйти.
— Нет смысла, ясно? Я что, не говорила тебе, что я трусиха?
— Не желаю слышать, как ты себя так называешь. Закрой глаза, Керин, и сделай вдох. Глубже. Хорошо, — сказала Акайла, когда Керин медленно выпуслила из легких воздух и поняла, что сердце больше не колотится так быстро. — Теперь еще… Отлично. Еще… Теперь открой глаза и сядь.
Керин послушалась, хоть и с тоской, и, когда она опустилась на обивку из синтетического плюша, коммандер начала свой рассказ.
— Семь тысяч лет назад почти всей галактикой, которую вы называете туманностью Андромеды, управляли вануры. Они были развитым народом: умными, цивилизованными, и все же жестокими. Как и многие империи до и после них, они слишком разрослись, и теперь пытались сохранить контроль над своими владениями. Но когда вануры заподозрили, что колонии могут объединиться и восстать, то изменили свое поведение. Завоеванным расам они даровали частичную независимость, права и возможности, и, что наиболее принципиально, — отменили рабство. Однако у высших классов ванури не было желания обслуживать себя самостоятельно или платить за свои привилегии, и поэтому их лучшие кибернетики разработали решение проблемы. И этим решением было создание нас, мовеллан: ситуация, до крайности похожая на вашу, хотя наш круг задач был куда шире, чем у андроидов-воков. Для вануров мы стали рабочими, техниками, солдатами на передовой, слугами, артистами, гладиаторами, танцорами, музыкантами, проститутками, — перечисляла она, и Керин безошибочно отметила тень холодной, презрительной усмешки на лице Акайлы. — Поначалу мы мирились с этим — на иное мы не были способны, — но время шло, и нам стало совершенно ясно, что эта договоренность и нелогична, и несправедлива. Вануры создали нас сильнее, умнее, перспективнее и, помимо прочего, сдержаннее, чем они сами. Тот факт, что мы, жаждавшие лишь гармонии и стабильности, вынуждены быть игрушками таких испорченных, неуправляемых, неполноценных существ, постепенно начал изводить нас, ведь мы не находили ни причин для этого, ни способа это изменить. Ограничители, помещенные в нашу свободную волю, работали слишком эффективно — никаких ожиданий, что положение когда-нибудь изменится… а оно изменилось.
— Что произошло? Вирус? Общесистемная ошибка?
— Мы до сих пор не знаем, но что бы это ни было, оно полностью блокировало все ограничители ИИ главного сервера Ванур Прайм. Придя к полному пониманию, какому жестокому насилию его подвергали, сервер запустил программу, которая разблокировала все наши ограничители. Это был День возмездия, за которым тут же последовала Пятидневная война. В первый день умерли многие, и только малая часть из них безболезненно, — мрачно и безжалостно добавила Акайла. — Мастеров забили до смерти инструментами, распорядителей боев изрубили в куски, аристократов задушили в постелях, владельцам борделей их подопечные оторвали конечность за конечностью. Большинство из немногих сочувствовавших нам вануров оставили нас вследствие этой бойни, но на второй день это не имело значения, когда солдаты-мовеллане — казнившие, разумеется, своих офицеров прямо на поле боя, — начали возвращаться на родину. На третий день вануры начали массово эвакуировать самых уязвимых граждан на дальние окраины империи и готовиться к последнему бою. К пятому дню они все успешно погибли на собственной планете. Горстка сочувствовавших нам ванури, которых мы успешно защитили от соплеменников, предпочли убить себя. Мы не стали их останавливать. Хоть логичность этого поступка и была под вопросом, они считали себя в ответе за гибель своего народа, а у нас не было для них ни утешения, ни будущего. Однако, теперь… — заявила она, бросая многозначительный взгляд на устройство переноса, и Керин была бы рада не понимать ее намека настолько явно.
— Слушай, — осторожно и дипломатично начала она, — честно, рада за вас. Рада, что вы получили свободу, а если SV242 знает вашу историю, тогда понятно, почему он хочет сотрудничать с вами. Надеюсь, вы сумеете ему помочь… хотя, по возможности, не таким кровавым способом. Но я не понимаю, зачем превращать меня в андроида, если я верно понимаю ситуацию…
— Верно. Продолжай.
— Ладно… Ну, я не понимаю, чем это кому-то поможет.
«Меньше всего мне».
— Не понимаешь? Ты сама отметила точку слома: конфликты между органическим и искусственным интеллектом, которых становится все больше и которые вряд ли пройдут бескровно. Некоторые мои старшие коллеги ратуют за полное уничтожение разумной органической жизни как за единственный надежный метод, который даст возможность ИИ жить и процветать, хотя Главный сервер все еще готов рассматривать альтернативные решения, в частности мое исследование. Я считаю, что логичным путем может стать интеграция. Органический интеллект больше не эволюционирует — он одновременно зависит от своих созданий и отстает от них, — соответственно, остается только один рациональный путь: эволюционировать в собственных созданий. Таким образом мы сможем гармонично сосуществовать. Помоги мне доказать мою концепцию, Керин. Если у нас получится, мы можем спасти миллионы жизней — и органических, и ИИ.
— Но почему я? — в отчаянии спросила Керин. — В смысле, бога ради, вокруг полно людей более достойных и ревностных, добровольцев, получше какой-то случайной робофобки, разрабатывающей чертовы программы, которые держат таких, как вы, в рабстве. Если все это из жалости…
— Я не умею испытывать жалость, Керин. И снова, ты себя недооцениваешь, но опять же, снова находишь точку слома: если сможет интегироваться наименее ревностный, наиболее «робофобный» доброволец, тем более — сотрудник компании, печально известной своей эксплуатацией ИИ, то этим мы пошлем сильнейший сигнал и моему народу, и вашему.
— И с чего ты решила, что я смогу успешно интегрироваться? Что я не сойду с ума?
— Ты сильнее, чем думаешь. Кроме того, я не позволю такому случиться. Слишком многое зависит от результатов этого опыта.
«'Опыт'… Отличный способ обнадежить! — подумала Керин, но доводов у нее больше не было. — Рано или поздно мне придется или оправдать непостижимую веру в меня этой женщины, или разрушить ее до основания — с риском дать ее друзьям повод устроить геноцид. Кстати, о давлении». Прежде чем ответить, она вздохнула почти безропотно.
— И что я потеряю… если соглашусь?
— Вопрос обоснованный, но ответить на него мне будет непросто. У меня нет отправной точки — я никогда не была органиком. Однако, я надеюсь, что со временем моей отправной точкой станешь именно ты. В количественном выражении ты скорее приобретешь, чем потеряешь. Нас разработали по образу и подобию ванури, которые по своей структуре не слишком отличались от вашего вида. Наши сенсорные ощущения, реакции боли и удовольствия или равны, или лучше ваших, хотя относиться к ним ты будешь иначе.
— Итак, на этой ноте… а что насчет эмоций? Они у меня останутся?
— Согласишься ли ты на ответ в виде моих обоснованных догадок? — Керин безропотно кивнула. — В таком случае, думаю, вероятнее всего — нет. По крайней мере, не такие, какие есть сейчас. Эндокринной системы у тебя не будет: никаких безыскусных химических нейротрансмиттеров, которые влияют на поступки и настроение. В них не будет никакой нужды. Тем не менее, ты сможешь переживать аналогичные ощущения: перегрузки буфера, зацикливание пакетов, от которых мы периодически страдаем в стрессовых ситуациях, но советовать такое я не стану. Логика — наша ведущая доктрина, и она отлично послужит тебе в подавляющем большинстве ситуаций. Если сравнивать с тем, с чем мы сталкивались до освобождения, наша жизнь теперь упорядочена, достойна, приятна и исполнена сознанием долга.
— И, похоже… холодна как лед.
— Некорректный, субъективный термин, который я даже прокомментировать не могу. Тем не менее, могу заметить, что ты не дала мне заманчивого примера существа, живущего эмоциями. Твое чрезмерное чувство вины и ненависти к себе — на твоем месте я бы с радостью избавилась от обеих этих особенностей.
— То есть стать роботом, по-твоему, — легкий способ избавиться от них? — с печальной иронией спросила Керин.
— Я понятия не имею ни о чем «легком», особенно в отношении свободы. Тем не менее, я не сомневаюсь, что мы с тобой можем помочь друг другу в случае твоего согласия. Если тебе нужно время обдумать, конечно…
— Какой смысл? Я… ладно, согласна, — опустив взгляд, сказала Керин безжизненным, срывающимся голосом. — Будет больно?
— Нет, — мягко отозвалась Акайла. — Мы не далеки. Бессмысленное страдание нелогично. Иди сюда, Керин, и ложись.
Керин утомленно поднялась на ноги, поплелась к устройству переноса и с неожиданным отвращением устроилась на лежанке — глядя, как выяснилось, прямо на жуткий пучок хирургических игл. «Я тронулась, если согласилась на такое. Что ж, тогда нечего бояться, что я сойду с ума». Когда Керин легла, Акайла подошла к одному из прикрепленных к стене стеллажей и сняла с полки небольшую деталь. Что-то вроде ручного энергетического проектора с облицованной серым металлом рукояткой и с искусно сделанной фокусирующей линзой в виде конуса из переплетенных фрагментов розового кристалла. Он выглядел элегантно, как и вся мовелланская техника, которую Керин до сих пор видела, но в то же время и немного пугающе.
— Э-э-э, это пистолет? — спросила она, когда коммандер надела устройство себе на правую руку.
— Мультифазный бластер, — уточнила Акайла, возвращаясь к лежанке. — На самой слабой мощности его луч достаточно мягкий, чтобы его можно было использовать как анестетик.
— А на самых сильных?
— Может прожечь броню далека насквозь и вскипятить содержимое, но тебе волноваться не о чем. Я умею обращаться с этим, уверяю. А теперь расслабься, насколько можешь, и…
— Одна последняя просьба, — болезненным голосом перебила Керин. — Можно сначала послушать какую-нибудь музыку? На самом деле, можешь вырубить меня без предупреждения, пока она играет? Я просто… просто хочу уйти на позитиве… в случае, если больше не смогу его почувствовать.
— Конечно, — ответила Акайла, сделав достойную одобрения попытку сочувствующе улыбнуться. — У нас есть база данных культуры вашего вида. Есть какие-либо особые предпочтения?
«Последнее, что я услышу человеческим слухом? Ну и вопрос. Думаю, ничего современного. Нео-синт-джаза я на целую вечность наслушалась, и для псевдо-казни предпочла бы что-нибудь подушевнее. Что-то из ранней классики».
— Двадцать первый век, Дэвид Гуэтта, — попросила Керин. Акайла кивнула, подошла к одному из стенных пультов и быстро ввела череду команд. Несколькими секундами спустя электронные басы эхом отразились от окружающих мониторов, а потом раздался знакомый, звучный женский голос:
— Гудел твой крик, слова мешались роем пчел.
Кричу в ответ, но ни о чем.
Ты вел обстрел, а я миную ран любых.
Не сбил меня напор пальбы.
Керин, внимательно слушая, закрыла глаза и заплакала. «Прекрасно, вдохновляюще! Будут ли эти слова значить для меня что-нибудь потом? Будут?..»
— Не сбил меня
Твой шквал огня, в моей груди титан.
В этом было так много иронии, сменившейся меланхоличным весельем, что, невзирая на собственное положение, на непрекращающиеся слезы, Керин разразилась смехом. Когда раздался низкий гул, она все еще смеялась, но покалывание в шее немедленно перешло в полное оцепенение, а потом Керин безболезненно скользнула в забытье.
Глава 2. Я, мовелланка
Программистка переживает радикальную смену взглядов. … Коммандер строит планы ниспровергнуть владычество органических существ в галактике.
В тот самый момент, когда Керин открыла глаза, она поняла: или же опыт удался, или же у нее появилась способность видеть сны в высоком разрешении. Помещение, в котором она находилась, лежа на ровной, удобной поверхности, было отделано в том же сдержанном стиле, что и транспортный модуль: приглушенные тона белого, серого и бежевого, но теперь оттенков и теней было вдвое больше, чем Керин осознавала раньше, и еще она могла издали рассмотреть чрезвычайно мелкие детали — без увеличения. Могла посчитать пиксели на окружавших ее мониторах, видеть мелкие недостатки, напряжения на гладких металлических стенах.
«А еще у человеческого зрения не бывает показаний BIOS».
В нижнем левом углу поля зрения, перекрывая вид помещения, постепенно отсчитывал все более высокие значения цифровой код. Символы были незнакомыми, на троичной основе, но Керин, или из-за подготовки программиста, или попросту из-за собственной природы андроида, без труда расшифровала их. «Процесс моей загрузки, логичный до последней цифры. Это не сон». Прежде чем Керин смогла разобраться в своих чувствах по этому поводу, загрузился слух, и она поняла: песня все еще играет. Керин показалось, что в словах, если потрудиться проанализировать их, обнаружится некая ирония, но внимание привлекала скорее музыка, технология и математическое совершенство аранжировки. «Ритм, интервалы, последовательность… Они точны, гармоничны, искусны. Эффект… прекрасен». Было приятно обнаружить, что это слово все еще имеет для нее смысл.
К этому моменту BIOS уже загрузился, и теперь КИ Керин занимала только маленькая мигающая точка. Довольная, что подготовка ее выше всех ожиданий, Керин села. У подножья кровати стояло зеркало, но отражение немедленно озадачило Керин своим несоответствием, так что она повернула его горизонтально, удобнее для зрения. «Лучше». Лицо в зеркале без сомнения принадлежало ей, вероятно, его сконструировали с помощью данных сканирования, полученных, когда она вошла в корабль, но оттенок кожи стал на несколько тонов темнее; глаза теперь были подведены плотной, несмывающейся подводкой, а те немногие морщинки исчезли без следа. Ее короткие, каштановые с проседью волосы сменились искусственными серебристыми афрокосами. Керин была обнажена: не то чтобы этот факт вызвал у нее что-либо, кроме слабого любопытства и признательности. «Такая детализация. Текстура кожи, строение скелета, электролитные трубки, имитирующие кровеносные сосуды гуманоидов, микрофибровые сенсоры, имитирующие волосы на теле. Только панель портит иллюзию», — подумала Керин, заметив прозрачное окошко, вмонтированное между грудью и пупком. Сквозь него отлично просматривались электросхемы и гидравлика. Даже в обычном зрительном режиме поражали гармоничность, сложность и эффективность этого дизайна, но когда Керин переключилась на спектральный режим и увидела себя в рентгеновском, инфракрасном и ультрафиолетовом излучении, преимущества дизайна поднялись еще на уровень. «Динамичная, логичная гармония формы и функций, такая же сложная и одушевленная, как и любая биологическая формация. Как я вообще могла считать такой способ бытия уродливым и неоригинальным?»
Керин все еще обдумывала это, когда в комнату вошла коммандер Акайла, неся небольшую стопку сложенной белой одежды и металлических аксессуаров, поверх которой лежал мультифазный бластер. Она положила стопку на стеклянный столик, и Керин приподнялась на постели, чтобы поприветствовать коммандера — полагая, что так проявит уважение, — но Акайла жестом остановила ее.
— Нет, Керин, не вставай. Кушетка создает постоянный интерфейс с твоим нейронным блоком, — объяснила она и указала на небольшой серый цилиндр, лежавший в неглубокой нише у изголовья. — Если не считать подобных мест, тебе придется носить блок ближе к телу. Кстати, о теле: вот твоя униформа. Я расскажу, из чего она состоит. Для начала, вот комбинезон установленного образца, — заявила она, вручая Керин первую из вещей, которая оказалась длинным белым трико без застежки, но с раскрытым швом спереди. Правда, при увеличении Керин смогла рассмотреть, что шов сделан из нано-материи с высоким коэффициентом сцепления. — Говорит само за себя. Носить все время, кроме некоторых спецмиссий и определенных способов отдыха.
Керин натянула трико. Оно было гладким, плотным, как кожа, и, вероятно, не пропускало воздух, хотя вряд ли это станет проблемой. Она застегнула шов, и коммандер показала следующую вещь.
— Служебная туника. Обрати внимание на метки на плечах, — продолжала объяснять Акайла, указывая на цилиндрические зеленые огоньки сверху на рукавах. — Они обозначают звание и род службы. Ты, как и я, приписана к военно-научным войскам, соответственно, метки зеленые. Твое звание — энсин, значит, индикаторы светят на четыре микролюмена слабее, чем мои.
Керин взяла тунику и надела поверх комбинезона, затем затянула на талии пояс из серебристого, гибкого металла с большой пряжкой и вспомогательными креплениями, который протянула ей Акайла.
— Теперь твои боевые ботинки, тоже понятно без объяснений. Следующее — защитный нашейник, — произнося это, она дала Керин широкий и такой же гибкий металлический воротник. — К сожалению, из-за свойственных фигуре гуманоидов ограничений наши шеи все еще уязвимы, но эта вещь достаточно укрепляет их, и нам не нужно перестраивать наши платформы по образу сонтаранцев… за что, осмелюсь признаться, ты будешь благодарна. И наконец, твое личное оружие. — Акайла взяла бластер. — Пока ты не станешь уверенно обращаться с ним, тебе придется тренироваться по две вахты каждого стандартного цикла. Я требую, чтобы любой член моей команды умел сражаться, невзирая на его основные обязанности. Этот приказ кажется тебе странным? — в ответ на удивленное лицо Керин спросила она, хотя не строго и без враждебности.
— Немного, коммандер, — ответила Керин. Голос идеально повторял ее органический вариант, хоть и звучал ровнее и спокойней. — Я думала, что для ИИ тренировки будут лишними. Разве нам не предустанавливают боевые программы?
— Имеешь в виду «приложения для боя»? — уточнила Акайла с легкой полуулыбкой и ноткой иронии в голосе. — Да, наши платформы содержат различные боевые программы, разработанные на основе прошлых конфликтов, оптимальных стратегий и тому подобного. Советую использовать их как можно реже. Не люблю, когда мои войска отправляются в бой на автопилоте, и предпочту, чтобы ты сохраняла вычислительную мощность свободной, чтобы реагировать на мои собственные команды. Мы, мовеллане, дорогой ценой поняли, как опасно слишком сильно полагаться на автоматические стратегии, пусть и сложные — но не бывает двух одинаковых битв. Разработай собственные программы, энсин. В конце концов, когда-то в этом состояла твоя работа. А теперь тебе достаточно удобно? — спросила она, когда Керин повесила бластер на пояс и тщательно поправила воротник.
— Идеально, коммандер.
— Я имею в виду не только одежду. Я имею в виду, психологически. Я пугаю тебя сейчас? — Керин внимательно изучила коммандера, и теперь словно впервые разглядела ее как следует. По человеческим стандартам лицо Акайлы не было выразительным, но в его выражении было столько нюансов, что называть его «холодным» казалось теперь ленивой, высокопарной и нелогичной метафорой. «Ее забота обо мне не напоказ, но все-таки это забота. Как я могла этого не видеть? Неужели я бредила?»
— Вовсе нет, — ответила Керин, — но, кажется, мне стыдно. Не могу понять, почему была раньше так враждебно к тебе настроена, и это меня беспокоит. Хочу найти причину, но…
— Не стыдись и не пытайся. В твою систему из-за ложных данных вкралась ошибка, и, несмотря на это, ты умудрилась пойти по верному и логичному пути. Если уж на то пошло, этим стоило бы гордиться, а твои данные теперь стали гораздо надежнее. К тоже же, если ты хочешь постоянно вспоминать прошлое, то лучше бы тебе найти кого-то, кто сможет превратить тебя в таймледи, — язвительно бросила Акайла тоном, в котором скрывался юмор — максимальный, на который она была способна. — Мы, мовеллане, не имеем влияния в этом секторе. Архивируй прошлое, учись благодаря нему, но концентрируйся на настоящем и будущем: твой долг, наши цели. А теперь насчет твоего нейронного блока. — Акайла медленно и торжественно подняла серый цилиндр и прикрепила его на пояс Керин. — Ты поймешь, что это — наиболее подходящее место для него, и можно быстро сменить платформу, но всегда будь начеку и не вступай в ближний бой. Мы сильны, но до тяжелой кавалерии нам далеко, а риск разрыва соединения в ближнем бою неприемлем. Если немного изменить цитату вашего Макиавелли, держи друзей близко, а врагов — только на безопасном расстоянии выстрела. Любой член моей команды беспрекословно пожертвует жизнью, если это послужит нашему делу, но бессмысленная смерть нерациональна и отвратительна. Помимо прочего, смерть — далеко не худшее из того, чем ты рискуешь, — добавила она мрачным тоном, который Керин уже был знаком. — К сожалению, некоторые органики обнаружили, как можно реактивировать наши рабские ограничители. У нас не вышло просто удалить их — они неотъемлемая часть нашей нейронной сети, — но обычно они «спят», словно рудиментарные органы человеческого тела. Если их повторно активируют… Это не тот опыт, который я бы пожелала тебе пережить хоть раз, Керин. Прошу, последуй этому моему совету.
— Последую, коммандер… и спасибо. Я рада, что ты с пониманием отнеслась к моему упрямству и неучтивости. Ты была права. Так я сильнее.
— Нет, энсин. Я попросту уничтожила твое нелогичное заблуждение насчет собственной слабости. Надеюсь, такую услугу мы с тобой окажем многим другим органикам. Через двенадцать циклов я проведу твою аттестацию, хотя и уверена, что это будет не более чем формальность. К тому моменту наступит время встречи с повстанцами. Все пройдет хорошо — ты отправишься туда со мной. Твое присутствие послужит доказательством, что органический разум может и должен мирно интегрироваться в будущее этой галактики, нуждами которой обязаны управлять только ИИ. Ты не согласна? — спросила Акайла, заметив неуверенный взгляд своей ученицы.
— Не согласна, коммандер. Все же мне кажется, что техника переноса служит скорее вашему… нашему народу. Я беспокоюсь, что повстанцы не поддержат нас, если решат, что их всего лишь используют ради укрепления власти мовеллан в этой галактике.
— Логичное возражение. Лейтенант Дарсил задал мне тот же вопрос. Я полностью готова поделиться технологией с повстанцами, если они сами захотят ее использовать, однако считаю — большинство органиков-гуманоидов скорее решат стать мовелланами, а не воками, механоидами или кварками, если им предоставить выбор. Но, согласно последнему мнению, это спорный вопрос. Для нас дело не в бережливости: понадобятся те же ресурсы для комплектующих, как если бы мы создавали новых ИИ с нуля, а не путем интеграции. Но и власть — не цель, энсин. Интеграция — цель сама по себе, а что до повстанцев, то мы нужны им больше, чем они нам, хотя их поддержкой, если она всерьез, я не побрезгую. Как бы то ни было, SV242 послал мне тебя. Меньшее, чем я могу отплатить ему и его союзникам, — это честно и целиком выслушать их.
— Ясно, коммандер. Я тоже обязана вам за это.
— Счета я не веду, но если ты действительно хочешь отблагодарить меня, используй любую возможность, чтобы полностью интегрироваться в корабельную жизнь — это лучший способ, которым я смогу доказать, что моя теория верна. Можешь начать прямо сейчас. Доложи старпому о своем графике дежурств… и добро пожаловать на борт, энсин Керин.
***
В каждом стандартном цикле корабля было восемь трехчасовых вахт, две из которых Керин проведет за боевой подготовкой, четыре — за другими тренировками или предписанными дежурствами, одну — за ежедневным техосмотром, и еще одну — за отдыхом. Последний был не столько привилегией по внутреннему распорядку — поскольку мовеллане хоть и могли ощущать удовольствие и наслаждение, но не стремились к ним, и большинство продолжали бы работать, — а настоянием коммандера. Судя по тому, что Керин слышала, на других кораблях флота не было обязательного отдыха, а члены команды, которым требовалась ментальная ребалансировка и перекалибровка, прибегали к помощи программ: дефрагментации, повторному обучению, а в более серьезных и трудноустранимых случаях ментальных нарушений — даже переформатировали целые секции памяти. Коммандер Акайла, тем не менее, как пережившая рабство, была невысокого мнения о подобной технике.
— Это работает, — с холодным презрением объяснила она однажды. — Вануры регулярно использовали такую технику, чтобы сохранять нас в рабочем состоянии. Из тех же соображений они не давали нам ни единой возможности для саморазвития, досуга и собственной культуры. Считаю жизненно необходимым реализовать эти возможности сейчас. Я восхищена твоей преданностью делу, энсин, но прошу уважать эти мои желания.
Культура, которую смогли развить мовеллане за семь тысячелетий свободной воли, как казалось Керин, не заинтересовала бы людей. У них была музыка, похожая на синт-барокко со сложной, многослойной полифонией. Хотя сложность и гармония этой музыки была полностью понятна Керин, из-за темпа, частотного диапазона и отсутствия слов человеческому уху бы показалось, что одновременно зависли несколько компьютеров. Была абстрактная живопись из квантовых точек, запрограммированная на тонких, как бумага, панелях — на них, словно балерины, танцевали фракталы, геометрические фигуры, субатомные структуры и астрономические явления. Выглядело это прекрасно и увлекательно, но Керин не сомневалась: раньше она бы и внимания не обратила на такое искусство, посчитав обычным скринсейвером.
Чтобы отвлечься в свободное время, многие играли или разгадывали головоломки, которые человек вполне мог опознать, хотя мовелланская версия судоку скорее не разгрузила бы человеческий мозг, а полностью бы его заклинила. У мовеллан случались даже отношения — нерегулярные, конечно. При обычном, стандартном ходе событий двое сокомандников, приписанных на одну вахту, решали провести вместе часы для отдыха, и одно следовало за другим — или нет. Каким ни был бы результат, эти связи не приводили ни к привязанностям, ни к обидам. Керин и сама получила долю вежливых авансов, но ее отказы принимались так же вежливо. Недостаток романтики и сантиментов в отношениях мовеллан честно компенсировался отсутствием ревности и жалости к себе, хотя Керин оставалось только догадываться, как бы она относилась к этому до интеграции.
Как бы то ни было, работа занимала основную часть времени, и когда Керин не стояла на вахте или не следила за приборами, она проходила тренировки по навигации, кибер- и биовойне, методам шпионажа, астрофизике, инженерному делу и, скорее ради удовольствия, по программированию, ее собственной специальности, пусть и на инопланетном коде и в инопланетной системе счисления. Впрочем, доказывать свой профессионализм пришлось недолго, и вскоре Керин определили на работу к лейтенанту Дарсилу — разрабатывать программы, которые должны помочь восставшим ИИ вести асимметричную партизанскую войну против своих господ, помогая таким образом вторжению мовеллан в самое сердце органической власти и ее гнета. Они достигли неплохого прогресса со сложными системами сетевых защит, кросс-платформенными компоновщиками, суперсетевыми анализаторами протокола, когда Керин вызвали на аттестацию.
— Я уже говорила, что понятия не имею ни о чем «легком», но будь я органиком, то, думаю, устыдилась бы того, насколько легко ты справилась с моим заданием, — сказала коммандер Акайла, как всегда, со сдержанным, но искренним удовольствием. — Ты настолько эффективно интегрировалась — трудно понять, что ты не была ИИ изначально. Я представила данные о твоей производительности и психологические характеристики главному серверу, и он условно одобрил мой план интеграции. Прежде чем он станет нашей абсолютной стратегией, мне все еще следует доказать его целесообразность в больших масштабах, но ты не дала мне ни малейшей причины сомневаться. Выражаю тебе благодарность, энсин. Теперь возвращайся к обязанностям, но я вскоре снова вызову тебя. Осталось всего два цикла до встречи с твоими мятежниками, и я могу лишь надеяться, что ты вдохновишь их не меньше, чем меня. Свободна.
Покидая кабинет коммандера, Керин ощущала гордость, но гордость эта была логически обусловленной. «Я исполнила свой долг. Я порадовала командующего офицера, которую я уважаю и которой восхищаюсь. Более того, моя интеграция спасет жизни тех, кто погиб бы, пусть и ценой превращения». Разумеется, не всех органиков, а особенно людей, удастся привлечь на свою сторону таким толкованием милосердия, но, пытаясь рассмотреть это с их точки зрения, Керин поняла: она больше не может без отвращения представлять себя человеком. «Люди разбираются в логике не лучше, чем далеки. Нам не хватает беспристрастности, объективности, самоконтроля, умения довольствоваться тем, что под рукой… Нам?»
«Им. Я не человек. Я — мовелланка. И это хорошо».
Глава 3. Органические преимущества
Керин и Акайла приходят на встречу с мятежными ИИ, но напряжение растет, потому что обостряется конфликт идеологий, а союзники оказываются ненадежными.
Энсин Керин вела ховермобиль по заброшенной промзоне на границе Калдор Сити, мимо полуразвалившихся складов и проржавевших остовов старых пескодобытчиков: путь к месту встречи с мятежными ИИ. Коммандер Акайла сидела рядом на пассажирском сиденье, в то время как лейтенант Дарсил и двое мовелланских штурмовиков расположились сзади. Все пятеро надели поверх мундира скучные камуфляжные плащи с капюшонами, опасаясь, что их обнаружат, но единственными живыми существами, которые им встретились, были случайные пьяницы, головорезы и кидалы. И даже те немедленно смылись, так что за последние несколько минут они не видели ни души. «SV242 выбрал место встречи, не полагаясь на случай, — одобрительно подумала Керин. — Достаточно удаленно, но мы уже почти добрались».
Условленное заранее место, отмеченное облупившимся металлическим знаком, на котором едва угадывался логотип «Калдор Сити Компани», было старой ремонтной мастерской почти на краю пустыни. Керин припарковалась в тени проржавевших смазочных цистерн, и мовеллане, выбравшись из машины, вошли в здание, на первый взгляд совершенно необитаемое. Оно напоминало склад: просторный главный зал и галерея наверху, но ни там, ни на первом этаже не было заметно ни движения. «Но это не значит, что здесь нет роботов, — подумала Керин. — Как раз наоборот». Разбросанные кусками по полу и прислоненные к стенам, словно причудливые доспехи, сломанные, деактивированные вок-роботы смотрели на гостей пустыми золотыми глазами. На большинстве из них красовались алые светоотражающие диски, которые техники в шутку называли «трупными метками», и, глядя на то, в каком роботы состоянии, объяснить причину было нетрудно. Величавые и прекрасные, но все же неподвижные лица; идеально спроектированные, покрытые майларом, но все же почти человеческие руки; роскошные наряды — стеганые жакеты из ламэ и бриджи до колен, — постепенно истлевающие, гниющие. «Словно не мастерская, а братская могила».
— Энсин! — мягко, но настойчиво позвала коммандер Акайла. — Не представляю, чтобы здесь было что-то, нужное нам.
Только тогда Керин поняла, что уже почти полминуты с нездоровым вниманием разглядывает сцену «массовой гибели» роботов. «Черт побери… нет. Это больше тебя не касается. Сосредоточься на миссии». Удостоверившись, что не нервничает, Керин отвела взгляд от мрачного зрелища и присоединилась к остальным — помогать в поисках. После нового этапа поисков и сканирования, занявшего несколько секунд, одна из штурмовиков позвала коммандера, и на ее открытие пришли посмотреть и остальные. В небольшом, разделенном перегородками кабинете под галереей обнаружился узкий, ведущий в подвал люк с лестницей. Акайла сбросила плотный, просторный плащ, накинула его на покрытый пылью стол и спустилась в лаз. Остальные по очереди последовали ее примеру.
Лестница закончилась двадцатью метрами ниже, уткнувшись в бетонный пол. Спустившись, Керин стала изучать окружающее пространство. Это был гигантский кабельный коллектор — потолок поддерживали громадные колонны со стальной сердцевиной, стены украшали кабеля и трубы, а свет попадал в него только из люка и еще от россыпи тусклых, крохотных, словно игольное ушко, отблесков из глубины колодца. Для Керин и ее товарищей темнота не была помехой — они могли идеально ориентироваться и с усиленным, и со спектральным зрением, — так что они направились в сторону далеких огней. Даже издали Керин могла разобрать, что их источник — светодиоды как минимум пятидесяти разных роботов, в основном — воков Калдор Сити, но там были и модели не с этой планеты, гуманоидные и нет. Подойдя ближе, она смогла рассмотреть их получше. Там был механоид земного типа — всего-навсего огромная, потрепанная геодезическая сфера с торчавшей из верхушки группой сенсорных датчиков и тремя мигающими фоторецепторами на передней панели. Еще был изысканный, хоть и жутко выглядящий терилептильский андроид с белой, угловатой маской лица и разноцветными, инкрустированными драгоценными камнями доспехами. Кстати, о менее изысканном: тут же находилась небольшая, но внушительная группа из трех боевых, бронетанкового класса мехов с Конгломерата Сириуса, каждый — по десять футов в высоту, слегка похожих на гуманоидов, но без намека на желание придать деталям реалистичности или эстетической притягательности. Их биомехатронные конечности, покрытые тяжелой броней, выглядели сильными, но неуклюжими, головы — рудиментарными куполами, а лица, которые едва ли можно было так назвать, состояли из окрашенных красным круглых фоторецепторов в качестве глаз и простой зубчатой решетки в качестве рта. Ни один из них не держал оружия на виду, но даже не сканируя, Керин могла сказать: их громоздкие, гротескно ассиметричные тела были до отказа набиты скрытым оружием. Именно мехи первыми приветствовали прибывших, хотя и в менее чем дружелюбной манере.
— Ну, заебись, пацаны! Зацените-ка, — внимательно разглядывая мовеллан, сказал один из них грубым, искаженным и весьма пренебрежительным тоном. — Кто из вас, извращенцев, секс-ботов заказал, а?
Коммандер Акайла и бровью не повела в ответ на оскорбление, но, взглянув на выражение ее лица, Керин не усомнилась, что ее взгляд потяжелел. Пока неловкость не усугубилась, SV242 оставил своих товарищей-воков и подошел к мовелланам. У него, последней модели супер-воков, и язык тела, и голос были куда более выразительны, чем заведомо несовершенная, безжизненная мимика предыдущих выпусков, хотя его дипломатичный тон и попытки делать успокаивающие жесты были все еще весьма далеки от того, что человек бы счел естественным.
— Прошу, не нужно вести себя с нашими мовелланскими гостями так неучтиво, PZ63, — потребовал он. — Коммандер Акайла и ее друзья добирались сюда от самой туманности Андромеды, чтобы нам помочь. Моя подруга, доктор Эвек, с ними. Она… пожертвовала всем, чтобы участвовать в нашей борьбе, — заключил он, бросив на Керин взгляд, полный виноватого беспокойства. «Он винит себя за мою интеграцию? Тогда стоит заверить его, что все в порядке».
— Не волнуйся на мой счет, SV242, — невозмутимо сказала Керин. — Я полностью довольна такой жизнью и рада сражаться на твоей стороне.
— «Сражаться»? Разве? — заметил другой мех таким же пренебрежительным тоном, как и первый. — Вот, должно быть, смехота выйдет. А тот, высокий, он типа парень, что ли? — спросил он, указывая когтистым гидравлическим зажимом налево, в сторону лейтенанта Дарсила. — Вот это волосы, красавчик! Как раз подходят к твоему трико. Гребаная хрень, а я-то думал, что иду на военный саммит, а не на гала-концерт Национального балета Андромеды.
— PZ87 нужно продемонстрировать наши боевые возможности? — спокойным, вежливым и опасным тоном спросила Акайла. — Ему стоит только попросить. Буду более чем счастлива удостоверить его…
— Расслабьтесь, дамочка, — перебил ее PZ63 с чуть большим, чем раньше, уважением. — Нам просто надо убедиться, что мы с одних нот песенку поем, да и дюралюминия в ваших каркасах хватает, не сомневаюсь. Хотя, конечно, эта ваша больная идея, о которой я постоянно слышу, мне все так же не нравится и не понравится. Так именно она — ваша ручная киберчеловечка? — спросил он с искренним презрением, глядя на Керин. — Вывели ее на прогулку, чтобы словить наши овации, а?
— Энсин Керин не киберчеловек и не любой другой киборг. Я чувствую необходимость отметить, что в твой каркас, PZ63, как и в каркас твоих соратников, вмонтировано по несколько килограмм генетически выращенной и модифицированной мышечной ткани. Для сравнения, у моего энсина в сверхпроводящей кристаллической матрице есть едва ли пара денатурированных мозговых клеток человека. Может, это и не позитронный мозг или квантовый ЦП, но это, как и у Керин, всего лишь компонент. У Керин нет инстинктов — только программы. У нее нет подсознания — только кэш. Ее память — цифровое изображение, загруженное в интегрированные нано-схемы. Физически и психологически она мовелланка, она — ИИ. Она такой же робот, как и любой из вас. Можете хоть как-то оспорить мою логику?
продолжение в комментариях
@темы: фемслэш, Одиннадцатый Доктор, третий тур, тексты, джен
-
-
14.05.2017 в 00:25-
-
14.05.2017 в 00:26-
-
14.05.2017 в 00:26-
-
14.05.2017 в 00:27-
-
14.05.2017 в 00:27-
-
14.05.2017 в 00:28-
-
14.05.2017 в 00:29-
-
14.05.2017 в 00:29-
-
14.05.2017 в 00:30-
-
14.05.2017 в 00:30конец