Итоговое распределение саммари

[Big Who Bang]

Уважаемые участники!

Все саммари распределены, авторы и иллюстраторы, пожалуйста, свяжитесь друг с другом.
Если у вас возникнут какие-то затруднения с вашим автором или иллюстратором (например, вы не сможете с ними связаться) — обращайтесь к оргам, мы постараемся помочь. То же касается сроков сдачи работ и других вопросов.

К 1 апреля 2017 года все авторы/переводчики должны прислать на email челленджа [email protected] черновики, минимум 7 000 (семь тысяч) слов. Дедлайн готовых работ (и для текстов, и для иллюстраций) - 1 мая.

Ниже — саммари будущих работ челленджа, теперь с указанием авторов и иллюстраторов.

командные саммари

Саммари 1
Автор: Sexy Thing
Иллюстратор(ы): troyachka
Категория: джен с элементами гета
Жанр: экшн, драма, дарк, ангст, херт/комфорт
Персонажи/Пейринг: Десятый Доктор, Симм!Мастер, Марта Джонс, Рассилон
Саммари: Четвертая часть цикла автора Harold Saxon "Повелитель времени и его безумец".
Таинственный портал на заброшенном космическом корабле переносит Доктора и Мастера в их общее прошлое. Мастер, лишенный барабанов и мучимый угрызениями совести за все совершенные им преступления, ищет способ исправить их – и находит. Один необдуманный поступок – и Мастер полностью меняет весь ход их жизней. Станет ли это рассветом новой золотой эпохи или концом всего мироздания?
Альтернативная вселенная, где Мастер - герой, где Война Времени растянулась на столетия и далеки все еще пытаются переломить ее ход в свою пользу, где Рассилон правит и, как всегда, строит чудовищные планы, а Доктор неизвестен никому во Вселенной.
Предупреждения/примечания: насилие, пытки, смерти персонажей, ОМП, ОЖП, AU

Саммари 2
Автор: Абсолем
Иллюстратор(ы): Nat-al-lee
Категория: джен
Жанр: Sci-Fi, кроссовер
Персонажи/Пейринг: Девятый Доктор и все-все-все
Саммари: Доктор преспокойно занимался своими делами, пока в Тардис один за другим не стали появляться телевизионные персонажи. Теперь нужно разобраться, что же происходит с реальностью. Если бы еще знать, как остановить этот поток все прибывающих и прибывающих персонажей.
Предупреждения/примечания: всеобщая суета и неразбериха

Саммари 3
Автор: flamarina
Иллюстратор(ы): Stina
Категория: гет
Жанр: приключения, драма, romance
Персонажи/Пейринг: Симм!Мастер / Роза Тайлер, Десятый Доктор
Саммари: Во время битвы при Кэнери Уорф Мастера (находившегося в Лондоне под псевдонимом Гарольда Саксона) чуть не засасывает в дыру между мирами, но в последний момент он перемещается в "мир Пита". В параллельном мире "барабаны" неожиданно стихают. Но наслаждаться спокойствием ему долго не дают: через несколько месяцев на него выходит местный Торчвуд и Роза Тайлер и арестовывают как "инопланетную угрозу". Мастер находит способ построить аналог ТАРДИС и сбежать, но Розу ему приходится взять с собой. Его цель - вернуться в прежний мир и поквитаться с Доктором. Но так ли он хочет снова столкнуться с "барабанами"?
Предупреждения/примечания: AU

Саммари 4
Автор: Sexy Thing
Иллюстратор(ы): captainspring
Категория: джен с элементами гета
Жанр: экшн, драма, дарк, ангст, херт/комфорт
Персонажи/Пейринг: Десятый Доктор, Симм!Мастер/Люси Коул, Ривер Сонг
Саммари: Пятая часть цикла автора Harold Saxon "Повелитель времени и его безумец".
В поисках "Корпорации "Бесконечность" ТАРДИС привозит Доктора и Мастера в Лондон за несколько лет до избрания Гарольда Саксона премьер-министром. Посетив выставку картин, спонсированную "Корпорацией", они случайно знакомятся с владельцем коллекции, лордом Коулом, отцом Люси Коул, будущей Люси Саксон. Преследуемый чувством вины и боясь, тем не менее, нарушить течение собственной временной линии, Мастер пытается сбежать, но из газеты узнает, что на следующий день Люси умрет. Чего не знают ни Доктор, ни Мастер, - это того, что по их следу идет бессмертный, всесильный Мрачный Жнец, единственная цель которого - предотвратить встречу Люси и прежнего Мастера и таким образом стереть нынешнего Мастера из времени. И какую роль во всем этом играет неожиданно явившаяся Ривер Сонг?
Предупреждения/примечания: насилие, ОМП, ОЖП, AU

Саммари 5
Автор: Мегана
Иллюстратор(ы): Carcaneloce
Категория: джен с намеками на гет
Жанр: драма, фантастика, немного политики
Персонажи/Пейринг: "Галлифрей" и все-все-все + ОМП
Саммари: с самых Темных Веков на Галлифрее существует легенда о "другом" таймлорде, связанном с планетой каким-то особенным образом. Наверняка, просто досужий бред, но кое-кому из врагов Паноптикона все же пришла в голову мысль проверить, так ли это. И, как всегда, в разгар рабочей недели!
Предупреждения/примечания: извращенный взгляд на канон и историю планеты.

Саммари 6
Автор: esterka
Иллюстратор(ы): Carcaneloce
Категория: гет
Жанр: драма, фантастика
Персонажи/Пейринг: Десятый Доктор/Роза Тайлер
Саммари: Доктор решает вернуть Розу Тайлер. Он все продумал, просчитал с минимальными потерями для вселенной. Вот только Роза вскоре обнаруживает, что что-то не так. Пытаясь разобраться в себе и в том, что происходит, она оставляет Доктора и постепенно узнает о том, что ее временная линия нарушена. Ей предстоит решить, что делать дальше.

Саммари 7
Автор: troyachka
Иллюстратор(ы): tikota
Категория: джен
Жанр: юмор, приключения
Персонажи/Пейринг: Девятый Доктор, Роза Тайлер, Артур Дент, Форд Префект
Саммари: Кроссовер с "Автостопом по Галактике" Дугласа Адамса. На одной далекой, далекой планете Роза случайно встречает земляка, и этот парень почему-то убежден, что вогоны уничтожили Землю в 1978 году. А в целом это история о том, что может случиться, если наткнуться в магазине на представителя существующего и одновременно несуществующего разумного вида, о том, какими крутыми бывают космические корабли, о том, как силен соблазн пополнить справочник "Автостопом по Галактике" новой, неизвестной никому информацией, о том, как достает постоянно находиться в обществе телепатов... и, конечно, о том, как трудно в бесконечной вселенной найти хороший чай!

Саммари 8
Автор: troyachka
Иллюстратор(ы): Chris_[ExH].dso, Nat-al-lee
Категория: джен, фем
Жанр: приключения, ангст
Персонажи/Пейринг: ОЖП/ОЖП, мовеллане, вок-роботы, далеки, Одиннадцатый Доктор
Саммари: Самыми успешными врагами далеков были андроиды - мовеллане. Кэрин Эвек, активистка, сражающаяся за права роботов, в попытке помочь своим подопечным - вок-роботам с Калдора, - внезапно оказывается втянутой в самый эпицентр борьбы мовеллан с далеками. И не только с ними. Со всеми живыми разумными существами, которые не подчиняются чистой логике.
Предупреждения/примечания: смерть персонажей, жестокость


Желаем всем участникам удачи и с нетерпением ждем готовых текстов и иллюстраций!

@темы: третий тур, организационное

---

Распределение саммари

[Big Who Bang]

Дорогие иллюстраторы!

Ниже, под картинкой, вы найдете саммари текстов, которые вам предлагается проиллюстрировать. Чтобы выбрать саммари, достаточно оставить комментарий с номерами понравившихся.
Каждый иллюстратор может выбрать максимум два саммари, которые ему нравятся больше других, однако можно указать один приоритетный текст. После того, как все иллюстраторы сделают свой выбор, но не позже 1 марта, организаторы распределят саммари, учитывая пожелания, по одному на каждого.
Последние два саммари — командные и предоставлены для ознакомления; при желании можно выбрать их как дополнительные к основному.

Выбирать саммари можно, пользуясь шаблоном:

1. Саммари №... (приоритет)
2. Саммари №...

Чтобы прочитать саммари, нажмите на картинку ниже.

Старайтесь не выбирать одни и те же тексты, иначе орг будет вынужден задействовать безжалостный рандом.

Саммари 1
Категория: джен с элементами гета
Жанр: экшн, драма, дарк, ангст, херт/комфорт
Персонажи/Пейринг: Десятый Доктор, Симм!Мастер, Марта Джонс, Рассилон
Саммари: Четвертая часть цикла автора Harold Saxon "Повелитель времени и его безумец".
Таинственный портал на заброшенном космическом корабле переносит Доктора и Мастера в их общее прошлое. Мастер, лишенный барабанов и мучимый угрызениями совести за все совершенные им преступления, ищет способ исправить их – и находит. Один необдуманный поступок – и Мастер полностью меняет весь ход их жизней. Станет ли это рассветом новой золотой эпохи или концом всего мироздания?
Альтернативная вселенная, где Мастер - герой, где Война Времени растянулась на столетия и далеки все еще пытаются переломить ее ход в свою пользу, где Рассилон правит и, как всегда, строит чудовищные планы, а Доктор неизвестен никому во Вселенной.
Предупреждения/примечания: насилие, пытки, смерти персонажей, ОМП, ОЖП, AU

Саммари 2
Категория: джен
Жанр: Sci-Fi, кроссовер
Персонажи/Пейринг: Девятый Доктор и все-все-все
Саммари: Доктор преспокойно занимался своими делами, пока в Тардис один за другим не стали появляться телевизионные персонажи. Теперь нужно разобраться, что же происходит с реальностью. Если бы еще знать, как остановить этот поток все прибывающих и прибывающих персонажей.
Предупреждения/примечания: всеобщая суета и неразбериха

Саммари 3
Категория: гет
Жанр: приключения, драма, romance
Персонажи/Пейринг: Симм!Мастер / Роза Тайлер, Десятый Доктор
Саммари: Во время битвы при Кэнери Уорф Мастера (находившегося в Лондоне под псевдонимом Гарольда Саксона) чуть не засасывает в дыру между мирами, но в последний момент он перемещается в "мир Пита". В параллельном мире "барабаны" неожиданно стихают. Но наслаждаться спокойствием ему долго не дают: через несколько месяцев на него выходит местный Торчвуд и Роза Тайлер и арестовывают как "инопланетную угрозу". Мастер находит способ построить аналог ТАРДИС и сбежать, но Розу ему приходится взять с собой. Его цель - вернуться в прежний мир и поквитаться с Доктором. Но так ли он хочет снова столкнуться с "барабанами"?
Предупреждения/примечания: AU

Саммари 4
Категория: джен с элементами гета
Жанр: экшн, драма, дарк, ангст, херт/комфорт
Персонажи/Пейринг: Десятый Доктор, Симм!Мастер/Люси Коул, Ривер Сонг
Саммари: Пятая часть цикла автора Harold Saxon "Повелитель времени и его безумец".
В поисках "Корпорации "Бесконечность" ТАРДИС привозит Доктора и Мастера в Лондон за несколько лет до избрания Гарольда Саксона премьер-министром. Посетив выставку картин, спонсированную "Корпорацией", они случайно знакомятся с владельцем коллекции, лордом Коулом, отцом Люси Коул, будущей Люси Саксон. Преследуемый чувством вины и боясь, тем не менее, нарушить течение собственной временной линии, Мастер пытается сбежать, но из газеты узнает, что на следующий день Люси умрет. Чего не знают ни Доктор, ни Мастер, - это того, что по их следу идет бессмертный, всесильный Мрачный Жнец, единственная цель которого - предотвратить встречу Люси и прежнего Мастера и таким образом стереть нынешнего Мастера из времени. И какую роль во всем этом играет неожиданно явившаяся Ривер Сонг?
Предупреждения/примечания: насилие, ОМП, ОЖП, AU

Саммари 5
Категория: джен с намеками на гет
Жанр: драма, фантастика, немного политики
Персонажи/Пейринг: "Галлифрей" и все-все-все + ОМП
Саммари: с самых Темных Веков на Галлифрее существует легенда о "другом" таймлорде, связанном с планетой каким-то особенным образом. Наверняка, просто досужий бред, но кое-кому из врагов Паноптикона все же пришла в голову мысль проверить, так ли это. И, как всегда, в разгар рабочей недели!
Предупреждения/примечания: извращенный взгляд на канон и историю планеты.

Саммари 6
Категория: гет
Жанр: драма, фантастика
Персонажи/Пейринг: Десятый Доктор/Роза Тайлер
Саммари: Доктор решает вернуть Розу Тайлер. Он все продумал, просчитал с минимальными потерями для вселенной. Вот только Роза вскоре обнаруживает, что что-то не так. Пытаясь разобраться в себе и в том, что происходит, она оставляет Доктора и постепенно узнает о том, что ее временная линия нарушена. Ей предстоит решить, что делать дальше.

---

Дополнительное саммари 1
Категория: джен
Жанр: юмор, приключения
Персонажи/Пейринг: Девятый Доктор, Роза Тайлер, Артур Дент, Форд Префект
Саммари: Кроссовер с "Автостопом по Галактике" Дугласа Адамса. На одной далекой, далекой планете Роза случайно встречает земляка, и этот парень почему-то убежден, что вогоны уничтожили Землю в 1978 году. А в целом это история о том, что может случиться, если наткнуться в магазине на представителя существующего и одновременно несуществующего разумного вида, о том, какими крутыми бывают космические корабли, о том, как силен соблазн пополнить справочник "Автостопом по Галактике" новой, неизвестной никому информацией, о том, как достает постоянно находиться в обществе телепатов... и, конечно, о том, как трудно в бесконечной вселенной найти хороший чай!

Дополнительное саммари 2
Категория: джен, фем
Жанр: юмор, приключения
Персонажи/Пейринг: ОЖП/ОЖП, мовеллане, вок-роботы, далеки, Одиннадцатый Доктор
Саммари: Самыми успешными врагами далеков были андроиды - мовеллане. Кэрин Эвек, активистка, сражающаяся за права роботов, в попытке помочь своим подопечным - вок-роботам с Калдора, - внезапно оказывается втянутой в самый эпицентр борьбы мовеллан с далеками. И не только с ними. Со всеми живыми разумными существами, которые не подчиняются чистой логике.
Предупреждения/примечания: смерть персонажей, жестокость

@темы: третий тур, организационное

---

Саммари

[Big Who Bang]

Дорогие участники-авторы (и переводчики)!

Напоминаем, что к 20 февраля вам необходимо прислать на у-мыл сообщества саммари фиков, которые вы собираетесь писать и переводить! Саммари — короткий синопсис фика, описание истории, чтобы иллюстраторам было проще выбирать. Большой текст не нужен: одного-двух абзацев хватит.
Авторам, у которых есть свои артеры, саммари можно не присылать — разве что по желанию.

Саммари должно содержать несколько обязательных пунктов. В частности, оно должно содержать категорию (слэш, гет, джен, фемслэш), жанр (романс, драма, детектив и т.д.), пейринг/перечисление главных героев, предупреждения (АУ, ООС, насилие и т.д.).
Саммари должно выглядеть следующим образом:

<b>Категория:</b> (слэш, гет, джен, фемслэш) 
<b>Жанр: </b>(романс, драма, детектив и т.д.)
<b>Персонажи/Пейринг:</b> 
<b>Саммари: </b> (короткий синопсис, чтобы заинтересовать читателя)
<b>Предупреждения/примечания:</b>

Напоминаем, что последний срок записи для одиночных авторов и иллюстраторов - 20 февраля.

картинка для привлечения внимания

запись создана: 05.01.2015 в 20:16

@темы: третий тур, организационное

---

Пост приема заявок для команд автор/переводчик + иллюстратор

[Big Who Bang]

В этом посте вы можете оставить заявку на командное участие в Big Who Bang. Последний срок подачи - 1 апреля 2017 года включительно.

Образец заявки:

Ник автора ник автора
Ник иллюстратора ник иллюстратора
Способ связи u-mail, адреса e-mail и т.д.
Собираюсь сделать фик или перевод, рисунок или коллаж или клип или крафт
Категория работы джен, гет или слэш
Пейринг/Персонажи соответственно, указывать можно приблизительно
Примечания все остальное, что хотите добавить

<b>Ник автора</b> ник автора
<b>Ник иллюстратора</b> ник иллюстратора
<b>Способ связи</b> u-mail, адреса e-mail и т.д.
<b>Собираюсь сделать</b> фик или перевод, рисунок или коллаж или клип или крафт
<b>Категория работы</b> джен, гет или слэш
<b>Пейринг/Персонажи</b> соответственно, указывать можно приблизительно
<b>Примечания</b> все остальное, что хотите добавить

@темы: заявки, третий тур

---

Пост приема заявок для одиночных авторов/переводчиков

[Big Who Bang]

В этом посте принимаются заявки от авторов/переводчиков. Заявку можно подать до 20 февраля 2017 года включительно.

Образец заявки:

Ник автора ник автора
Способ связи u-mail, адрес e-mail и т.д.
Собираюсь сделать фик или перевод
Категория работы джен, гет или слэш
Пейринг/Персонажи соответственно, указывать можно приблизительно
Примечания все остальное, что хотите добавить

<b>Ник автора</b> ник автора
<b>Способ связи</b> u-mail, адрес e-mail и т.д.
<b>Собираюсь сделать</b> фик или перевод
<b>Категория работы</b> джен, гет или слэш
<b>Пейринг/Персонажи</b> соответственно, указывать можно приблизительно
<b>Примечания</b> все остальное, что хотите добавить

@темы: заявки, третий тур

---

Пост приема заявок для одиночных иллюстраторов

[Big Who Bang]

В этом посте принимаются заявки от иллюстраторов. Заявку можно подать до 20 февраля 2017 года включительно.

Образец заявки:

Ник иллюстратора ник иллюстратора
Способ связи u-mail, адрес e-mail и т.д.
Собираюсь сделать рисунок, или коллаж, или клип, или крафт
Категория работы джен, гет или слэш
Примечания все остальное, что хотите добавить

<b>Ник иллюстратора</b> ник иллюстратора
<b>Способ связи</b> u-mail, адрес e-mail и т.д.
<b>Собираюсь сделать</b> рисунок, или коллаж, или клип, или крафт
<b>Категория работы</b> джен, гет или слэш
<b>Примечания</b> все остальное, что хотите добавить

@темы: заявки, третий тур

---

Третий тур на подходе!

[troyachka]

Дорогие софандомцы, авторы, визуальщики, крафтеры и читатели!

С 1 декабря в сообществе стартует третий тур феста текстов крупного формата Big Who Bang! Напоминаем: правила феста можно посмотреть здесь, задать организаторам вопросы — в этом посте.
Ждем участников с нетерпением!

<div align="center"><a href="http://bifwhobang.diary.ru/"><img src="https://img-fotki.yandex.ru/get/196245/282833098.0/0_19f218_197ec9c2_orig" title="Big Who Bang" alt="Big Who Bang"/></a></div>

<div align="center"><a href="http://bifwhobang.diary.ru/"><img src="https://img-fotki.yandex.ru/get/198488/282833098.0/0_19f219_7e6f6031_orig" title="Big Who Bang" alt="Big Who Bang"/></a></div>

<div align="center"><a href="http://bifwhobang.diary.ru/"><img src="https://img-fotki.yandex.ru/get/3505/282833098.0/0_19f21a_d072d83a_orig" title="Big Who Bang" alt="Big Who Bang"/></a></div>

@темы: организационное

---

Второй тур. Мастер-пост

[Big Who Bang]

Итак, последний текст и иллюстрации выложены, и челлендж Big Who Bang 2016 объявляется закрытым!

Огромная благодарность всем участникам — и авторам, и переводчикам, и иллюстраторам: всем, кто помог туру состояться! Отдельное спасибо активным читателям и зрителям, которые комментировали работы. Ваш фидбэк — праздник для участников! Мы все вас любим!

Нельзя не поблагодарить тех, кто помогал.
Заглушки для фиков и иллюстраций сделаны: troyachka, Sexy Thing, Carcaneloce и Deer lord
Баннеры, аватары сделаны: Sexy Thing
Файлы .fb2 сделаны: troyachka
Оперативный бетинг: Хетта

Уносить тексты/иллюстрации к себе можно со среды, 11 мая.

Полный список работ второго тура Big Who Bang:

Авторские фики

4 мая: "Пусть прольется свет", Клара Освальд, Двенадцатый Доктор/Мисси!Мастер, джен, гет, 21К слов, PG-13, автор Teado
Иллюстрации КЁШ ПЕРЕДАСТ

6 мая: "История ничему нас не научит", Одиннадцатый Доктор/Ривер Сонг, ОМП/Элла Свенсон, джен, гет, 60К слов, R, автор Sexy Thing
Иллюстрации Ызарга

8 мая: "Последнее прибежище", Романа II, Доктор VIII, Клара Освальд, Браксиатель, Воланд и др., гет, 20К слов, R, автор lady in aquamarine
Иллюстрации Madwit

10 мая: "Новый мир", Девятый Доктор, Роуз Тайлер, Джек Харкнесс, джен, 12К слов, G, автор esterka
Иллюстрации Moon Mouse

Переводы

5 мая: "Дела семейные", Координатор Нарвин, Лила, НЖП, Романа, джен, приключения, 19,5К слов, G, переводчик Lileia
Иллюстрации Carcaneloce

7 мая: "Пятьсот бутылок пива", Восьмой Доктор/Дельгадо!Мастер, Восьмой Доктор/Джейкоби!Мастер, слэш, 12К слов, R, переводчик troyachka
Иллюстрации coco_palm

9 мая: "Кровавый пир", Десятый Доктор, Симм!Мастер, Уилфред Мотт, джен, 40К слов, R, переводчик Sexy Thing (третья часть цикла Harold Saxon о Мастере)
Иллюстрации Kata Rios

До новых встреч в следующем году, если, конечно, ничего не случится.

запись создана: 05.05.2016 в 10:23

@темы: второй тур, организационное

---

Новый мир, иллюстратор Moon Mouse

[Big Who Bang]

Название: Sorry, We're Closed
Иллюстратор: Moon Mouse
Форма: коллаж
Персонажи/Пейринг: Девятый Доктор, Роуз Тайлер, Джек Харкнесс
Дисклеймер: мое – только время, все остальное принадлежит ВВС и гугл-поиску
Тип: джен
Рейтинг: G
Жанр: общий
Исходники: капс из сериала, картинки из гугла: 1, 2, 3
Примечания: иллюстрация для фика на Big Who Bang 2016
Ссылка на пост фика: bifwhobang.diary.ru/p209075006.htm
Ссылка на скачивание: i.imgur.com/NR2IBXL.jpg

полный размер

Название: У капитана есть пушка
Иллюстратор: Moon Mouse
Форма: коллаж
Персонажи/Пейринг: Джек Харкнесс
Дисклеймер: мое – только время, все остальное принадлежит ВВС и гугл-поиску
Тип: джен
Рейтинг: G
Жанр: общий
Исходники: промо-фото
Примечания: иллюстрация для фика на Big Who Bang 2016
Ссылка на пост фика: bifwhobang.diary.ru/p209075006.htm
Ссылка на скачивание: i.imgur.com/R578kyZ.jpg

полный размер

Название: 054
Иллюстратор: Moon Mouse
Форма: коллаж
Персонажи/Пейринг: Роуз Тайлер
Дисклеймер: мое – только время, все остальное принадлежит ВВС и гугл-поиску
Тип: джен
Рейтинг: G
Жанр: общий
Исходники: промо-фото, лифт
Примечания: иллюстрация для фика на Big Who Bang 2016
Ссылка на пост фика: bifwhobang.diary.ru/p209075006.htm
Ссылка на скачивание: i.imgur.com/tO0osY9.jpg

полный размер

@темы: Девятый Доктор, второй тур, джен, иллюстрации

---

Новый мир, автор esterka

[Big Who Bang]

Название: Новый мир
Автор: esterka
Иллюстратор: Moon Mouse
Персонажи/Пейринг: Девятый Доктор, Роуз Тайлер, Джек Харкнесс
Дисклеймер: все персонажи принадлежат правообладателям
Тип: джен
Рейтинг: G
Жанр: приключения, драма, экшен
Размер: 12095 слов
Саммари: Доктор, Роуз и Джек оказываются в ловушке на незнакомой планете. Кажется, о них неплохо заботятся, в их распоряжении даже развлечения - бесчисленные тесты на интеллект, логические игры и задачи. Конечно, Доктору нет равных, но вот хорошо ли это для остальных? Сможет ли он спасти своих спутников или же им вместе с товарищами по несчастью придется выпутываться самим?
Примечания: фик написан на Big Who Bang 2016
Ссылка на пост иллюстраций: bifwhobang.diary.ru/p209074997.htm
Ссылка на скачивание: fb2 | doc

– Я бы не сказала «совсем промахнулся», – заявила Роуз, выглядывая из дверей ТАРДИС, – но я нигде не вижу ничего даже отдаленно напоминающего «лучшее кафе в этой части галактики».

Джек присоединился к вышедшей наружу Роуз и огляделся по сторонам:

– Абсолютно согласен, – подмигнул он ей. – Кажется, навигационные способности пилота оставляют желать лучшего…

– Статистическая погрешность в пару-тройку километров, не больше, – сказал Доктор, присоединяясь к ним. – И небольшая прогулка тебе не повредит, капитан. Кафе в десяти минутах отсюда, на главной площади.

Все началось этим утром в ТАРДИС. Роуз сказала, что давно не ела картошки – обычной земной картошки, а не ее всевозможных инопланетных заменителей, – и прежде чем она успела добавить, что было бы неплохо навестить мать (а, возможно, и Микки), Доктору пришла в голову идея отвезти своих спутников на планету Мерридию, где был неплохой ресторанчик, подававший настоящую картошку – выращенную в местных условиях, но абсолютно не уступающую земной. В конце концов, планета была колонией земного типа, заселенной около 400 лет назад. Доктор уже бывал на ней раньше и был не против туда вернуться. Роуз должны прийтись по вкусу местные блюда, а он будет избавлен от визита к Джеки.

Доктор огляделся. ТАРДИС действительно материализовалась всего в трех километрах от городского центра. Ну что ж, это давало возможность пройтись по аллее местных деревьев – единственного вида, без особого ущерба перенесшего изменения в атмосферном составе воздуха после колонизации.

– Нам туда, – махнул рукой Доктор.

Как он и ожидал, Джек и Роуз с изумлением оглядывали необычные деревья с бледновато-фиолетовыми листьями и желтовато-зелеными плодами. Джек сорвал плод с дерева и попытался попробовать на вкус.

– Они не ядовитые? – спросила Роуз, потому что Доктор отобрал плод и сунул в карман. Доктор покачал головой.

– Нет, но если ты хочешь получить удовольствие от картошки, не стоит пробовать гаррмат. Одного плода достаточно, чтобы не испытывать голод в течение как минимум дня.

– И как они на вкус? – спросил Джек.

Доктор задумался.

– Почти как мгрено, – Джек кивнул, но Роуз смотрела вопросительно, и Доктор продолжил: – Немного напоминает клубнику.

Роуз сорвала несколько плодов размером со сливу и засунула в карман.

– Попробую как-нибудь в ТАРДИС, когда нас не будет ждать ужин, – с улыбкой сказала она.

– Кстати об ужине… Было бы неплохо уже дойти до твоего знаменитого кафе, а, Док? – сказал Джек.

Но кафе оказалось закрыто, а площадь безлюдна. Доктор подумал, что это странно.

– Ну и где твой обещанный фантастический ужин? – сказал Джек, оглядываясь вокруг.

– Возможно, стоит вернуться на ТАРДИС и попробовать другой временной период? – ободряюще сказала Роуз. – Должно быть, оно закрылось совсем недавно.

Доктор покачал головой. Все было верно. Он не ошибся с расчетами. Они были в правильном месте и времени. Что-то было здесь не так – сейчас он это почувствовал. Та история планеты, которую он помнил, была слегка нарушена. Да и городская площадь выглядела слишком безлюдной для этого времени суток.

– Что-то тут не то. Сейчас вечер, идеальная погода для прогулок и развлечений. Однако все вокруг выглядит каким-то заброшенным, – подтвердил его сомнения Джек.

– Простите, пожалуйста, вы не подскажете, почему закрылось кафе? – окликнула Роуз двоих прохожих. Те завертели головами, оглядываясь, словно ища, к кому она обращалась.

– Извините, – наконец шепотом произнес один из них, – понимаете, мы еще не зарегистрированы… Вы не из полиции?

Они опасливо покосились на Доктора и Джека, но Роуз явно удалось расположить их к себе, и та прошла с ними чуть подальше, расспрашивая о том, что происходит. Доктор с Джеком остались ждать ее возвращения.

– Сколько бы веков не было человечеству, а мало что меняется, – пробормотал Доктор почти неслышно. – Все так же боятся полиции.

– Когда ты здесь был в прошлый раз? – спросил Джек. – Прежде чем садиться на незнакомую планету, стоит ознакомиться с ее историей, чтобы избежать подобных моментов.

– И в чем же удовольствие от подобного? – ответил Доктор, потом добавил: – Немногим меньше десяти лет назад. И я ознакомился с историей. Планету ждет обычное, стандартное, скучнейшее существование, если тебе хочется знать. Даже спустя сотни лет здесь будет мир и спокойствие.

– О да, я вижу.

Роуз тем временем закончила разговор с местной парой и вернулась обратно.

– Ну как, удалось выяснить что-то полезное? – спросил Джек.

Она пожала плечами.

– Сложно сказать. Этот город находится под управлением Нового Порядка, и все жители должны пройти регистрацию, после которой им будет предложена работа в новом месте… согласно их способностям, как они говорят.

– То есть, планета не подверглась нападению, здесь не произошло революций, ничего такого? Значит, мы просто закончим нашу экскурсию – что может быть скучнее общества, где за тебя решают, чем тебе заниматься? И где люди позволяют это.

– Доктор, ты говорил, что это одно из твоих любимых мест.

– Было раньше, но не теперь, учитывая обстоятельства.

Он предложил ей руку и кивнул Джеку. Но Роуз застыла на месте.

– Эти люди сказали, что все изменилось к худшему. Почему, как ты думаешь, они боятся полиции, почему не хотят регистрироваться? Что-то случилось здесь, что нарушило ход истории.

– Роуз, – начал Доктор, – история этой планеты не фиксированная, она может поменяться.

Он вздохнул. Как объяснить, что существует множество вариантов, по которым развитие подобной мелкой планеты может пойти не так, как первоначально, показать все, что может затронуть и повлиять на этот мир? Роуз не видела, как малейшее вмешательство во времени может создать огромную волну. Да, он был здесь, но это было до Войны. Многое могло измениться с тех пор. Эта мелкая планетка могла бы вообще раствориться, исчезнуть в никуда, задетая осколками Войны, как это произошло со многими другими планетами, названий которых никто даже не помнит. Можно сказать, что этой небольшой колонии очень повезло.

– Здесь что-то не так, – упрямо повторила Роуз, и Джек, казалось, был на ее стороне. Доктор попробовал в последний раз.

– Роуз, мы не можем устраивать революции и менять историю, какой бы она ни была, даже если…

Его слова прервал крик о помощи, и все трое ринулись в сторону звука.

Кричала молодая девушка, стараясь вырваться из рук двух мужчин в форме – судя по всему, тех полицейских, которых остерегалась предыдущая пара. Джек бросился к тому из них, который держал девушку, и прижал его к стене, приставив к голове взявшийся непонятно откуда пистолет (которые, несмотря на явное неодобрение Доктора, все равно появлялись с завидной регулярностью). Доктор решил, что по прибытии в ТАРДИС попросит корабль сделать что-то с этим ( он бы и сам обыскал Джека, но тот мог расценить этот жест не совсем так, как надеялся Доктор).

Девушка вырвалась и отбежала, остановившись чуть поодаль.

– Беги, я его держу! – крикнул Джек, но она упрямо мотнула головой.

Доктор отметил, что девушке было не больше шестнадцати – худенькая, с длинными волосами, заплетенными в косу. Она напряженно стояла, приготовившись бежать, но не двигалась с места.

– Пусть сначала скажут, куда они увели Иллиона! – выкрикнула девушка.

– Думаю, тебе лучше ответить на вопрос, – спокойно сказал Джек, слегка сильнее прижав дуло пистолета.

– Мы всего лишь выполняем распоряжения, – пробормотал полицейский. – Собираем тех из вас, кто еще не зарегистрирован, проводим стандартные процедуры.

– После которых люди не возвращаются к себе домой!

– Потому что после регистрации происходит перераспределение! – Огрызнулся второй полицейский.

– Без вещей, без его любимых книг, фотографий? – девушка была готова заплакать. – Словно это все уже не важно? Все наши воспоминания вместе…

– Ты его так сильно любила, правда? – в голосе полицейского прозвучала нотка сочувствия.

– Он мой брат, – просто ответила девушка.

– Тогда тебе ничего не остается, как только пройти регистрацию тоже, – сказал второй полицейский. – Возможно, получив идентификационный номер, ты сможешь найти его… если, конечно, захочешь, или если этого захочет он.

Девушка растерянно смотрела на них, явно не зная, как ей поступить.

– Регистрация добровольная… пока что, – с акцентом на последнее, добавил второй полицейский. – И абсолютная безопасность вам всем гарантирована. Все зарегистрированные находятся под защитой и охраной.

– Добровольная, ага, как же, – произнесла девушка. – «Предложение, от которого невозможно отказаться». Если бы она была добровольной, люди бы не скрывались от вас.

– Разве твой брат скрывался?

– Нет, и что из того? Я все равно не знаю, что с ним стало! Поэтому люди и стали прятаться от вас – никто не знает, что происходит дальше! – выпалила девушка.

Но, казалось, их аргументы все же подействовали на нее.

– Ладно, я пойду с вами, – сказала она, – если это поможет мне найти Иллиона.

– Может быть, мы сможем помочь, – вмешалась Роуз, бросая выразительный взгляд на Доктора. Он пожал плечами. Нужно было узнать, с чем именно они имеют дело, но как это сделать по возможности быстрее? Кажется, существовал только один способ – выяснить все самому.

– Ну что ж, если, как вы говорите, это абсолютно добровольная и безопасная процедура, тогда нам тоже стоит воспользоваться этой возможностью, – сказал Доктор. Джек резко обернулся со взглядом удивления, Роуз же, глядя на девушку с сочувствием, явно не собиралась оставлять ее.

– Выясним изнутри, что там происходит, – прошептал Доктор, когда их вели к внушительного вида зданию на площади. Роуз согласно кивнула.

И все же, когда они входили в открытые двери, Доктор подумал, не совершает ли он ошибку.

***

По дороге Роуз успела поближе познакомиться с Аллин (так звали девушку) и немного расспросить ее о происходящем.

Выяснилось, что они с братом жили в Экбане (так назывался город) всю свою жизнь. Ничего примечательного не происходило, пока на колонии не сменилась власть, после чего стали происходить странные вещи. Родителям Иллиона и Аллин предложили новую работу, и они уехали сразу же, оставив детей одних. Само по себе это не было странным – и Аллин, и Иллион были уже достаточно взрослыми, чтобы жить самостоятельно. Странным было то, что родители не поддерживали никакой связи, хотя, как поняла Роуз, на планете было довольно развитое техническое общество.

– И ничего. Полная тишина. Мы пытались обратиться с просьбой связаться с родителями, но безрезультатно, – Аллин, уже успокоившись, спокойно продолжала рассказ. – Думаю, они покинули планету, но почему они ничего не сказали нам? Ни звонка, ни письма.

– Возможно, у них не было возможности, – Роуз с грустью подумала о маме. – Я сама была в такой ситуации… моя мама целый год не знала, где я.

Аллин взглянула на Роуз с сочувствием и продолжила:

– Потом вышел этот закон об обязательной регистрации… Иллион решил, что чем скорее это сделать, тем лучше. Я не хотела. Не то чтобы людей силой тащили, но все равно… были постоянные разговоры о том, что, «пройдя регистрацию, вы получите доступ к неограниченным возможностям», – она помолчала и затем задумчиво добавила: – Иллион всегда хотел увидеть другие места, может быть, даже побывать на других планетах.

Роуз улыбнулась:

– Я его понимаю.

– Но я ничего от него не слышала с тех пор, как он ушел с ними, – Аллин бросила враждебный взгляд в сторону полицейских.

– Не волнуйся, – сказала Роуз. – Мы с Доктором и Джеком обязательно во всем разберемся.

В здании их встретил мужчина с незнакомым Роуз электронным устройством в руке. Он записал их имена и проводил по длинному коридору до лифтовых шахт. Над каждой дверью лифта горел порядковый номер.

– Проходите по одному, – сказал мужчина. – Свободные места в ячейках 049, 051 и 054 - в последней ячейке два места.

Он подвел их к указанным лифтам. Роуз, после недолгих колебаний, встала рядом с Аллин – не стоило оставлять девушку одну после того, как ей обещали помощь.

– Надеюсь, это не займет много времени? – спросил Доктор.

– Столько, сколько потребуется, – ответил человек в очках.

Лифты бесшумно поехали вниз.

***

Они спустились, как показалось Роуз, на несколько этажей, когда лифт остановился. Напротив лифта находилась одна-единственная дверь, плавно открывшаяся у них на глазах. Переглянувшись с Аллин, Роуз шагнула вперед, и они оказались в центре какого-то помещения.

Им в лицо ударил запах – больничный, стерильный. Хотя в остальном комната совсем не походила на больничную палату – скорее, на чье-то уютное жилье. Мигал экран компьютера, стояли круглые столики с удобными стульями, стеллаж был заполнен книгами и бумагами. Обычная комната земного типа, разве что форма ее была необычной – стены выстроились в виде правильного шестиугольника.

Дверь за спинами девушек так же плавно закрылась. Аллин тревожно оглянулась по сторонам, теребя в руке кончик косы.

– Добро пожаловать на первый уровень. Располагайтесь, – приветствовал их приятный голос интерфейса.

– Где мы и сколько мы здесь пробудем? – спросила Роуз.

– Первый уровень тестирования, – повторил голос. – Время вашего пребывания здесь неизвестно.

– Замечательно… – протянула Роуз, затем снова обратилась к программе:

– В чем заключается тестирование?

– Один из вас получит допуск на второй уровень.

– Да, но исходя из чего? – вмешалась Аллин.

– Нет ответа на заданный вопрос.

Убедившись, что ничего большего добиться от интерфейса невозможно, Роуз шагнула вперед, к экрану компьютера – возможно, там хранилась какая-то полезная информация. Он был включен, но найти что-то на незнакомом устройстве было не так просто, и Роуз, ткнувшись в пару картинок и открыв пару файлов с непонятными научными статьями, отошла от экрана и стала оглядывать комнату.

Внезапно пустая часть одной из стен отъехала в сторону, открыв дверной проем, ведущий в небольшую комнатку. В проеме стоял парень чуть старше Роуз.

– Пять и шесть, – сказал он вместо приветствия. – Значит, мы все в сборе.

Действительно, как оказалось, в каждой из шести стен была дверь, ведущая в спальню. Шесть индивидуальных комнат.

– Не похоже, что мы проведем здесь всего пару часов, – заметила Аллин. Роуз согласилась с ней.

– Давно вы здесь? – спросила Роуз у молодого человека. Тот пожал плечами:

– Около суток, не больше.

Роуз подошла к панели говорящего интерфейса. Если они собираются застрять здесь на несколько дней, нужно хотя бы выяснить, как связаться с остальными.

– Где Доктор? – потребовала ответа Роуз. Интерфейс произнес:

– Человек, которого вы называете Доктором, находится в ячейке 051. Это рядом с вами, так что у вас есть шанс встретить его на следующем уровне, при условии, что вы оба окажетесь выбранными.

– Как попасть на следующий уровень?

Интерфейс молчал – скорее всего, был запрограммирован не отвечать на вопросы, касавшиеся того, как именно оказаться тем, кто перейдет на следующий уровень.

Роуз вздохнула. Это все не выглядело так уж привлекательно.

Она взглянула на Аллин. Та пожала плечами.

– Значит, остается выяснить, что требуется для того, чтобы перейти на этот «следующий уровень».

Выяснилось, что Роуз и Аллин были единственными девушками в их группе. Среди остальных людей, оказавшихся здесь, были двое братьев-близнецов – Раул и Рэлл, хвастливо сообщившие ей сразу же о том, что они знают своих предков до самой первой Земли и что в их роду никогда не было ни капли инопланетной примеси (Роуз сразу же заявила, что если бы они видели, как выглядит «последний человек», то поняли бы, что это не что-то, чем стоит гордиться, после чего они больше не заговаривали с ней, намеренно игнорируя само ее присутствие). Парень, который первым встретил их – его звали Миллн, – оказался довольно приятным собеседником. Он работал продавцом до начала регистрации и был очень рад поболтать о своей работе. Роуз обнаружила, что инопланетные будни продавцов не очень-то отличались от земных. Еще одним членом «команды» оказался пожилой мужчина – по мнению Роуз, он должен был уже достичь пенсионного возраста, так что вряд ли нуждался в профориентации. Но когда она спросила его об этом, Леон – так его звали – с достоинством ответил:

– Я не думаю, что возраст имеет такое уж большое значение. Впрочем, это действительно странно, если поразмыслить. Но требование пройти регистрацию получили все жители, достигшие совершеннолетия.

Роуз не могла не бросить изумленный взгляд на Аллин. Девушка не выглядела совершеннолетней, насколько Роуз могла судить.

– Четырнадцати лет, – добавил Леон, видя удивление Роуз. – Там, откуда вы родом, совершеннолетними становятся в другом возрасте?

Роуз кивнула. Они немного поболтали о том, откуда она родом (хотя Роуз осталась убежденной, что у них сложилось впечатление о Лондоне как о планете, находящейся неподалеку, но она не стала их переубеждать). Затем разговор стих, и все стали искать, чем бы заняться. Выбор, как оказалось, был довольно велик, – к их услугам была библиотека с книгами и журналами, несколько настольных игр и компьютер. Леон погрузился в чтение, Аллин занялась какой-то логической компьютерной игрой, а близнецы открыли журнал с чем-то, напомнившим Роуз кроссворды, и стали активно обсуждать вопросы.

Роуз предложила Миллну сыграть в какую-нибудь игру, и он охотно согласился – правда, ему пришлось объяснять правила, потому что Роуз не была знакома ни с одной из местных игр. Но это заняло какое-то время, скрашивая часы ожидания. Вот только чего они ждали? Роуз не знала, и это тревожило ее.

Закончив игру, Роуз вскочила со стула и зашагала по комнате. Нужно было что-то сделать, чтобы прекратить это бесполезное сидение здесь. Если бы только она знала, что именно.

Желая хоть немного уменьшить волнение, Роуз взяла в руки первую попавшуюся книгу, лежавшую на столике, и открыла ее. Переводческая схема ТАРДИС работала исправно – Роуз лишь краем глаза смогла уловить незнакомые символы, как в следующее мгновение они уже преобразились в английский текст. Роуз прочла вслух несколько параграфов, пытаясь унять тревогу и в то же время подумать о том, что делать дальше и как скоро она сможет выбраться отсюда. Все это походило на ловушку, и отсутствие Доктора рядом только добавляло беспокойства. Если рассуждать логически, то они с Джеком должны были попасть в подобные же помещения, но как скоро они смогут выбраться оттуда? Роуз захлопнула книгу и подняла взгляд на остальных, собираясь задать им этот вопрос. Но она не успела ничего сказать, потому что, к ее удивлению, интерфейс произнес:

«Роуз Тайлер, пожалуйста, встаньте в центр».

Роуз удивленно вскинула голову, обменявшись взглядом с такими же изумленными людьми. Дверь в центральной колонне открылась, и лифт, в котором Роуз с Аллин прибыли сюда, уже находился там. Роуз немного неуверенно сделала то, что ей сказали, но прежде повернулась к Аллин и сказала: «Я постараюсь вернуться, когда все выясню!» В тот же миг, как она шагнула внутрь лифта, он закрылся и медленно поплыл вверх.

Роуз показалось, что она проехала всего немного, но быть уверенной в этом она не могла. Двери лифта открылись в коридор – Роуз успела заметить, что лифт, на котором она приехала, был не единственным, и что, кроме двери, в которую ей, видимо, предстояло войти, были еще боковые туннели, ведущие куда-то в темноту.

Раздался щелчок, и дверь отворилась. Роуз, немного поколебавшись, сделала шаг внутрь.

– Добро пожаловать на второй уровень, – раздался все тот же приятно-негромкий механический голос интерфейса.

***

Комната второго уровня мало чем отличалась от предыдущей, как успела заметить Роуз в первое мгновение, когда это показалось ей важным. Но уже в следующее мгновение она забыла обо всем, потому что, как только она вышла из лифта, навстречу ей бросилась знакомая фигура Доктора. Он смотрел на нее с удивленным, но радостным выражением.

– Доктор! – Роуз прыгнула ему на шею, и он крепко обхватил ее, закружив по комнате.

– Роуз, ты здесь! Фантастика!

Роуз рассмеялась. Просто здорово было снова оказаться вместе. Что бы дальше ни происходило, они смогут найти выход. Она была в этом уверена.

Когда Доктор опустил ее обратно на пол, Роуз оглядела комнату. Та действительно была похожей на прежнюю, разве что чуть просторнее, да комнаты располагались по-другому: вместо правильного шестиугольника со столбом-шахтой посредине дверь, ведущая наружу, к лифту, была в одной из стен, а двери в комнаты были напротив выхода, вдоль полукруглой стены.

Только тут Роуз заметила, что они были в комнате не одни.

Незнакомый молодой человек чуть постарше Роуз, приятной наружности внимательно разглядывал новоприбывшую.

– Доктор, позвольте мне представиться вашей спутнице, – учтиво произнес молодой человек и повернулся к Роуз. – Иллион.

– Вы брат Аллин! – воскликнула Роуз, и тот кивнул. – Она вас ищет! Давно вы здесь?

Как оказалось, Иллион провел здесь уже несколько недель, ожидая прибытия остальных. Но ничего отличающегося от того, что видели остальные, он сообщить не мог.

– Не очень-то хорошо тут у вас все устроено, – заметила Роуз. – Непонятно, зачем тратить столько времени.

– Обычная проблема человечества, – пожал плечами Доктор. – Иллион, – обратился он к молодому человеку, – что тебе известно о тех, кто уже прошел эту вашу процедуру?

Тот пожал плечами.

– Дайте подумать… Ничего. То есть многие люди возвращаются в свои дома, но не все. Судя по всему, некоторых отправляют в малозаселенные области, откуда сложно поддерживать связь, а кого-то, кому повезет, – за пределы планеты. – Его лицо сделалось мечтательным.

– И ты бы хотел попасть в их число? – спросила Роуз, бросив взгляд на Доктора. После случая с Адамом она не решалась предлагать Доктору взять с собой кого-то еще, к тому же их команда вместе с Джеком была близка к идеалу, но было что-то в Иллионе, что сразу же располагало к себе. Может быть, ей удастся уговорить Доктора взять его с сестрой на одну поездку. Когда они все выберутся отсюда, конечно.

Иллион улыбнулся:

– Кто же не мечтает о других планетах?

Разговор прервался прибытием лифта. Роуз издала радостный вопль, потому что в комнате появился Джек – и спустя секунду она уже обнимала его.

Джек улыбался, увидев ее и Доктора, но вид у него был слегка растрепанный.

– Очевидно, тебя оторвали от приятного занятия, – заметил Доктор.

– Как ты догадался? – со смехом сказал Джек и, повернувшись к Роуз, начал: – Только представь себе – мы уединились в комнате, и тут раздается этот механический голос… я даже не уверен, успел ли я полностью одеться.

– Дальше можешь не продолжать, – оборвал его Доктор, а Роуз хихикнула.

Иллион недоуменно смотрел на это веселье, и Джек, заметив его взгляд, подмигнул парню, после чего тот смущенно отвернулся.

– Не волнуйся, он не опасен, – шепнула Роуз.

– Абсолютно, – добавил Джек, но молодой человек, кажется, не вполне поверил этому.

Джек не сообщил Роуз и Доктору ничего нового. Им не удалось даже выяснить, по какому принципу они все оказались здесь, тогда как их предыдущие спутники остались на прежнем уровне. Казалось, это был просто случайный выбор – если Доктор, по вполне понятным причинам, отличался в чем-то от остальных, то ни Роуз, ни Джек не заметили, что сделали что-то выдающееся.

Тщательный осмотр комнаты тоже ничего не дал. Как и в предыдущем помещении – книги, журналы, настольные игры…

– Что это за непонятная штуковина? – Джек взял какой-то незнакомый предмет, выглядящий нагромождением выступов всех цветов радуги, повертел в руках и отбросил в сторону. Доктор тут же поднял его и спустя минуту продемонстрировал Джеку собранную головоломку.

– Ух ты, – восхищенно воскликнула Роуз, разглядывая штуковину.

Многогранная пирамида поражала плавной сменой оттенков от грани к грани. Цвета на соседних гранях, казалось, почти совпадали, но, если присмотреться, были видны практически незаметные человеческому глазу переходы от более светлого оттенка к оттенку чуть темнее, и затем – к другому цвету радужного спектра.

– Простая игрушка для малышей, – фыркнул Доктор, хотя краем глаза Роуз заметила, что ему приятен ее восторг. – Кажется, здесь больше нечем заняться.

И он отошел к компьютеру. Джек присоединился к нему. Роуз в очередной раз оглядела центральную комнату.

– Может, сыграем в шахматы? – предложила она Иллиону. Это была одна из немногих вещей, которая была ей здесь знакома. Иллион согласился, и они уселись за столик.

Но игра прервалась прибытием новенького. Это была девушка, скорее девочка-подросток, даже младше Аллин. Она выглядела встревоженной и слегка напуганной.

– Привет! – произнесла Роуз, стараясь, чтобы голос звучал как можно дружелюбней. – Я Роуз, а это Доктор, Джек и Иллион. Мы тоже здесь недавно.

Девушка неуверенно улыбнулась:

– Я Нилли.

– Пятеро, – отметил Джек. – Где же шестой?

Шестой не заставил себя долго ждать. Им оказался мужчина, на вид чуть старше Доктора, с внимательным и добрым взглядом карих глаз.

– Извините… – начал он. – Вы не знаете, что случилось с моими остальными спутниками? Мне кажется, они остались внизу, и это меня слегка… тревожит.

– А вам известно хоть что-нибудь о том, что здесь происходит? – оживился Доктор.

Тот прищурился и достал из кармана очки, показавшиеся Роуз достаточно старомодными. Впрочем, возможно, здесь это был пик моды.

– Как я могу судить, – начал он, – по какой-то не вполне ясной системе производится отбор одного из шести, основанный на умственном интеллекте, что, если спросить меня, не самое разумное решение. Вам, конечно, известно, что существует еще несколько видов интеллекта, и выделять исключительно один из них слегка… эм… несправедливо.

– О справедливости мы поговорим где-нибудь еще, – перебил его Доктор. – Сейчас речь идет о фактах. А именно, о том, что, как вы верно заметили, один из шести оказывается на следующем уровне.

– Что ждет остальных пятерых? – вставила Роуз. – И куда ведет следующий уровень?

Доктор улыбнулся ей так, словно она сказала что-то очень умное, а не просто задала вопрос.

– Именно! Нужно это выяснить, пока мы здесь.

Джэс (так звали их шестого товарища по комнате – или по плену?) согласно кивнул.

Как оказалось, их ждали скучные несколько дней. Сначала все были уверены, что что-то поменяется в течение нескольких часов, как на прошлом уровне, но вскоре они поняли, что это не так. В комнатах оказались удобные кровати, в ванных комнатах лежали стопки полотенец и запас зубных щеток, имеющегося запаса еды хватит как минимум на месяц – словом, все здесь выглядело так, словно гостей (или, скорее, пленников) были готовы держать здесь довольно долго.

Устав от ожидания, на второй день Доктор попробовал открыть дверь в шахту лифта отверткой, но это оказалось безрезультатным.

– Заперто намертво, – сказал он после очередной попытки. – Остается ждать появления кого-нибудь.

***

– Почти неделя, – сказала Роуз, выходя из спальни с бутербродом в руке (не совсем бутербродом, потому что вкус местного аналога хлеба был ей малознаком, но ей нравилось думать о еде в привычных терминах), – а мы все еще здесь.

Никто ей не ответил, потому что эта же мысль в самых различных вариантах звучала здесь уже множество раз за прошедшие дни.

Роуз вздохнула и присоединилась к Джеку и Иллиону, которые были заняты какой-то настольной игрой, выглядевшей не слишком сложно. Джек быстро объяснил Роуз правила, и ей даже удалось не проиграть пару раз подряд. Доктор был все так же занят чем-то у компьютера – хотя он изучил всю информацию, находящуюся на нем, в течение первого же дня, он продолжал свои попытки добиться от устройства большего.

Иллион ушел в свою спальню, и Роуз предложила Джеку сыграть в шахматы. У нее за прошедшие дни набралось достаточно практики в игре с Иллионом – тот был неплохим знатоком шахмат, – но Джек хвастался, что ему нет равных.

Они уселись за шахматный столик.

– Ну, кто выиграет? – Джек широко улыбнулся.

Роуз передвинула фигуру.

– Соглашайся на ничью, капитан.

– Я расскажу правила, принятые в 51-м веке…

– Эй, не жульничать! Не думаю, что правила шахмат так уж сильно поменялись.

Спустя полчаса торжествующая Роуз объявила мат.

Джек откинулся на стул:

– Неплохо, если не считать того, что такой ход конем уже лет триста как вышел из употребления.

Роуз рассмеялась:

– Просто кто-то плохо играет и пытается сжульничать.

Она повернулась к Доктору в надежде, что он разделит ее хорошее настроение, но того не оказалось поблизости.

***

Она обнаружила его в комнате на кровати, с книгой в руке, но он не читал ее, а, казалось, сосредоточенно о чем-то думал. Заметив Роуз, Доктор отложил книгу и подвинулся, приглашая ее сесть.

– Мы все на том же месте, – сказала Роуз, опускаясь на кровать.

– Да.

– Думаешь, как долго мы еще здесь пробудем?

– Думаю о том, что зря в это ввязал вас. Вполне бы мог справиться и один, а вы бы подождали меня на ТАРДИС.

Явно было что-то еще, чего Доктор не договаривал.

– Ты беспокоишься, что что-то случится с нами, – осторожно начала Роуз.

– С теми, кто останется. Можно было бы закончить это и раньше, но я не хочу оставлять вас здесь, пока не выясню, что это безопасно, – неохотно признал Доктор.

Роуз посмотрела на Доктора с пониманием. Да, в первый день он беспрестанно подшучивал над ограниченностью их мышления, развлекался собиранием «детских», по его мнению, головоломок, но вскоре резко прекратил подобные занятия. Скорее всего, как сейчас осознала Роуз, причиной было нежелание Доктора оказаться «выбранным» для следующего уровня. Он не хотел оставлять своих спутников в неизвестной ситуации. И сейчас он выглядел так, словно знал, что им грозит опасность.

– Доктор, ты что-то выяснил?

Он немного помолчал, потом сказал:

– Камеры наблюдения. Они есть в каждой комнате. Сегодня ночью я наконец-то смог подключиться к ним через этот компьютер.

– И?

Было понятно, что за ними наблюдают. Джек с Доктором обсуждали это еще в первый день, но никому так и не удалось ничего обнаружить.

– Роуз, я подключился к нижнему уровню в тот самый момент, когда тех людей, кто остался там, забрали вооруженные существа.

– «Существа»? – переспросила Роуз.

– Да. Они не были людьми.

Далеки? Сливины? Кто-то еще из неизвестных ей враждебных рас? Но Доктор, заметив обеспокоенный взгляд Роуз, продолжил:

– Немного отличаются от людей ростом и походкой – скорее всего, человеческий глаз даже не заметит разницу, особенно когда на них закрытые костюмы.

– Покажи мне, – попросила Роуз.

Доктор кивнул и вскочил с кровати, увлекая Роуз из комнаты.

Подойдя к компьютеру, Доктор направил на него отвертку:

– Небольшой апгрейт… Смотрите! – Все обитатели комнаты подошли ближе, понимая, что это все не просто так. Секундой спустя на экране замелькали картины, быстро сменяющие друг друга.

Доктор еще немного повозился, настраивая изображение. Остальные сгрудились позади,

– Готово, – сказал Доктор. – Изображения с камер слежения.

Сначала на экране показались комнаты, похожие на их прежние. Все, казалось, оставалось без изменений, за исключением того, что теперь в комнатах почти не было обитателей. Комнаты были пусты, и лишь кое-где были люди – не больше десятка на сотню комнат, – как поняла Роуз, новоприбывшие, явившиеся на «регистрацию».

– Новая партия, – заметил Джэс. – Вероятно, предыдущую уже распределили… куда бы там ни было.

– Да, но куда именно? – ответил Доктор, продолжая возиться с компьютером. – Это не единственные комнаты, за которыми здесь наблюдают.

Картинка на экране поменялась, переключившись на другие помещения – более тесные, забитые людьми. Доктор увеличил изображение, так что можно было рассмотреть лица находящихся там.

Иллион внезапно бросился вперед, к экрану:

– Аллин!

– Ты знаешь ее? – спросила Нилли.

Тот взволнованно кивнул:

– Это моя сестра. Мы постоянно были неразлучны – лучшие друзья. Я всегда защищал ее.

Нилли кивнула с грустью.

– У меня тоже есть друг – хотя он мне и не брат, но мы тоже дружим с детства.

– Примерно как я и Микки, – улыбнулась Роуз девушке, чтобы ободрить ее.

– Этот идиот был еще на что-то годен? – нахмурился Доктор.

– Он не идиот, – сказала Роуз и добавила с улыбкой: – Ну, вообще-то, это я его защищала.

– Что ждет этих людей? – спросил Джэс, прервав их разговор. – Почему их не отпустили или не перевели, как ожидалось? Что с ними планируют сделать?

– Мне страшно, – прошептала Нилли.

Между людьми ходили охранники – высокие люди в одежде, полностью закрывавшей их тело и лицо до уровня глаз. Роуз настороженно обернулась к Доктору:

– Это они? Не люди?

Тот кивнул.

Присмотревшись, она поняла, что они действительно отличались не только высоким ростом – их походка была слегка странной, покачивающейся, словно им было труднее держать равновесие.

От экрана их отвлек внезапно включившийся интерфейс.

– Доктор, – раздался более громкий, чем обычно, голос, – пожалуйста, встаньте в центр.

– И что дальше? – поинтересовался Доктор.

– Вы избраны для переход на следующий уровень. Пожалуйста, приготовьтесь к телепортации.

Доктор скрестил руки на груди и остался стоять на прежнем месте, торжествующе глядя в сторону предполагаемой камеры.

– Пожалуйста, следуйте инструкции, – повторил голос, все так же вежливо.

– И не подумаю. Пока вы мне не объясните, что именно ждет меня и моих спутников дальше.

– Тогда, – все тем же приятным голосом произнес интерфейс, – вас ждет ядовитый газ, который проникнет в комнату через десять… девять…

– Как они предсказуемы, – прошептал Джек Роуз, в то же время взяв побледневшую Нилли за руку и подмигнув Иллиону. – Помню, как-то раз со мной произошел похожий случай.

– Пять… – продолжал отсчет интерфейс, и Доктор, вздохнув, сделал шаг в центр.

– Спасибо, Доктор, – произнес интерфейс и замолк.

***

Доктор обнаружил себя в просторной комнате с белыми стенами. В комнате не было ничего, кроме стола с двумя креслами, за одним из которых сидело существо с вытянутым безносым лицом (если это можно было назвать лицом) и непропорционально длинными руками. Доктор заметил, что у существа был дополнительный большой палец на руке, симметрично первому, а средние четыре были одинаковой длины.

Доктор мысленно прикинул, могли ли соответствовать время и уровень развития планеты общению (скорее, тесному сотрудничеству) с инопланетным видом. Нет, никаким образом подобные существа не могли обладать полномочиями власти на этой земной колонии.

– Садитесь, Доктор, – существо махнуло рукой в сторону свободного кресла.

– Кто вы такие и что вам нужно? – спросил Доктор, оставаясь на месте.

Существо проигнорировало вопрос, продолжив:

– Доктор, вы оказались победителем в нашем отборе. Теперь вы проследуете в корпус по специальной подготовке, где вам объяснят, в чем будет состоять ваша работа.

Доктор сел в кресло, скрестил руки на груди и улыбнулся.

– Я так не думаю. Меня вполне устраивает то, чем я занимаюсь сейчас. Я принял участие в вашем… исследовании чисто из любопытства.

– Вы не поняли. Ваше мнение по данному вопросу не имеет значения. Если вы отказываетесь от подготовки, мы проследуем к телепорту, который переместит нас на межпланетный корабль. Какой бы приятной ни являлась ваша работа, вам придется о ней забыть. Вы выбраны для более важной цели, чем что-либо на этой планете. Нам предстоит создать новый мир.

Доктор продолжил сидеть в кресле.

– На вашем месте – если вы, конечно, хотите, чтобы я вам в чем-то помогал, – я бы прежде всего вернул мне моих спутников.

– Послушайте, Доктор… – существо выделило его имя. – Кстати, почему «Доктор»? Когда мы прибудем в наш мир, вы сможете выбрать любое свободное имя из нашего банка.

– Свободное?

– Ну да. Это удобно: имена не двоятся, и вы можете быть уверены, что не случится никаких нелепых совпадений и ошибок. Когда же вы завершите свою жизнь, имя вновь вернется в банк.

– А что если это было имя какого-то близкого человека? Разве не будет выбор его служить грустным напоминанием для его близких?

– Мы стараемся не поощрять ненужные эмоции, такие, как привязанность к близким.

– Я встречал существ без эмоций, – жестко сказал Доктор. – Уверен, вы бы не захотели с ними встретиться.

– Понимаю вас. Мы не стремимся избавиться от всех эмоций, только от тех, которые мешают нам выжить. И, конечно же, у нас достаточно способов развлечений, чтобы это не стало проблемой. Когда-то мы были чувствительной расой… слишком чувствительной. Но мы поняли, что с этим нужно бороться. Чувствительные люди больше не встречают поддержки в нашем обществе. Вот вы, Доктор… когда вы прибыли к нам, у вас были спутники. Друзья, возможно, возлюбленные. Но вам пришлось расстаться с ними. Вы победили, а они – нет. К чему вам чувства привязанности, когда они только причинят вам горе?

– Как вас зовут? – перебил его Доктор.

– Гвиден, – ответило существо.

– И что же, вы выбрали это имя сами? Из этого вашего банка имен?

Тот, как показалось Доктору, смущенно потёр пальцами о стол.

– Мне показалось нецелесообразным его менять. В конце концов, многие знали меня под этим именем. Я понимаю, что в целях подачи примера я должен был…

– То есть для себя вы оставляете возможность испытывать чувства привязанности?

– Мы стараемся бороться с этим, но не до конца успешно. Вы, люди, гораздо более гибкие и умеете меняться под влиянием обстоятельств.

Доктор решил пока что не реагировать на то, что его ошибочно сочли человеком. Сейчас первоочередным вопросом было другое.

– Где они? Роуз и Джек, что с ними? – перебил его Доктор. – Если с ними что-то случится, вы пожалеете, что встретили меня.

Гвиден развел руками.

– Я тут ни в чем не виноват. Если они были с вами…

– Вы прекрасно знаете, что они были со мной, – Доктор начал терять терпение. – Что с ними станет?

– Они… – Гвиден явно не ожидал настолько яростного выплеска эмоций. – Они вместе с другими оставшимися экземплярами должны были отправиться к местам перераспределения. Но я могу вас заверить, что конкретно вашим друзьям ничего не грозит. Они же находились с вами на втором уровне?

– И что конкретно вы предлагаете мне?

– Доктор, вы же понимаете, что эта примитивная планета не может удовлетворить всех наших нужд? Телепорт в соседней комнате. Вы увидите наш мир, где живут свободные люди.

– Свободные в отличие от рабов, которых вы делаете из тех, кто не прошел ваш отбор?

– Мы предпочитаем не использовать слово «рабы», – заметил Гвиден. – Но в чем-то вы правы. Пойдемте, Доктор.

– Думаю, вы не поняли, – Доктор остался стоять со скрещенными на груди руками. – Я не собираюсь никуда с вами идти. Я собираюсь найти моих друзей и освободить тех, кого вы сделали своими рабами, нравится вам это слово или нет.

Гвиден застыл на месте, явно размышляя.

– Хорошо, наконец кивнул он. – Давайте для начала посмотрим, где сейчас ваши эти… друзья. Просто чтобы вы не беспокоились, что с ними произошло что-то плохое.

Он включил экран вмонтированного в стену компьютера.

– Так… их, должно быть, уже забрали из комнаты и привели… Странно…

На экране отобразилось помещение – достаточно просторное, по стенам которого расположились ряды стульев с сидящими на них людьми, группами по пять человек. Помещение находилось снаружи – из окон лился солнечный свет. Гвиден сложил пальцы в недоуменном жесте. Доктор тоже заметил пустой ряд из пяти стульев – вне всякого сомнения, предназначавшийся для его друзей.

– Они должны были прибыть в место перераспределения… но я их там не вижу. Возможно, произошла задержка.

Доктор громко хмыкнул:

– Возможно, они не так глупы, как вам кажется.

– Что вы хотите этим сказать? – немного нервно ответил Гвиден, переключая экраны камер. Наконец, показалась комната, в которой Доктор и его друзья провели последние пару дней. По ней бродило несколько явно разъяренных людей в форме, явно принадлежавших к тому же виду, что Гвиден.

Доктор снова хмыкнул, и Гвиден переплел пальцы, сжав их в подобие кулака. Его спокойствие явно улетучилось так же быстро, как чувство собственного превосходства и уверенности.

– Они перехитрили их! – сказал он. Спустя секунду он овладел собой, и его самоуверенность вернулась. – Впрочем, далеко они не уйдут. Рано или поздно их кто-нибудь обнаружит. Или же поднимутся вверх – и мы их встретим.

Доктор решил, что с него хватит. Он крепко схватил Гвидена и прижал его к стене.

– Где именно они могут быть? – Доктору больше не хотелось тратить время на этого человека и выяснять законы и особенности его мира. Он хотел найти Роуз и Джека и убраться отсюда подальше. После того, как он разберется с этими захватчиками.

– Да где угодно. К сожалению, камеры слежения в коридорах и некоторых помещениях не предусмотрены, поэтому сложно сказать. Лифтами они не пользовались – мы бы об этом узнали, – но могли добраться до лестницы. Скорее всего, они попытаются подняться наверх, чтобы выбраться на поверхность.

– А что если нет? Мне нужно, чтобы вы пошли со мной и помогли мне найти их.

Гвиден снова потер пальцы, явно колеблясь.

– Доктор, найти их не так просто, как вам кажется. И если они не поднимутся наверх, то… Лучше бы вашим друзьям оставаться там, где они были.

***

Какое-то время оставшиеся просто стояли в оцепенении. Затем Роуз выговорила:

– И… что теперь?

Экран компьютера погас, и свет в комнате стал не таким ярким, как секунду назад.

– Думаю, надо выбираться отсюда, – предложил Джек.

«Через десять минут за вами придут. Ожидайте», – раздался голос интерфейса.

– Скорее всего, нас собираются отвести туда же, куда и всех остальных, – предположила Нилли.

Роуз подумала, что девушка права и что она никоим образом туда не собирается.

– Я думаю, мы сделаем вот что, – Джек поманил Роуз в сторону и стал шептать ей на ухо свой план.

Приготовившись, Джек и Иллион встали по обе стороны двери. Остальные, как договорились ранее, столпились в одной из комнат.

Дверь, ведущая к лифту, открылась, и за ней стояли несколько вооруженных людей – нет, не людей, напомнила себе Роуз. Все вошедшие были выше среднего человеческого роста, лица же их были закрыты. Ей не удалось определить даже приблизительно, могла ли она встречаться с существами этого вида раньше. Как бы там ни было, Роуз решила, что это не было самым главным на данный момент. Важнее было то, что у них существ было оружие. И их было четверо.

План был простой. Из комнаты раздался пронзительный визг Нилли, и охранники бросились к ней. Воспользовавшись моментом, Джек и Иллион напали сзади и выхватили оружие у застигнутых врасплох двоих из них. Оставшиеся двое сдались, даже не пытаясь сопротивляться.

– Не очень-то вы воинственны, – довольно хмыкнул Джек и добавил, обращаясь к Иллиону: – Прекрасно сработано!

– Быстрее, – Роуз махнула рукой, поторапливая людей. Джек, убедившись, что ключи, бывшие у охранников, перекочевали в его карманы, выскочил последним и запер дверь, заключая четверых охранников внутри.

– Заперты намертво. Не думаю, что им удастся так просто выбраться, – удовлетворенно сказал Джек.

– Куда теперь?

Бывшие обитатели комнаты оказались в тесном коридоре с шестью лифтовыми шахтами – явно ведущими в прежние их комнаты, а возможно, и еще ниже.

– Нужно попытаться выяснить, куда забрали Доктора, – сказал Джек.

– Или же что происходит с теми, кто оказывается не выбран, – возразил Джэс. – Я бы хотел убедиться, что с ними все в порядке.

Роуз подумала, что, судя по всему, «в порядке» те люди, которых они видели на экранах камер, быть не могли. Но она не сказала этого вслух.

Иллион заявил, что он никуда не пойдет, пока не найдет Аллин, и выразил вслух то, о чем подумала Роуз:

– Что бы здесь ни происходило, это не сулит ничего хорошего тем, кто остался.

После недолгого совещания все решили, что нужно попытаться пробраться к остальным и выяснить, что с ними собирались сделать. Вряд ли Доктору на данный момент угрожала какая-то опасность – и в любом случае, подниматься наверх могло означать, что они уже больше никогда не увидят тех, кто остался внизу, как не видели Иллион и Аллин своих родителей.

– Решено, – сказал Джек. – Попробуем спуститься вниз.

Все понимали, что не стоило пользоваться лифтом – скорее всего, он был оборудован камерами и только привел бы их в очередную ловушку, – поэтому решили найти лестницу. Как справедливо заметил Джэс, должен был существовать другой путь вниз, кроме лифтов. И он оказался прав – напротив теперь уже запертой двери, из-за которой еле слышно раздавались крики охраны, был коридор, ведущий вглубь.

– Пойдем? – неуверенно спросил Иллион, и остальные медленно двинулись в узкий проход.

В конце туннель расширился, но вместо лестницы показалась еще одна дверь, точно так же окруженная шестью лифтами. Она была полуоткрыта.

Роуз подошла к двери и просунула голову внутрь.

– Никого, – прошептала она. Джек и Иллион, а за ними и остальные, проскользнули внутрь.

– Вряд ли они будут следить за этой комнатой, а нам нужно попытаться отключить камеры и найти план этого здания, чтобы не блуждать в темноте, – Джэс постарался успокоить Нилли, встревоженно оглядывающуюся на дверь.

Компьютер включился сразу же, и Джек подошел к нему.

– Кто-нибудь может разобраться в том, как отключить камеры слежения?

Джэс покачал головой:

– К сожалению, все эти технологии никогда не были моим увлечением… По правде сказать, совсем их не люблю.

Иллион выступил вперед:

– Я немного разбираюсь… недавно закончил курсы, где нам показывали пару хитрых штук… – он встал рядом с Джеком, и они заговорили на непонятной смеси терминов, половину которых Роуз не понимала, а другую половину слышала всего пару раз.

Спустя несколько минут Джек обрадованно вскрикнул.

– Получилось? – спросила Нилли, глядя на Джека широко распахнутыми глазами.

– Не совсем. Похоже, камеры можно отключить только с главного компьютера, но зато мы нашли кое-что полезное – карту здания.

Джек достал из кармана какое-то устройство с небольшим экраном, подсоединил к компьютеру и спустя пару секунд продемонстрировал всем схему запутанных коридоров и номера помещений.

– Думаю, нам нужно спуститься на два этажа вниз, – рассматривая карту, сказал Джэс. – Боюсь, наших бывших спутников доставили туда.

– И, судя по карте, мы рядом с лестницей, что очень хорошо, – отозвался Иллион.

Они вышли из комнаты, и Джек прикрыл дверь.

Затем вся компания двинулась в направлении лестницы.

Путь вниз оказался довольно длинным – лестница оказалась крутой и ничем не освещалась. Шли молча, стараясь не привлекать внимания. Джек шел впереди, светя небольшим фонариком. Остальные осторожно следовали позади. Нилли вцепилась в рукав Роуз – ей явно было страшно, но она молчала.

Роуз размышляла о том, что им делать дальше. Ну хорошо, допустим, им удастся добраться до остальных, выбраться отсюда, – и что дальше? Поднять восстание, найти тех, кто за всем этим стоит? Хорошо бы найти Доктора для начала… Роуз вздохнула. «Нельзя менять историю» – это она знала, однако не изменилась ли история этой планеты уже сейчас?

Они дошли до конца лестницы.

– Ну, видимо, глубже уже некуда, – Джек толкнул металлическую дверь, ведущую в коридор.

***

Пока они спускались вниз на лифте и потом шли по коридору, Доктор задавал вопросы Гвидену:

– Кто вы такие? Думаю, вам прекрасно известно, что вы не имеете права вмешиваться в местную жизнь, тем более подчинять себе людей.

Гвиден пошевелил пальцами, что, как понял Доктор, было равнозначным тому, как если бы он махнул рукой.

– Те, кому может быть до этого дело, не скоро доберутся сюда, а потом мы построим новое общество, и кто нам помешает? Вы зря волнуетесь за тех, кто здесь, внизу, Доктор, – они будут счастливы, по-своему, конечно.

– И чем же вы этого добьетесь? – Доктор не знал, что испытывал больше к этому существу – злости или раздражения.

– У нас есть способы. Понимаете, Доктор, наша планета погибла в результате войны. Одна из многих. Мы не были достаточно умны, чтобы переселиться куда-то еще или попытаться сохранить нашу планету. Мы не были воинственны достаточно, чтобы постоять за свою планету или предупредить ее разрушение.

– Я видел множество воинственных рас, стертых с лица вселенной, – заметил Доктор. – И множество планет, которых больше нет.

– Наша планета все еще существует… собственно говоря, туда и отправятся все, находящиеся на нижнем уровне… и ваши друзья, если они к ним присоединятся и мы не найдем их раньше. Поверхность планеты больше не годится для жизни, но нам удалось построить убежища, где можно существовать людям.

– И каким же образом они будут там счастливы? – фыркнул Доктор.

Гвиден, не обращая внимания на его вопрос, продолжил:

– Единственное, что нам удалось, когда мы поняли, что планете грозит уничтожение, – покинуть ее. Наши ученые смогли найти подходящее место и кое-как обустроить его, вот только ресурсов там мало по сравнению с нашим прежним домом. Нам удалось создать неплохие условия для «цвета науки», так сказать. Мы будем работать над тем, чтобы восстановить нашу планету, а пока что мы осуществляем поставку ресурсов из нашего дома в наш временный, так сказать, приют. Но нас осталось слишком мало, и поэтому нам понадобились люди с этой планеты.

– Рабский труд как он есть, – возмутился Доктор. – Работа в нечеловеческих условиях, за исключением малой части населения – некоей «элиты», хотя это сложно назвать элитой, принимая во внимания ваши условия. Думаю, у вас там не особо весело.

– Труд, имеющий в своей основе благородную цель, не может считаться рабским, – заявил Гвиден. – Люди выносливы, легко внушаемы и могут приспосабливаться к более тяжелым обстоятельствам, чем мы.

– Как называлась ваша планета? – спросил Доктор.

– Вирруна, – ответил Гвиден.

– Я помню это название, – задумчиво сказал Доктор.

Одна из жертв Войны Времени. Один из мелких камешков, задетых осколками и пошатнувшихся. Недостаточно сильно, чтобы исчезнуть с лица вселенной, просто достаточно для того, чтобы изменить его обитателей. Превратить их из живущих относительно счастливо и беззаботно существ в стремящихся выжить и вернуть то, что у них когда-то было. Была ли планета уничтожена далеками или же встала на пути у повелителей времени? Или же кто-то еще был ответственен за гибель этих существ? Доктор не знал – он не был здесь в дни войны. Вряд ли это были далеки – те бы не оставили в живых никого.

– Вы спросили, каким образом они будут счастливы, работая на нас? – перебил его мысли виррунец. – Телепатическое поле.

– Люди не телепаты.

– Но они поддаются внушению. А кто вы такой, Доктор? – Гвиден прищурился. – Вы не человек, верно?

– Нет, – коротко бросил Доктор. – Но я не позволю вам продолжать делать то, что вы планируете делать с этими людьми.

– Мы пришли, – сказал Гвиден.

Он зашел в небольшое помещение и перебросился парой слов с находящимися там сородичами, потом повернулся к Доктору.

– Ваши друзья пока еще не обнаружены. Через несколько минут, когда будет закончена отгрузка группы на Вирруну, мы сможем выйти и сами продолжить поиски.

– Если вы собираетесь продолжать делать то, что планировали, то можете забыть о возможности сотрудничать со мной! – ответил Доктор.

– Боюсь, уже поздно, – заметил Гвиден, включая экран. – Мы не сможем отменить погрузку и отлет.

На экране показалась толпа людей, стоявших в тесном помещении. Доктор уже видел его прежде. Внезапная вспышка яркого света осветила их лица – растерянные, ошеломленные. Было странно, что никто не сдвинулся с места – все словно застыли.

Доктору показалось на мгновение, что он увидел знакомое лицо, но в тот же миг вся эта толпа людей исчезла, и он не смог рассмотреть как следует. Он заставил себя сосредоточиться и вызвать в своей памяти четкое изображение того, что видел секундой раньше.

– Роуз! Там была Роуз! – Он повернулся к Гвидену.

Тот смущенно потер пальцами.

– Вы уверены? Доктор, послушайте, если это так… если ваши спутники действительно решили присоединиться к тем, кто находился на нижнем уровне, то это было неразумным решением с их стороны. Понимаете, мы не можем полностью опустошить эту планету. На нашу родину отправляются только оставшиеся на первом уровне. Ваши друзья вместе с остальными людьми, перешедшими на второй уровень, должны были вернуться на планету. Им должны были выдать сертификаты об успешном прохождении регистрации и рекомендации, исходящие из интересов и склонностей.

– Что произошло с людьми на нижнем уровне? – спросил Доктор.

– Только что их телепортировали на корабль, который отправляется на Вирруну.

Доктор бросился вперед.

– Роуз!

***

Роуз, Джек и остальные без особых проблем добрались до помещения, заполненного людьми. Охранников поблизости не было, и Джек без особого труда с помощью добытой ранее связки ключей открыл замок. Иллион просунул голову в дверь.

– Аллин? – тихо позвал он.

Девушка не отозвалась, но остальные, столпившись у двери, начали задавать вопросы.

– Что происходит? Когда нам можно будет выйти? Кто вы такие? Помогите нам!

Поднялся шум, и всем пришлось проскользнуть внутрь, чтобы не привлекать внимания.

– Послушайте, вас здесь сколько, сотни? – Джек оглядел толпу. – Вы можете совладать с ними, как только они появятся здесь.

Люди растерянно переглянулись.

– Наверное, мы можем… но это не приходило нам в голову раньше.

– Странно – как только они появляются, сразу словно все мысли из головы вышибает, – сказал один пожилой человек, и Роуз узнала Леона.

– Леон! – крикнула она. – А где Аллин?

Но девушка уже протискивалась вперед.

Она бросилась на шею Иллиону, и тот крепко прижал ее к себе.

– Мы выберемся отсюда, сестренка, обещаю.

– Я тебе говорила! – сказала она вместо приветствия. – Говорила, что не нужно даже думать об этой регистрации!

– Куда вас собираются отправлять? – спросил Иллион.

– Я не знаю, – ответила девушка.

Внезапно зажглись яркие огни, и голос, похожий на голос интерфейса, произнес:

– Пожалуйста, не паникуйте! Сейчас вы ощутите небольшой дискомфорт, после которого вас ждет приятное и недолгое путешествие.

Роуз подумала, что им нужно выбираться отсюда, как и другим, да и дверь была не заперта, но не могла найти в себе сил сделать хотя бы шаг. Она почувствовала дурноту – кажется, ощущение было знакомым, но она не могла вспомнить, откуда – все было словно в тумане. Она сделала над собой усилие и вспомнила.

«Телепорт».

Ей показалось, что она теряет сознание, но это было не так. Наоборот, в голове появилась какая-то легкость и приятное ощущение, словно все заботы разом прекратили существовать, и она снова очутилась в детстве, рядом с матерью, и ничего больше не было… Нет, это не походило на обычное перемещение.

– Роуз? Роуз! Очнись! – Джек оказался рядом с ней. – Это легкий вид гипноза, не поддавайся ему!

Она кивнула, пытаясь побороть это ощущение. В конце концов ей это удалось, и она осознала, что они стоят в новом помещении.

– Грузовой отсек корабля, – раздался голос Джека. – Нас увозят с планеты!

Остальные тоже начали приходить в себя. Раздались возгласы – полные страха, любопытства, тревоги. Затем все стихло, и Роуз осознала, что они не одни. За ними с небольшого мостика наблюдали несколько инопланетян – теперь на них не было формы, а лица их были открыты, так что сразу было видно, что это не люди. Как и предполагала раньше Роуз, она их прежде не встречала.

– Ты знаешь, кто это? – спросила она Джека, но тот покачал головой.

Как оказалось, ясность мыслей была временной. Роуз снова почувствовала, словно ее разум погружается в туман. Она не могла сказать, сколько прошло времени, прежде чем корабль приземлился.

– Добро пожаловать на Вирруну, – произнес приятный голос.

@темы: Девятый Доктор, второй тур, тексты, джен

---

Кровавый пир, иллюстратор Kata Rios

[Big Who Bang]

Название: Кровавый пир
Иллюстратор: Kata Rios
Форма: коллаж
Персонажи/Пейринг: Десятый Доктор, Симм!Мастер, Уилфред Мотт, ОЖП
Дисклеймер: все не мое
Тип: джен
Рейтинг: R
Жанр: фантастика, хоррор
Исходники: исходники
Примечания: иллюстрация для фика на Big Who Bang 2016
Предупреждения: человеческие головы, отделенные от тела, в котле
Ссылка на пост фика: bifwhobang.diary.ru/p209056163.htm
Ссылка на скачивание: yadi.sk/i/PT_305vPrRhdX

полный размер

@темы: второй тур, джен, иллюстрации, Симм!Мастер, Десятый Доктор

---

Кровавый пир, переводчик Sexy Thing

[Big Who Bang]

Название: Кровавый пир
Автор: “A Murderous Feast” by Harold Saxon, разрешение на перевод получено
Переводчик: Sexy Thing
Бета: troyachka
Иллюстратор(ы): Kata Rios
Персонажи/Пейринг: Десятый Доктор, Симм!Мастер, Уилфред Мотт, Магнус Помпус (ОМП), Дея Помпус (ОЖП)
Дисклеймер: Все права на вселенную принадлежат BBC и Расселлу Т. Дэвису, а на вселенную фика – его автору.
Тип: джен
Рейтинг: R
Жанр: экшн, херт/комфорт, ангст, драма, дарк
Размер: макси, 39 867 слов в оригинале
Саммари: Когда обретший новую жизнь Мастер угоняет ТАРДИС с двумя пассажирами на борту, Доктору удается изменить координаты и перенаправить корабль на Землю. Так Доктор, Мастер и Уилф оказываются в Древнем Риме, на окраине города под названием Эфес, где волею судьбы знакомятся с семьей сенатора Магнуса Помпуса. Прекрасный на первый взгляд древний город и дом сенатора оказываются погружены во мрак и тайны: исчезающие с улиц люди, странное поведение слуг, футуристические инопланетные технологии в мастерской сенатора, загадочная болезнь его дочери... И Мастер очевидно знает больше, чем говорит.
Примечания: 1. Фик переведен на Big Who Bang 2016
2. Содержит спойлерные отсылки к эпизодам "The Stolen Earth", "Journey's End" и "The End of Time".
Является третьей частью цикла "Повелитель времени и его Безумец" ("A Timelord and His Madman"), повествующего о приключениях Доктора и Мастера. Предыдущие части: "Его молчаливый разум", "Правосудие джудунов". Ознакомление с ними не обязательно, но желательно.
Примечания от автора: "Я написал эту историю с учетом того, что Десятый Доктор жив и здоров. Ему не пришлось жертвовать собой, чтобы спасти Уилфа – потому что его там не было. Какой–нибудь другой несчастный, невинный, но вполне заменимый парень в белом халате поджарился от 500 000 рад – не Доктор. Дальше все происходило по канону – Мастер исчез вместе с повелителями времени и Галлифреем, утерянным в последних днях Войны Времени. Уилф, живой и здоровый, вернулся домой к своей семье. А Доктор все еще бродит по Вселенной, пытаясь найти цель в жизни".
Предупреждения: насилие, пытки, расчлененка, намеки на каннибализм, смерти персонажей, ОМП, ОЖП, AU
Ссылка на пост иллюстраций: bifwhobang.diary.ru/p209056156.htm
Ссылка на скачивание: fb2 | doc

Содержание предыдущих частей.

Содержание предыдущих частей: После событий в особняке Нейсмитов, отослав Уилфа домой к его семье, Доктор в одиночестве путешествует по Вселенной, пытаясь найти Мастера при помощи останков белой звезды. Поиски приводят его на враждебную планету, балансирующую на самом краю черной дыры. Там он находит Мастера, запертого в черной башне. Он пережил уничтожение Галлифрея благодаря ангелу–хранителю Доктора, но Рассилон в качестве воздаяния вырвал барабанную дробь из его разума. Впервые с тех пор, как он стоял перед Временным Разломом, Мастер испытывает чувство вины и раскаяния за свои преступления. Эти чувства в комбинации с одиночеством, которое ему приходится терпеть в башне, окончательно свели его с ума. Когда Доктор пытается убедить его покинуть планету, Мастер отказывается, отлично зная, что не сможет сбежать, не запустив ее разрушения и тем самым не убив Доктора. Мастер обманывает Доктора, заставляя его покинуть планету со своими спутниками–людьми, но в последний момент Доктор умудряется спасти его с падающей в черную дыру планеты. Однако разум Мастера практически неисправимо поврежден, и повелитель времени находится в коме. С твердым намерением спасти друга детства, Доктор приостанавливает время ТАРДИС и проникает в разум Мастера в надежде его исцелить…

После благополучного спасения Мастера из Временного Замка, едва приведя его в некое подобие сознания, Десятый Доктор сталкивается с флотом Прокламации Теней, горящей желанием предать Мастера правосудию за все его преступления. В ходе перестрелки между кораблями Прокламации Теней и ТАРДИС Доктора, тюремный корабль с Мастером на борту оказывается сбит и по удачному стечению обстоятельств терпит крушение на Земле. Узнав о крушении из новостей, Уилфред Мотт при помощи своих друзей начинает собственное расследование, и в итоге находит израненного и деградировавшего до состояния идиота Мастера. Он прячет Мастера в своем доме и отправляется на поиски Доктора. Тем временем, агенты Прокламации Теней, возглавляемые мистером Фоксом, находят Мастера и Донну, случайно оставшуюся с ним в качестве сиделки. Донна спасает Мастера и помогает ему сбежать, но мистер Фокс находит ее одновременно с Доктором и Уилфом. Мистер Фокс, заинтересованный Донной, едва не запускает метакризис в ее разуме. Мастер спасает Донну, втолкнув ее в уходящий поезд метро. Агенты Прокламации Теней переносят Мастера, Доктора и Уилфа на суд Леди Архитекторов. Несмотря на блестящую защиту Доктора, Леди Архитекторы признают Мастера виновным и приговаривают к смерти через облучение смертельной дозой радиации. Однако Мастер выживает, благодаря бессмертию, подаренному ему Рассилоном, а залп радиации окончательно восстанавливает его разум. Обезумевший от радости и ощущения новой жизни Мастер запускает ТАРДИС Доктора с самим Доктором и Уилфом на борту в безумный полет, и Доктору в последний момент удается изменить координаты назначения…

Глава 1.

Посадка.

1.

Ворон, сидевший на дереве за усыпальницей семейства Дукатус, наблюдал за мохнатым зверем, лежавшим среди корней. Несчастное животное, затоптанное лошадью, разложилось до такой степени, что определить его вид было уже невозможно. Уцелел только череп, и его правый глаз пристально взирал вверх, на ветви. Хлопая крыльями, ворон спрыгнул за землю рядом с одной из первых придорожных жертв в истории, и неуверенно клюнул ее остов. Животное не сопротивлялось. За годы своей жизни эта птица приобрела пристрастие к мягкому мясу. Она немедленно вонзила клюв в затуманенный глаз, и тот лопнул, выпуская на свет липкую жижу. Но едва она собиралась опустить добычу в свой изголодавшийся желудок, сквозь тишину долины прорезался странный звук, напоминающий рев рога. Буквально из воздуха появилась синяя будка и врезалась в дерево, спугнув ворона и заставив его покинуть свою легкую добычу. Яростно каркая, он взмыл в небо. Будка вертелась, словно обезумевшее колесо обозрения, сталкиваясь со стволами деревьев и ломая подлесок, пока наконец не ударилась о землю и заскользила по болотистой лесной почве, оставляя за собой в грязи глубокую траншею. Врезавшись в ствол громадного дуба, она в конце концов остановилась.

Дверь ТАРДИС распахнулась, и из-за нее высунулась голова растерянного, но до крайности счастливого повелителя времени.

– Ну? Как я припарковался? – Мастер вывалился наружу. Его голая нога утонула в болотной грязи.

– Как безумный маньяк, – неодобрительно отозвался Доктор, на дрожащих ногах выходя из ТАРДИС.

– Да ладно тебе, я даже краску не поцарапал! – С возбужденным блеском в глазах Мастер обвел взглядом окрестности.

– Так, давай-ка посмотрим. Где мы? – он упер руки в бока и задумчиво уставился в небо. – Ага! Тут есть облака. И я определенно вижу голубое небо!

Он глубоко вздохнул, позволив вкусу воздуха перекатываться на языке, словно дегустировал вино.

– Азото-кислородная атмосфера, с привкусом диоксида и капелькой аргона, если я не ошибаюсь. Может быть, Йонас, – предположил он, но затем заметил белые цветы на дереве. Он медленно повернулся. Вдалеке виднелись зеленые изгибы холмов, покрытые тонким слоем тумана, низко лежавшего над долиной.

– Или, может быть, Нтуллакса в галактике Орион, там есть цветущие леса. – Он ухмыльнулся и обернулся к Доктору.

– Значит, нет, – пробормотал Мастер, не добившись ответа. Взглянул себе под ноги и попытался снова.

– Так, у меня между пальцами грязь, – заметил он, а затем принюхался и сморщил нос. – А воздух пахнет тухлыми яйцами.

Он посмотрел на Доктора с плохо скрытым разочарованием.

– О, это ведь не Клом? Кто, черт возьми, захочет лететь на Клом? – раздраженно спросил он. – Да я не хочу, чтобы даже мое мертвое тело нашли на Кломе!

– Должен признать, не самое лучшее место, – ответил Доктор, почесывая затылок. Он не знал, как сказать это Мастеру, но они были совсем не на Кломе. Впрочем, Мастер, возможно, захотел бы оказаться там, если бы узнал, где на самом деле приземлилась ТАРДИС. Прежде чем Доктор успел открыть рот, чтобы мягко донести это до него, облака разошлись и открыли одинокий желтый диск, висевший в небе. Солнечный свет разогнал туман, открыв их глазам большой приморский город, расположившийся между холмов. Архитектура этого поселения: красных кирпичных домов, мраморных общественных зданий и деревянных доков, – казалась очень знакомой.

Очень средиземноморской.

– О нет, – застонал Мастер.

– Знаю. Знаю. Ты не этого хотел, но, поверь мне, это самое безопасное место, которое я смог придумать, – проговорил Доктор.

– Мы на Земле! – с отвращением выплюнул Мастер.

– Ничего плохого в Земле нет.

– На этой вонючей, перенаселенной людьми планете все плохо. Как, черт подери, мы тут оказались? Я же установил навигатор в произвольный режим, специально исключив эту чертову дыру!

Доктор поднял свою звуковую отвертку и выразительно посмотрел на Мастера.

– Ты гребаный жулик. – Мастер нахмурился. – Надо было забрать у тебя эту штуку, пока у меня был шанс.

Недовольный сверх всякой меры, он бросился назад в ТАРДИС и едва не снес несчастного Уилфа, все еще пробиравшегося на дрожащих ногах, словно новорожденный теленок, к выходу.

– Если бы я позволил тебе все сделать по-своему, мы с вероятностью в 99,99% сели бы на непригодной для жизни планете, – с глубоким вздохом сказал Доктор, следуя за ним.

Мастер его не слушал. Он был слишком занят консолью, и через несколько секунд возни с бортовым компьютером был готов перезапустить ТАРДИС. Вначале двигатели ожили, издав многообещающее жужжание, но оно вскоре погасло, сменившись на грустный тихий писк утопающего котенка, пока не затихло совсем. Отключился даже свет в комнате управления.

– Она мертва, – воскликнул Мастер, недоверчиво вскинув руки.

– Конечно, мертва. Ты спалил половину схем, – сказал Доктор. – Мы никуда не полетим, пока ядро не восстановится.

– Я не останусь здесь ни секунды, – напыщенно проговорил Мастер, тыкая пальцем в Доктора. – Я приказываю тебе починить ее и увезти меня с этой планеты немедленно!

– Прости, что? – Доктор моргнул, ошарашенный позицией Мастера. – Может, я чего-то не понял, но ты, кажется, сказал «приказываю»? А что случилось с «не мог бы ты»?

– Если ты ее не починишь, это сделаю я! – Мастер поднял отвертку и с остервенелым выражением лица принялся колотить ручкой по консоли.

Пока Доктор был занят попытками успокоить Мастера и не дать ему покалечить ТАРДИС, Уилф стоял снаружи и обозревал странный ландшафт, развернувшийся перед ним. Самым замечательным открытием для него стал лежавший вдали небольшой город. Стиль самых крупных зданий напомнил ему Италию. Эллинистические колонны поддерживали громадные треугольные фасады, были видны огромные деревянные двери и узкие ряды окон. В то же время, здания поменьше походили на римские виллы и трехэтажные квартиры, которые в музеях можно было увидеть на репродукциях размером со спичечный коробок. Когда до Уилфа дошло, где они находятся, он медленно втянул воздух. Он знал, что ТАРДИС может путешествовать сквозь время и пространство, но никогда даже не мечтал, что сможет перенестись во времени, как это делала Донна. ТАРДИС привезла их в эпоху Римской Империи.

– О боже. – Уилф прикрыл рукой рот и бросился назад.

– Мы это сделали. Мы перенеслись назад во времени! – воскликнул он.

– Мастер, послушай же меня! – проговорил Доктор, не обращая внимания на радость старика. – Ты еще не пришел в себя! Успокойся и прекрати пытаться сделать что-то сложное, иначе ТАРДИС превратится в металлолом!

– Пожалуйста, не мог бы ты перестать повторять, что у меня с головой что-то не в порядке? – крикнул Мастер в ответ. – У меня все отлично. Я никогда не чувствовал себя лучше! Если ты не прекратишь говорить мне, что я сумасшедший, я сойду с ума!

– Я не говорил, что ты сумасшедший. Но ты должен понять: этот заряд радиации подстегнул твою регенерацию, но он также возбудил чрезмерный нейронный рост. Твои нейроны создают новые связи на очень нездоровой скорости. Я просто пытаюсь сказать, чтобы ты успокоился, или сгоришь так же, как ТАРДИС!

– Ох, Доктор, это просто невероятно! – выдавил охваченный восторгом Уилф. – Там настоящий римский город, прямо за порогом ТАРДИС! Я думал, полететь с тобой в космос – удивительно. Но это…

Мастер уныло закатил глаза.

– Великолепно, мы не только застряли на Земле, мы вдобавок застряли в эпохе до рождества. Ради Галлифрея, где мы достанем запчасти для ремонта ТАРДИС?

– Не волнуйся, на борту найдется парочка запасных частей, – Доктор быстро повернулся к Уилфу. – Знаю, это потрясает воображение, Уилф, но ты не мог бы подождать секундочку? Мы тут немножко заняты.

– Стоило ожидать этого от тебя, – пробормотал Мастер голосом, тонущим в сарказме. – Мои поздравления, Доктор, я снова попался. Полным идиотизмом было полагать, что ты будешь воспринимать меня как равного. Вот теперь я снова заперт тут, а ты играешь роль моего чертового охранника.

– Прекрати! Это нечестно. С каких пор попросить кого-нибудь сказать «пожалуйста» стало равноценно злоупотреблению властью? Это слишком уж мелодраматично, даже для тебя.

– Я ни капельки не мелодраматичен, – огрызнулся Мастер голосом, с каждой секундой этого спора насыщавшимся драматизмом. – Попробуй погнить две тысячи лет в ржавой железной клетке, а потом скажи мне, что нет ничего страшного в том, чтобы застрять на той же самой планете, на которой тебя пытались казнить!

– Доктор, ты должен выйти и посмотреть на это. Я не узнаю этот город. Может, ты сможешь сказать, – настойчиво встрял Уилф. Ослепленный восторгом, он каким-то образом умудрился проглядеть напряжение, нараставшее между двумя повелителями времени.

– О, подожди-ка минутку. Ты небось все это спланировал, а? – продолжил Мастер, одолеваемый старой знакомой паранойей. – Спасти меня с черной планеты и запереть двери ТАРДИС настолько, насколько будет угодно твоему добродетельному напыщенному «я».

Он скривился.

– Да ты не лучше, чем эти громилы джудуны или эти лицемеры из Высшего Совета повелителей времени. Я этого не допущу. Ты понял? – крикнул он, тыча пальцем ему в грудь. – Я не буду ничьим пленником, тем более – твоим!

– Ладно, – обиделся Доктор и вскинул руки, словно ему больше нечего было сказать. Он начал порядком уставать от этого разговора, становившегося все нелепее с каждой минутой. – Хватит этого твоего безумного бреда. У меня голова уже трещит.

– Прости. Я не хотел надоедать, – извинился Уилф.

– Нет, я не тебе, – Доктор кивнул на Мастера. – Я ему!

– Ути-пути, – сгримасничал Мастер, внезапно став похожим на Гарольда Саксона.

– Может, мне уважить тебя и облегчить тебе жизнь, снова вернувшись к состоянию овоща? – ухмыльнулся он. – Что теперь, Доктор? Прикуешь меня к ТАРДИС? Накачаешь наркотиками до состояния шаркающего, пускающего слюни идиота? Уверен, ты думаешь, это было бы очень удобно. Ты больной самолюбивый ублюдок.

– Эй! Не смей так разговаривать с Доктором! – воскликнул Уилф, наконец заметив неладное. – Он тебя вытащил оттуда, неблагодарная собака!

– С меня хватит, – пробормотал Доктор. Он имел дело с окончательно очнувшимся Мастером всего десять минут, но уже был измотан до предела. Тот утомлял, как одна из маленьких надоедливых собак, которые только и умеют, что прыгать и лаять на собственный хвост. Он набрал воздуха в грудь и указал на Уилфа.

– Уилф, дай нам минуту, чтобы разобраться во всем, хорошо? Я верну тебя домой как можно скорее. А ты, – он ткнул пальцем в Мастера, одарив его решительным взглядом, – прекрати разглагольствовать, как идиот, или, клянусь, я посажу тебя на поводок!

Повисла тишина. Двое мужчин молча смотрели друг на друга. Доктор пытался казаться спокойным и несгибаемым, Мастер отвечал ему пренебрежением и высокомерием.

– Ясно, – пробормотал Мастер, наконец разрушив тишину. Он спокойно отвернулся от Доктора.

– Куда ты идешь? – спросил Доктор, заметив, как Мастер выбегает из ТАРДИС по направлению к римскому пригороду.

– Мастер, вернись!



2.

Сколько бы Доктор ни кричал и ни просил, вернуть Мастера в ТАРДИС не было никакой возможности. Он знал, что Доктор прав. ТАРДИС не взлетит, пока не будут заменены некоторые важнейшие части ядра, а это могло занять несколько дней. И это при условии, что у этого идиота на борту были необходимые запчасти, в чем Мастер сильно сомневался. За все годы знакомства с Доктором он никогда не замечал за ним способности быть готовым ко всему, а это значило, что они, скорее всего, застряли здесь минимум на неделю.

Достаточно времени, чтобы придумать, как избавиться от Доктора и Уилфа и прибрать ТАРДИС к рукам, как только Доктор осуществит все необходимые работы.

– Да, именно это я и сделаю, – пробормотал он себе под нос, пробираясь, не снижая скорости, сквозь болото с рассеянными по нему островками корявых деревьев. Взять Доктора с собой в это путешествие, как оказалось, было очень плохой идеей.

– Посмотрим, будет ли он считать эту доисторическую пустошь такой замечательной, оставшись здесь без своей драгоценной ТАРДИС, – прошипел Мастер с мелочной мстительностью. Как только он найдет удобное место, он обязательно избавится от этих надоедливых наручников и унизительного ошейника. Ему очень хотелось окончательно уничтожить последние следы, напоминавшие о суде джудунов и черной башне.

Солнце снова вышло из-за облаков, и его ясные лучи пролились вниз, обдав лицо теплой волной. Он закрыл глаза, наслаждаясь этим редким мгновением свободы, движения и осознанности, простым ощущением ветра, гладящего кожу, пока Мастер переходил болото. Голова кружилась от счастья и осознания того, что он снова может стоять на своих ногах, бежать, чувствовать, действовать. Он уже почти забыл, каково это. Таким свободным Мастер не чувствовал себя детских лет.

Ни за какие сокровища мира он не позволит Доктору обращаться с ним, как с пленником.

Он не собирался больше сидеть в клетке.

Земля у него под ногами стала тверже, и болото сменилось травянистым лугом, усеянным камнями. Сквозь луг тянулась дорога. Даже не оглядываясь, Мастер чувствовал, что Доктор следует за ним. Он спустился к дороге, чтобы слиться с толпой, направлявшейся в неизвестному римскому городу в долине. Едва он достиг выложенной каменными плитами дороги, как запах… нет, не запах, а жуткая вонь ударила ему в ноздри, словно он врезался в крепкую кирпичную стену. У Мастера было превосходное обоняние. Несмотря на то, что пару веков он был вынужден провести запущенным и немытым, из-за чего к концу двухтысячелетнего заключения от него разило как от куска французского сыра, свалившегося в канализацию – факт, который Доктор мог бы подтвердить, если бы его об этом спросили, – Мастер не мог вынести этого мерзкого гнилого запаха, носившегося в теплом весеннем воздухе. Это была одна из причин, по которой он так не любил Клом.

Сгорая одновременно от любопытства и отвращения, Мастер стал искать источник вони в толпе. Он подумал, что один только вид этой массы людей заставит Уилфа испустить глупую слезу радости. Это были самые настоящие римляне, одетые в туники и шаркающие по каменной дороге в едва державшихся на ногах сандалиях. Он никогда не понимал, почему такая великая, амбициозная и продвинутая цивилизация, как Рим, так позорно провалилась в деле создания нормальной обуви.

Здесь были мужчины, сухощавые и мускулистые, с дубленой на солнце жесткой кожей, тянувшие ручные тележки со свежими овощами и фруктами, которые росли в плодоносных садах, окружавших долину. Были женщины в цветастых одеяниях, несшие корзины, наполненные экзотическими специями, благоухающими духами и раскрашенными конусами с ладаном. Были телеги с запряженным в них рогатым скотом и ослами, уставленные запечатанными амфорами с вином и оливковым маслом или заполненные деревянными блоками для печей. Мастер следовал по специфическому запаху, пока не набрел на тележку, запряженную серым мулом. Она вся была уставлена большими керамическими горшками, запечатанными восковыми пробками.

– Простите, я могу вам помочь? – спросил римский торговец, изучая странно одетого человека, не отрывавшего подозрительного взгляда от его товара.

Стоя поблизости, Мастер чувствовал эту вонь так сильно, что глаза слезились, словно он натер их куском луковицы. Он зажал нос пальцами и дышал через рот.

– Что в этих горшках?

– Это настаивающийся гарум лучшего качества, – ответил торговец и с гордой улыбкой на лице постучал по одному из горшков. – Его, конечно, еще предстоит очистить, но, в конце концов, он сможет дать фору лучшим приправам из Карфагена и Кадиса в Испанских колониях.

– Пахнет так, будто что-то ужасное заползло в горшок, умерло и сгнило на солнце, – пробормотал Мастер.

– Ну, если под чем-то ужасным вы подразумеваете тридцать ведер гниющих рыбьих внутренностей, вы недалеки от правды, – встрял подслушавший их разговор торговец репой, тянувший свою тележку с корнеплодами.

– Не мог бы ты перестать ругать мой товар, Агрикола Луний? – огрызнулся торговец. – Это будет гарум высшего качества. Что-то я не замечал, чтобы твоя репа считалась незаменимой для лучших блюд!

– Это гниющие рыбьи потроха, вот что это такое, – ответил ему третий человек.

– А, ну это многое объясняет, – проговорил Мастер, все еще дыша через рот, хотя уже начинал побаиваться, что ему потом придется вымыть язык, чтобы избавиться от мерзкого привкуса. – Скажите, в какой город вы направляетесь?

– В смысле, вон тот? Эфес, конечно, – ответил торговец, указывая на ворота в отдалении, через которые пыталась протиснуться толпа.

– Ах да, бывшая столица Малой Азии. Все не так уж и плохо. Учитывая, что я мог оказаться в какой-нибудь захолустной дыре вроде Галлии , – пробормотал Мастер.

Торговец гарумом, определенно больше не желавший терять время на разговоры, тронул поводья, чтобы заставить своего осла прибавить скорости.

– Еще один вопрос, – сказал Мастер, заметив, что торговец пытался от него отделаться. Его чувства, собственно, были взаимными. – Какой сейчас год?

– Ты что, из-под камня выполз? Сейчас двенадцатый год правления нашего доброго императора Тиберия, конечно, – ответил торговец, начиная подозревать, что имеет дело со слабоумным.

– Двенадцатый год Тиб… это примерно 26 год после рождества Христова, – сказал Мастер после коротких подсчетов. Он удивленно вскинул брови. – Так-так-так, надо мне поправиться, это все-таки время после рождества. Ну, все равно не эпоха космических полетов.

– Откуда ты? – спросил торговец гарумом, нахмурив брови.

– Тебе какая разница?

– Дерьмовое у тебя воспитание. Я ответил на все твои вопросы.

– Ну, так это научит тебя не быть таким дружелюбным с незнакомцами, – ухмыльнулся Мастер. Он заметил голову Доктора, мелькающую в толпе, и немедленно пригнулся, чтобы спрятаться за тележкой с гарумом.

Торговцу изрядно надоел этот наглый чужестранец. Он взял два пальца в рот и громко свистнул, чтобы привлечь внимание человека, скакавшего на лошади.

– Эй! Эй! Прекрати, ты, идиот! – прошипел Мастер. – Я приказываю тебе – прекрати!

Торговец бросил на него скептический взгляд и продолжил подзывать человека. Тот подошел за мгновение до того, как Доктор наконец заметил Мастера.

Человек на лошади оказался жестким римским солдатом, одетым в кованый нагрудник и украшенный гребнем сияющий на солнце шлем.

– Что происходит? – спросил он без тени улыбки.

– Офицер, вот этот человек. Я думаю, он беглец. Я говорил с ним, и мне кажется, что он не из этих мест. Будучи римским гражданином и так далее, я подумал, что стоит предупредить власти. Мы же не хотим, чтобы такие, как он, разгуливали по нашему великому городу и наводили беспорядок на улицах.

Солдат метнул тяжелый взгляд на грязное существо, на которое указывал торговец.

– Кто твой хозяин? – наконец спросил он, по виду мужчины сообразив, что он, скорее всего, раб.

– Что ты несешь? У меня нет хозяина. Я сам себе хозяин. Я Мастер, – ответил Мастер, оскорбленный такой наглостью.

Торговец и солдат взорвались смехом.

– Да, конечно, а я чертова весталка! – издевательски заявил торговец.

– Как по мне, ты не похож на хозяина, – улыбка и радость испарились из голоса римского солдата так же быстро, как и появились. Одним быстрым движением, свойственным только человеку, натренированному в кровавых боях, он выхватил свой дротик и ткнул наконечником одно из колец цепи, все еще свисавшей с запястий Мастера.

– Как по мне, ты скорее беглый раб, – прошипел он и повернул звено цепи, закручивая ее вокруг древка, и притягивая Мастера, как рыбу, бьющуюся на крючке.

– Ты не можешь так поступать! – запротестовал Мастер. Ужас поднялся со дна его желудка, когда он увидел приближающегося Доктора и следовавшего за ним Уилфа. Из всех людей…

– Я не раб, ты, тупой человек. Меня зовут Мастер.

– О, поглядите-ка. Он еще и артист, – фыркнул солдат. – Посмотрим, сможешь ли ты шутить, когда твой хозяин не сможет тебя найти, и мы бросим тебя на арену на корм львам.

Мастер уперся ногами в края каменных плит и рванул цепи, но только еще сильнее затянул звенья на древке копья. Солдат нагнулся и с силой ударил его.

– Эй, прекратите! – крикнул Доктор поверх голов небольшой толпы, собравшейся поглазеть на эту сцену.

– Он всегда такой? – спросил Уилф, удивленный нелепой скоростью, с какой Мастер попадал в беду.

– То есть, всегда ли он так быстро делает из себя посмешище? – сказал Доктор, оглянувшись на Уилфа и плечами прокладывая себе дорогу к центру. – Ага. Стоит ему только сделать первый шаг на новом месте. Я точно не останусь без работы на ближайшую сотню лет.

Солдат уже поднял было руку, чтобы ударить Мастера во второй раз, и Доктор не был бы Доктором, если бы не попытался вмешаться, когда по дороге промчался большой черный конь, несущий седока в развевающемся красном хитоне.

– Дорогу! Дорогу! Быстрее! Дорогу моему господину! – кричал молодой человек, ведя своего коня сквозь толпу. В ужасе закричали женщины. Море людей разделилось надвое, бросившись по сторонам от дороги. Конный солдат остался на своем месте, несгибаемый как любой римский офицер. Он выглядел еще злее от появления очередного клоуна, явившегося усложнить ему жизнь в его смену. Он натянул поводья своего коня, не давая ему встать на дыбы.

– С дороги! – крикнул слуга на торговца гарумом, тянувшего и толкавшего своего мула, пытаясь заставить его сдвинуть тележку в сторону.

– Не могу, – надулся он. – Тупое животное не хочет сдвинуться ни на дюйм!

Доктор с растущим чувством тревоги оценивал ситуацию, когда словно из ниоткуда выкатилось громадное горящее колесо и, на огромной скорости прокатившись вниз по дороге, врезалось в тележку с гарумом и взорвалось подобно китайскому фейерверку. Перепуганный огнем мул задними ногами лягнул телегу, и весь ее заботливо уложенный груз внушительным оползнем покатился на римского солдата, похоронив под грудой горшков и его, и его коня. Мастер, спрятавшийся под ближайшей телегой с овощами, выполз из-под нее и принялся тянуть цепи. Но все было бесполезно. Звенья, накрученные на тяжелое древко, были зажаты под бессознательным телом солдата.

Вдобавок, к ужасу Мастера, ему на помощь бросился Доктор.

– Нет, мне не нужна твоя помощь. У меня все прекрасно, – пробормотал Мастер, пытаясь спасти то, что осталось от его чувства собственного достоинства, прежде чем Доктор подойдет и окончательно растопчет его. Взмокнув, он продолжал всем телом дергать и тянуть цепи, и даже успел увидеть, как одно из звеньев появляется из-под руки тяжелого ублюдка, когда на него скатилась очередная кучка горшков.

Черная колесница скатилась вниз с холма. Три ее оставшихся колеса неустойчиво шатались над каменными плитами, словно готовы были отвалиться. Как и первое, они все горели, создавая впечатление, будто колесница несется на трех золотых дисках. В ней не было ни лошадей, ни кучера. Из-за закрытого покрывала показалось покрасневшее лицо мужчины среднего возраста, его глаза были расширены от страха, он яростно размахивал рукой, надеясь согнать толпу с дороги.

– Уйдите с дороги! Я не могу остановиться! Не могу остановиться!

«Конечно, не можешь», – подумал Мастер, выделив себе мгновение на сарказм. Учитывая то, как все складывалось для него сегодня, этого стоило ожидать.

– Мастер! Берегись! – крикнул Доктор, нацепив одно из своих сострадательных, но мало чем помогающих выражений лица, и кинулся вперед, судя по всему надеясь броситься под колесницу. Не то чтобы Мастер не ценил подобную самоотверженность, но у него все-таки была идея получше. Он дотянулся до солдатского шлема – длина цепей как раз позволила ему ухватиться за край – и прицелился в оставшееся переднее колесо. Даже в лучшие свои времена он ужасно играл в мяч. С бешено колотящимися сердцами он бросил шлем в колесницу, направлявшуюся прямо на него.

К удивлению Мастера, шлем влетел точно между спиц колеса и снес его с оси. Передняя часть колесницы с громким грохотом обрушилась на каменные плиты, ломая деревянный каркас и зарываясь в землю. Она изрядно замедлилась, но все еще двигалась на скорости, больше подходившей двадцать первому веку, чем первому. Мастер не отрываясь смотрел на приближавшийся снаряд и считал. 300 километров в час, 150 километров в час, 80 километров в час, 30… 20… 10…

Колесница остановилась прямо у него перед носом, меньше чем в трети метра от него.

Мастер громко выдохнул и соскользнул на кучу репы, выпавшей из телеги.

– Милосердные боги! – крупный мужчина выбрался из разгромленной колесницы. Одетый как римский патриций, с круглым добрым лицом и большим выпуклым носом. Он поднял руки к небу и возопил: – О, прекрасная Диана, могучий Аполлон и милосердная Афина! Благодарю вас! Благодарю вас за спасение жизни сенатора Магнуса Помпуса!

Он упал на колени и поцеловал каменную плиту.

– Простите, но это были не совсем Боги.

Магнус Помпус поднялся и обернулся на чумазого раба, сидевшего на земле, все еще закованного цепью.

– Это я вас спас, – сказал Мастер с презрением во взгляде. – Я перевернул колесо вашего транспорта и остановил его. Раз уж вы сенатор, вы могли бы выказать некоторую благодарность и вытащить меня отсюда.

Он злобно дернул цепь, чтобы показать свое разочарование. Лучше уж пусть его выручит этот суеверный римлянин, чем Доктор будет молить его отпустить.

– Что ж, почему бы и нет, – пробормотал сенатор Помпус, обескураженный дерзостью раба. К счастью для Мастера, Магнус Помпус был справедливым человеком, и действительно понимал, что этот молодой человек только что спас жизнь ему и его дочери. Он также помнил, как Дее не нравилось, когда он обижал рабов. Он быстро обернулся к колеснице и увидел ее бледное лицо в форме сердца, сиявшее из-за шелковых занавесок. Ее синие глаза выжидающе смотрели на него.

– Ну что ж, – сказал сенатор. – Скажи мне, как тебя зовут? И в каком преступлении тебя обвиняют?

– Меня зовут Мастер, и меня точно еще ни в чем не обвинили, – он заметил хмурое выражение лица Доктора.

– Ну, по крайней мере за то короткое время, что я тут нахожусь, – чуть слышно проворчал он.

– Ты мастер? – выражение лица сенатора изменилось из снисходительного в веселое. – Извини, но мне трудно в это поверить.

Мастер нахмурился, когда сенатор хихикнул от этой нелепой мысли.

– Теперь скажи мне честно, кто твой хозяин? Может быть, я смогу убедить его быть к тебе поснисходительнее.

– Я! – Доктор выкину руку вверх и выступил вперед. Мастер застонал, словно его ударили в живот. Доктор проигнорировал его злобный взгляд. – Я его хозяин!

– Вы полноправный владелец? – спросил Помпус.

– О да! Купил его за яйцо и яблоко на базаре в Александрии. У меня есть все документы, – он быстро помахал перед носом у сенатора своей психической бумажкой и поскорее убрал ее в карман. Сенатор осмотрел Доктора с головы до ног и отметил, что тот выглядит ничуть не менее странно, чем раб, сидевший у его ног. Он нахмурился. – А вы кто?

– Я Доктор. Просто Доктор. Я путешественник.

Доктор кивнул на Уилфа, наконец появившегося рядом.

– А это мой пра-пра-дядя Уилф. Уилф Мотт… ус, – добавил он, поморщившись.

– Твой фонтан фантазии иссяк, Доктор? – пренебрежительно скривился Мастер. – Уилф Моттус? Мне практически жаль твоего отца.

– Лекарь-путешественник, как это оригинально, – задумчиво сказал сенатор. – Сальве, Доктор. Я сенатор Магнус Помпус. Кстати, как зовут вашего раба?

– Мас… Марселлий, – буркнул Доктор. «А кстати, неплохо», – подумал он. – Его зовут Марселлий.

– Марселлий? – выплюнул Мастер, вытянув лицо.

– Он у вас довольно шумный. И очень неуважительный, – прокомментировал сенатор.

– О да, так и есть. Прошу прощения за его поведение. Ничего не попишешь. Большая часть того, что он говорит, вообще не имеет смысла. Его предыдущий владелец за грубость бил его колотушкой по голове. Можете не удивляться, но это случалось часто. И все же. Бедняга. Он немного не в себе, если вы меня понимаете, – Доктор подчеркнул свои слова, повертев пальцем у виска.

– Понятно, – отозвался сенатор, приподняв брови. – И все же, я очень благодарен вам за спасение моей жизни и жизни моей возлюбленной дочери Деи.

Он указал рукой на девушку, все еще сидевшую в колеснице за закрытыми занавесками.

– Я хочу выказать вам свою благодарность. Позвольте мне возвратить вам вашего беглеца, – он щелкнул пальцами, и его слуга немедленно выхватил меч и одним точным ударом срезал цепи.

Сенатор ждал, сложив руки за спиной. Марселлию, конечно, стоило поблагодарить его за освобождение, но Мастер не сказал ни слова. Он спокойно поднялся с земли и не торопясь отряхнулся, словно был одет не в грязную тюремную робу, а в дорогой костюм.

– Эм, как я и сказал, он не совсем в своем уме, – извинился за друга Доктор.

– Ясно, – выдохнул сенатор, с трудом скрывая свое негодование. К счастью, показался его слуга. У одного из торговцев на дороге он купил хорошую лошадь и уже седлал ее для своего хозяина.

– А, свежие лошади, хорошая работа, Гай. – Сенатор наступил на спину слуги, словно тот был подпоркой, и взобрался на спину нового скакуна. Громоздкий мужчина неустойчиво покачивался в седле, как тяжелый мешок с картошкой – что разительно контрастировало с его дочерью, наконец показавшейся из колесницы. Тонкая и румяная красавица с синими, запоминающимися глазами вскочила на лошадь слуги без чьей-либо помощи.

– Мы можем уже ехать, отец? Мы опаздываем, – попросила она с едва заметной начальственной ноткой в голосе.

– Да, уже почти, мой ангел. – Сенатор сделал знак Доктору, и тот подошел ближе. – Доктор, я бы хотел пригласить вас и вашего дядю Уилфа на званый обед сегодня вечером.

– О, я люблю званые обеды, – ответил Доктор, подпрыгивая на мысках. – Очень любезно с вашей стороны, сенатор.

– Приходите ко мне на виллу к закату. Это самый большой дом на вершине холма Артемиды, с запада, около моря. Если не найдете дорогу, спросите в городе. Скажите, что ищете дом сенатора Магнуса Помпуса. В Эфесе каждый знает, кто я и где я живу.

– Ага, а еще в Эфесе наверняка не так много домов достаточного размера, чтобы чрезмерно раздутая голова достойного сенатора пролезала в дверь, – тихо буркнул Мастер так, чтобы его услышал только Доктор.

– Уверен, мы найдем дорогу, – смущенно улыбнулся тот.

– Да, и позвольте добрый совет, – продолжил сенатор и понизил голос, не подозревая, что Мастер все равно мог слышать каждое слово. – Я знаю, что, будучи доктором, вы должны обладать определенной… сострадательностью, но примите его от меня. Хороший владелец, как хороший отец, должен время от времени поддерживать дисциплину, или ваши рабы отобьются от рук.

Он кивнул на Мастера.

– Вы, может быть, не хотите тратить силы на его порку. Поверьте мне. Я занимаюсь рабами уже двадцать лет, и этот взгляд мне хорошо знаком. Он как дикая лошадь, которую нужно укротить, прежде чем она сможет тянуть повозку.

– Я учту это. Спасибо, – вежливо улыбнулся Доктор, но его улыбка становилась все более вымученной.

– Пошли кого-нибудь забрать колесницу, Гай, – приказал Помпус строго, чтобы показать новому знакомому хороший пример. – Я хочу, чтобы ее вернули в мастерскую. Особенно колеса!

Он кивнул Доктору и Уилфу и глубоко вонзил пятки в бока лошади.

После того, как сенатор и его дочь ускакали, Доктор протянул руку.

– Мастер?

Это был знак примирения, но Мастер только отмахнулся. Он отвернулся и направился в сторону людской толпы, не обращая на присутствие Доктора никакого внимания.

– Мастер, куда ты идешь?

– Прочь, – проворчал он, ни к кому особо не обращаясь. – Как можно дальше.

Доктор засунул руки в карманы.

– Не возражаешь, если мы с Уилфом присоединимся? – спросил он с обнадеженной улыбкой.

Мастер издал печальный стон. Сжимая и разжимая кулаки, он медленно повернулся.

– Доктор, твоя жестокость по отношению ко мне действительно не знает границ? – спросил он.

– О чем ты? Я не был к тебе жесток. Точно не к тебе, – ответил Доктор с искренним замешательством.

– Ты повеселился, – вздохнул он. – Теперь отпусти меня. Если ты действительно так трогательно одинок и нуждаешься в спутнике, иди попроси своего дедулю обнять тебя. Я не вернусь с тобой в ТАРДИС.

– Ты уходишь? – спросил сбитый с толку Доктор. – Но ты не можешь просто уйти.

– Смотри, – Мастер круто развернулся и, не оглядываясь, поднял руки и помахал. – Вот он я, говорю тебе прощай!

– Мастер! Мастер!

Он не обратил на Доктора внимания. Не заметил внезапной перемены в его голосе, того, как крики Доктора вдруг из уверенных превратились в обеспокоенные. Он приближался к тому месту, где под горшками все еще были похоронены римский солдат и его лошадь. И как раз когда Мастер гадал, сколько времени понадобится такой эффективной армии, как римская, спуститься сюда и разгрести этот бардак, лошадь солдата очнулась. Раздув ноздри, она быстро решила, что запах гарума ей нравится ничуть не больше, чем Мастеру. Животное перекатилось на бок и вскочило, дрожащими ногами спотыкаясь на осколках горшков.

За все свои годы Мастер получал самые различные травмы. Некоторые из них были смертельны, большинство – нет. Но его еще никогда не лягала в голову лошадь, и он обязательно порекомендовал бы это своим самым худшим врагам, потому что это было чертовски больно. Он услышал тошнотворный хруст черепной коробки, почувствовал раздирающую голову боль, и затем мир превратился в черное пятно.



3.

Голова была тяжелой, но не потому, что все еще болела, а скорее из-за нелепого количества бинтов, обмотанных вокруг нее. Он выглядел как индийский факир. Если бы он слишком низко опустил подбородок, его голова упала бы вперед, и он никогда бы уже не смог ее поднять.

Пытаясь удержать в равновесии поднос с двумя дымящимися чашками, вошел Доктор. Щеки у него были красные, и он улыбался от уха до уха. Мастер, полулежавший в кровати Доктора, задумался, действительно ли ему нужно было решиться на убийство, чтобы избавиться от него.

– Как ты себя чувствуешь? – спросил Доктор. Поставив поднос на прикроватный столик, он протянул ему чашку чая. Фруктовый запах, поднимавшийся от теплой жидкости, был знакомым и очень успокаивающим.

– Как будто меня лошадь лягнула в голову, – невозмутимо ответил Мастер, пожал плечами и медленно отхлебнул чая, удивляясь глупости этого вопроса.

– На вкус как заряника, – пробормотал он, в приятном удивлении вздернув брови.

– Я добавил большую ложку джема из заряники. Если хочешь, на подносе есть еще целая банка.

– Где ты его взял? – спросил Мастер. Ему была известна только одна планета, на которой можно было найти кусты этих ягод, но ее, конечно же, уже не существовало.

– Секретный запас, – ответил Доктор, заметив в глазах Мастера отголосок ностальгии. – У меня в кладовой еще осталось несколько банок. Эта штука вообще не портится. Ну, она у меня по крайней мере… сколько? Уже 60 лет.

Он погрузил палец в банку и слизал с кончика сладкий джем.

– Что думаешь?

Мастер сунул в рот ложку.

– Не такой хороший, как у моей бабушки, – рассудил он, чмокнув губами.

– Ну, не сравнивай. У графини Оакдаун был собственный секретный рецепт, и я уверен, что в нем были не только ягоды и сахар. Все равно, ничего лучше мне в руки не попадало. Вкус дома, – Доктор выжидающе глянул на него.

– Зачем ты это делаешь? – спросил Мастер после короткой паузы.

– То есть?

– Ты ведь ничего от этого не выиграешь. Ничего не добьешься, проявляя ко мне доброту.

– Ну я не знаю… Не попробуешь – не узнаешь. Ведь барабанов больше нет?

Мастер закатил глаза и уставился в свою кружку, просто ради того, чтобы не встречаться с Доктором взглядом. Заметив, что что-то не так, он поднял руки и увидел, что наручники исчезли. Он потрогал шею, но ошейника не было тоже.

– Я снял их, пока ты был без сознания. Особенно удалить стоило ошейник со следящим устройством. Мы же не хотим, чтобы джудуны узнали, что ты жив, – сказал Доктор. – Тебя больше ничто не держит. Ты свободен.

– Хочешь сказать, я могу просто уйти? – фыркнул Мастер.

– Вообще-то да, как только тебе станет лучше, – ответил Доктор и продолжил уже мягче: – Мастер, тебе нет нужды со мной сражаться. Больше нет. Конечно, ты можешь уйти. Если хочешь.

Мастер сглотнул. Он все еще чувствовал во рту сладкий вкус джема из заряники.

– Я не знал бы, куда идти, – сказал он тихо и пожалел об этом раньше, чем закончил предложение.

– Тогда… оставайся, – отозвался Доктор. На его лице снова мелькнул лучик надежды. – Не знаю, помнишь ли ты об этом, но ты был первым, кому я предложил лететь со мной. Я не смог убедить тебя тогда, но, может быть, теперь, раз все изменилось…

Голос Доктора сорвался. Ему было больно думать о том, как все могло бы повернуться, если бы так много лет назад он все-таки уговорил Мастера бежать с ним с Галлифрея.

– Еще один последователь великолепного Доктора, – Мастер скрестил руки на груди. Если он и заметил сожаление на лице Доктора, то предпочел не подавать вида.

– Хочешь так же развлекать, кормить и воспитывать меня? – рассмеялся он.

Доктор с серьезным видом покачал головой.

– О нет. Ты был бы моим спутником-повелителем времени. Моим другом и равным мне. Не меньше. Для меня это была бы честь, – сказал он с такой глубокой искренностью, что решимость Мастера наконец поколебалась.

– Я мог бы, – пробормотал он после минутного размышления. Он был очень тронут и ничего не мог с этим поделать. Как бы он ни был гениален, упрям и горделив, доброта Доктора брала за живое даже его.

– По крайней мере, до того момента, когда ТАРДИС придет в себя и сможет вытащить нас из Эфеса, – быстро добавил он.

Лицо Доктора осветилось лучезарной улыбкой. Мастер даже не мог себе представить, сколько счастья ему принес этим решением.

– Да, кстати, – сказал Доктор. – Мы же приглашены на обед в дом сенатора Помпуса.

Его улыбка превратилась в энергичную ухмылку.

– Мы могли бы пойти все вместе!

Невероятно, как быстро в присутствии Доктора ситуация могла поменяться до такой степени, что Мастер за долю секунды пожалел бы о принятом решении. В безмолвном страдании он прикрыл глаза и, откинув голову на спинку кровати, медленно сосчитал с четырех до одного.



Глава 2.

1.

Улицы Эфеса еще пылали жаром после полуденного зноя и купались в пыльном оранжевом свете заходящего солнца. Уилф, Доктор и Мастер направлялись к дому сенатора. Одетые в разноцветные римские туники, найденные в гардеробной ТАРДИС, они неровно шаркали в тонких кожаных сандалиях по мраморным плитам главной улицы, которая вела от гавани к холмам. По обеим ее сторонам располагались жилые дома, первые этажи которых были отданы в распоряжение шумным торговцам, и те, невзирая на усыпляющую жару, все еще пытались до конца дня продать прохожим горшки, одежду, еду и всякую всячину.

– Лучше бы все это оказалось интересно, – пробурчал Мастер. К неудовольствию Доктора, он снял с головы бинты. Несмотря на то, что небольшие шрамы все еще виднелись из-под коротко отстриженных волос, он никак не мог понять, из-за чего Доктор так суетился. Травма, по большей части, уже прошла благодаря его ускоренной регенерации.

– А почему бы и нет? – немного удивленно спросил Доктор. Он засунул звуковую отвертку за пояс, и, по мнению Мастера, выглядел как законченный мужлан. – Мы же в Эфесе! Сверкающий восточный город, в котором дороги вымощены мрамором! Люди здесь стали неприлично богатыми благодаря торговле с другими городами на западной границе римских земель. Они импортировали египетский папирус, экзотические фрукты из Сирии и свирепых зверей с темного Африканского континента для имперских игр в Риме. Что бы ты ни попросил – они достанут. Даже царица Клеопатра и Марк Антоний время от времени навещают это место.

– Правда? – возбужденно спросил Уилф.

– О да, – кивнул Доктор. – В большинстве своем – за покупками. Все знают, что Клеопатра была отъявленным шопоголиком. Тратила целое состояние на роскошные безделушки. Она умерла летом 32 года после рождества Христова, и в тот день, говорят, в городе не осталось ни одной бутылки розовой воды.

– Знаешь, если бы мы действительно отправились на экскурсию, из тебя вышел бы отвратительный гид, – прокомментировал вполуха слушавший его Мастер, скалясь, словно у него болели зубы. – Ну, разве что только если бы туристы приехали из какой-нибудь совершенно лишенной вкуса страны. Например, Люксембурга 1990-х. В этом случае тебя бы сочли лучшим из худших.

Деланная улыбка исчезла с его губ.

– Зачем тебе понадобился этот нудный прием у сенатора? – с укором спросил он. – Только не говори мне, что это будет ужасно весело. У нас с тобой совершенно различное чувство юмора.

– Ты на него обиделся? – спросил Доктор, выгнув бровь.

– С чего бы? Я спас жизнь этому типу. И вместо того, чтобы поблагодарить меня, он благодарит тебя, да еще и хочет запрячь меня как раба. Нет, ну что ты. Не говори глупостей, – ответил Мастер ледяным, саркастичным тоном.

– Просто в это время так устроено общество, – объяснил Доктор, пытаясь убедить его вести себя с сенатором поразумнее. – Хозяин полностью отвечает за поступки своего раба. Если бы ты совершил преступление, он счел бы меня так же ответственным за него. Неважно. Ты не заметил ничего странного в колесах его колесницы?

– К ним были прикреплены миниатюрные ракетные двигатели, – буркнул Мастер, закатив глаза. За кого его принимал Доктор? За одного из своих простодушных людишек, которых нужно было упрашивать и направлять на каждом шагу? – Если я не ошибаюсь, двигатели внутреннего сгорания. Уровня мощности было достаточно, чтобы деревянная телега слетала на луну и обратно. А это значит, что прицепить их к колеснице в надежде ехать чуточку быстрее было чертовски дурацкой идеей, даже для такого прирожденного римского сноба, как он. Чем больше я об этом думаю, тем больше убеждаюсь, что этого человека следовало бы исключить из естественного отбора, чтобы предотвратить вырождение вида.

– Это была продвинутая инопланетная технология, – отозвался Доктор, вскинув брови и уставясь на Мастера в надежде заинтересовать его.

– Технология Наскулара. 53-й век, плюс-минус, – безразлично добавил Мастер.

– Если она инопланетная, откуда она взялась в Древнем Риме? – спросил Уилф.

– Хороший вопрос, – кивнул Доктор, пожалуй, слишком энергично.

– Видишь? – добавил он. – Вот зачем мне нужны спутники. Мне нужны исходные данные, люди, умеющие задавать правильные вопросы.

– Заткнись, – буркнул Мастер, массируя виски. Он чувствовал, как мало-помалу подступает головная боль. Может, это все еще были последствия сотрясения мозга. – Ты таскаешь за собой людей, потому что обожаешь слушать свой голос, когда объясняешь идиотам очевидные вещи.

– О боже, – Уилф внезапно остановился напротив крупного общественного здания, украшенного каменным фасадом, изображавшим сцену «Одиссей ослепляет Циклопа Полифема».

– Это римская баня? – воскликнул Уилф. – Я всегда мечтал увидеть ее изнутри. Я видел только одну, в Бате, но это… это же настоящая, да? Потрясающе!

– Похоже, у дедули проснулся вкус к древностям. Может, тебе стоит его посадить на поводок, – с ехидной улыбкой заметил Мастер.

Доктор метнул в него строгий взгляд.

– Это невероятно! – пробормотал Уилф. Он пересек улицу и направился ко входу в бани.

– Уилф! Эм, может, не стоит тебе уходить одному? – попытался остановить его Доктор.

– Ох, эта примитивная обувь меня просто убивает! – пожаловался Мастер, не обращая внимания на беспокойство Доктора за своего землянина. Стоя на одной ноге, он поправил ремешки сандалий. – Я знаю, мы вроде как должны сливаться с местными и все такое, но мы что, не могли хотя бы надеть нормальную обувь? Я ногами чувствую каждый камешек, а между пальцами застревает какая-то растительность.

Мастер вдруг заметил лавку обуви на углу улицы.

– Может, они мне чем-нибудь помогут, – буркнул он и тоже двинулся прочь.

– Мастер? Уилф? – Доктор внезапно обнаружил, что стоит один посреди дороги.

– Хотите купить удобную обувь, господин? – спросил торговец. Мастер с удовольствием отметил, что хотя бы один из этих людей наконец обратился к нему правильно. Ну, по крайней мере, он назвал его «господином». Он окинул товар беглым взглядом. Здесь были сандалии, сандалии и снова сандалии – их хватило бы, чтобы обуть всю Малую Азию – но ни одни из них не смогли бы удовлетворить требования повелителя времени.

– У вас нет чего-нибудь другого, получше? – спросил Мастер, приподняв одну из них за ремешок двумя пальцами, словно мертвую рыбину.

– Что вы имеете в виду, господин?

– Я имею в виду что-нибудь не из жалкого куска жеваной кожи, – от бросил сандалию на прилавок. – Приличную пару обуви, а не ее жалкое подобие.

Озадаченный торговец почесал затылок.

– Они все такие. Как еще должна выглядеть обувь?

Мастер склонил голову набок.

– Ну, у меня есть пара предположений. На улице скользко. Мраморные тротуары в городе, окруженном грязными полями, приятны для глаза, но не для здравого ума. Меньше, что вы можете сделать, – это придать им некое подобие формы.

Он вытянул гвоздь из деревянной перекладины, предположительно, поддерживавшей прилавок, и большим пальцем воткнул его в подошву.

– Эй, вы проделали в ней дыру! Она же будет протекать.

– Можно подумать, мои ноги останутся сухими, если я буду ходить в этом. Это для крепости, – он бросил сандалию на стол, глубоко воткнув гвоздь в деревянную поверхность.

– Видите? Теперь скользить не будет, – он потянул подошву на себя, пытаясь продемонстрировать эффект, но та оказалась прибита к столу.

– Двигаться она не может тоже. Как по мне, она теперь бесполезна, – пожал плечами торговец.

Мастер застонал. Вот еще одна причина презирать это место. У половины населения Земли мозги были равноценны мозгам отупевшей плодовой мошки.

– Этот человек не увидит своей прибыли, даже если она ударит его по голове, – пожаловался он Доктору, мягко уводившему его от прилавка.

Уилфа они обнаружили на лестнице, на полпути ко входу в бани.

– Доктор, вот ты где. Можем мы перед уходом посетить одну из римских бань? – только и успел спросить Уилф, но повелитель времени потянул прочь и его.

– Позже! – бросил Доктор, стремительно направляясь вверх по дороге и таща спутников за собой.

Некоторое время они поднимались на холм, пока наконец не достигли конца главной дороги. Оттуда она разбивалась на два пути. Первый вел к форуму, второй поднимался к соседствующим друг с другом дорогим виллам. У самой большой из них, стоявшей слева, были мраморные ворота, охраняемые двумя массивными египетскими сфинксами. Самый удивительный элемент декора находился прямо перед домом: гигантский фонтан, украшенный более мускулистой и похудевшей копией Магнуса Помпуса, выплевывающей воду из надутых губ.

– Дай угадаю: тот, что слева, – Мастер состроил кислую мину.

– Милый дом, – заметил Доктор.

– Отвратительный вкус, – фыркнул Мастер.

Прилежные слуги сенатора встретили их и проводили в огромный атриум. Попав внутрь, Уилф лишился дара речи. Он с удивлением оглядывал стены, с кропотливой точностью расписанные усердным художником, и в краске и извести изображавшие семь холмов Рима. Терракотово-красные стены были испещрены изображениями сенаторов на форуме, игр в амфитеатре и сцен повседневной жизни. Весь этаж покрывала прекрасная мозаика, обрисовывающая все Средиземное море, в том числе, самые важные его гавани. Над голубыми волнами сверкали два диска – большой золотой и маленький серебряный, – изображавшие солнце и луну. В центре атриума располагался имплювий, мелководный бассейн, собиравший дождевую воду через открытую крышу. В его центре стояла статуя бога Аполлона: рукой он тянулся к мозаичным кораблям, направлявшимся в гавань Эфеса. Уилф оглядывался с благоговейным страхом, и даже Доктор был впечатлен. Только Мастер оставался предельно спокойным и безразлично смотрел на эти роскошные и обильные выражения богатства, словно перед ним был старый сарай тетушки Гертруды. Все в этом доме должно было пробуждать восхищение по отношению к его хозяину. А так как он испытывал резкую неприязнь к сенатору, то не собирался приносить ему подобного удовлетворения.

Сенатор Помпус приблизился к ним. Он был одет в дорогую шелковую мантию, выкрашенную в поразительно голубой цвет, обшитую по краям золотыми нитями. Одна его одежда, казалось, стоила небольшое состояние.

– Добро пожаловать, Доктор! – провозгласил их хозяин, приветственно распахнув руки. – И добро пожаловать вашему пра-дяде Уилфу Моттусу. Проходите. Триклиний как раз за садом. Вы прибыли вовремя, друзья мои. Мы как раз собирались начать обед.

Они проследовали за сенатором в заднюю часть виллы, по пути миновав сводчатую галерею с колоннами. По сторонам ее в ряд стояли высеченные из камня бюсты, изображавшие семью сенатора, а также его собственная, весьма лестная, статуя, равно как и статуи его покойной жены и дочери Деи, раскрашенные яркими красками, с глазами темного цвета. Выглядели они до странного живыми.

@темы: второй тур, тексты, джен, Симм!Мастер, Десятый Доктор

---

Последнее прибежище, автор lady in aquamarine

[Big Who Bang]

Название: Последнее прибежище
Автор: lady in aquamarine (она же фикбуковская Лисия)
Бета: Steblynka
Иллюстратор(ы): Madwit
Персонажи/Пейринг: Романа II, Доктор VIII, Клара Освальд, Браксиатель, Воланд, Азазелло, Фагот, Бегемот
Дисклеймер: Торжественно клянусь, что замышляла шалость и только шалость. Все права принадлежат BBC, BIG FINISH и М.А Булкакову
Тип: гет
Рейтинг: R
Жанр: кроссовер, AU к событиям ньюскула, драма, философия.
Размер: макси, кол-во слов ~ 20. 000
Саммари: «История в истории», где в события современного Лондона вписаны тесно переплетающиеся с действительностью «галлифрейские главы», описывающие жизнь и метания предпоследней Мадам Президент в предвоенные годы и в последние дни Войны Времени. Клара Освальд, школьная учительница, носящая под сердцем ребенка умершего Дэнни, при таинственных обстоятельствах встречается с приезжим профессором Теодором Воландом из Карлова университета, который прибыл в излишне душную английскую столицу с курсом лекций по астрофизике. В его истории, начатой в качестве, казалось бы, шутки или диковинной сказки, рассказанной ей и ее подруге Розе, слишком много деталей, чтобы они были придуманными.
С каждой новой встречей, с новым фрагментом рассказа, девушка все больше начинает узнавать людей, с которыми встречается каждый день. Так в Джоне Смите – завхозе она узнает осужденного на вечное изгнание Доктора, а в одной из ассистенток своего нового знакомого – леди Роману, которая по глупости и наивности выскочила замуж за брата Доктора – Браксиателя, который больше плетет интриги с ее участием, нежели действительно что-то испытывает к своей супруге. Это может быть случайным совпадением, может быть, мистер Воланд просто взял внешности людей за основу своей выдумки… а может быть, и нет. И при чем тут странная антикварная лавка с десятками часов, появившаяся вместо привычного чайного магазина?
Примечания: фик написан на Big Who Bang 2016
Предупреждения: смерть персонажа.
Ссылка на пост иллюстраций: bifwhobang.diary.ru/p209046263.htm
Ссылка на скачивание: fb2 | doc

1

Лондон неизменно притягивает к себе разного рода людей, да и не только людей. Город этот, серо-сизый, туманный и подкопчённый, настолько похож на бездну, что любой прошедший по его улицам пару кварталов, исчезает из поля зрения, будто его и вовсе не было. Конечно, это всего лишь иллюзия, но тем необычней был незнакомец, которого Клара Освальд встречала каждый день по дороге на работу. Они никогда не разговаривали, только кивали друг другу, встречаясь на одном и том же нерегулируемом пешеходном переходе. Она не знала его имени, не знала ничего, кроме того, что этот мужчина носит отвратительные бархатные пиджаки и похож на одного их тех художников, что часто ловят туристов и просто прохожих за рукав, предлагая за пару фунтов нарисовать портрет.

И тем больше она была удивлена, когда спустя несколько учебных недель после Рождества, уже ближе к весеннему равноденствию, в школе появился новый завхоз. Представили его как Джона Смита, но сам он просил называть его Доктором. Это был тот же самый человек с перекрестка, только он словно вмиг постарел лет так на двадцать. Ни морщины, ни что-то еще возраст внешний не прибавило, но как-то неуловимо изменился взгляд – что-что, а читать по глазам правду Клара умела. И Доктор этот был отныне крайне несчастен, обижен на весь мир, но больше на себя, но спрашивать «почему» девушка не хотела, да и ни к чему ей это было. В те дни она сама не знала, что такое боль сердечной потери, и каждый обед строила глазки учителю математики – Дэнни.

Таинственный незнакомец с момента своего разоблачения перестал быть загадкой для Клары, стал таким же серым, как и все вокруг, и она смело вычеркнула это наблюдение из своей головы до того дня, когда все в школе надели траур и стали шептаться за спиной у юной учительницы, принесшей директору справку от вполне определенного врача. Мистер Пинк погиб под колесами машины, оставив своей избраннице напоминание о себе: ребенка, девочку, убить которую в утробе не поднялась рука.

Дети играли во дворе школы, их громкие, визгливые голоса доносились с улицы через распахнутое окно, когда Доктор тихо приоткрыл дверь, просовывая голову в образовавшуюся щель, и тихим голосом спросил, что случилось со шкафом. То был, наверно, первый раз, когда Клара услышала голос этого мужчины после шапочного знакомства в учительской, и её повторно поразили отрешенные, лишенные каких-либо эмоций фразы.

– Дверца слетела с петель, – улыбнувшись из вежливости, ответила учительница, но уголки ее рта тут же опустились вниз, возвращаясь к странному выражению вселенской скорби на лице, что бывает обычно только у людей, неоднократно терявших близких. Клара сделала вид, что вернулась к проверке тетрадей, исподтишка наблюдая, как мужчина аккуратно скользнул пальцами по дешевой стенке из ДВП, в которой теперь не хватало довольно большого куска, замеряя образовавшуюся брешь, с философским выражением лица прищелкнул языком и, оставив инструменты на одной из дальних парт, ушел в свою каморку, очевидно, не желая портить кабинет опилками.

Девушка страдальчески покосилась на стопку ученических работ, малодушно думая о том, что в декрете ей не придется заниматься такими вещами, а потом опустила глаза вниз – живот еще даже не начинал округляться, так что дети ничего не знали и могли только гадать, почему обычно теплолюбивая мисс Освальд отныне постоянно проветривает свой кабинет, открывая все окна настежь, и обмахивается раскрытой книгой. С каждым новым днем Клара чувствовала, что растущая под сердцем малышка вытягивает из нее жизнь, по капле, по крупице, что она меняет себя на неё. Врачи говорили, что с ребенком всё в порядке, что здоровье позволит Кларе не только родить дочь без проблем, но и завести ещё детей, но с того самого дня, когда Дэнни попал под колеса, Клара знала, что она последует за ним… Стоит только немного подождать.

Сопровождаемая глубоким вздохом последняя на сегодня оценка пристроилась под чертой. Теперь можно было и покинуть эти злополучные стены. Бросив беглый взгляд на часы, Клара медленно выползла на улицу, вдыхая загазованный воздух, пропитанный серой пылью. Она равнодушно спустилась в метро, инстинктивно защищая себя почти пустой, но объемистой сумкой, и вышла через три остановки, двигаясь вдоль многочисленных витрин универмага с одной целью – добраться до единственного человека, который не осуждал ее за внебрачную беременность. Спасение это звали Роза.

С Розой Клара познакомилась очень давно, когда они обе играли на одной детской площадке. Они даже ходили в один класс, только вот уделом подруги стала работа продавщицей, проживание в одной квартире с крайне любящей скандалы мамой и бойфренд, разыскиваемый за угон машин. Ах да, еще был мальчик Тони, которого девятнадцатилетняя Роза родила неизвестно от кого, ибо на чернокожего Микки – того самого бойфренда – малыш был совсем не похож.

– Эй! – вместо приветствия Клару сжали в крепких, таких же удушающих, как пыльный город, объятьях, от которых на какой-то момент вновь вернулось ощущение жизни, но на самом деле это были последние пузыри на воде, оставленные утопающим. Роза не знала про предчувствие, о нем будущая мать вообще никому не рассказывала.

– Я был уверена, что ты придешь, специально отложила обед, – перекисная блондинка с непрокрашенными черными корнями радостно улыбнулась, непонятно зачем чмокнула подругу в щеку, оставляя на коже липкий пахнущий карамелью след, и суетливо нырнула вглубь магазина, чтобы отпроситься и через минуту выскочить из помещения, таща Клару за руку к фонтану, который не давал живительной прохлады, а только нещадно пах цветущей водой и пролитым на гранит прокисшим пивом.

Мегаполис, обычно безучастный к своим обитателям, словно проникся зарождавшимся нехитрым разговором, запиваемым приторно-сладкой теплой вишневой газировкой из жестяных банок и заедаемым припасёнными сэндвичами. Он заботливо отвел от площади ненужных свидетелей, оставляя двух уже не детей наедине обсуждать один из самых коварных вопросов вселенной: есть ли кто-то еще за пределами этой планеты. Роза, шаркавшая потертыми красным кедами по асфальту, активно жестикулировала, размахивая наполовину пустой трехсоттридцатимиллилитровой тарой, и отчаянно отстаивала право на жизнь инопланетян. Её собеседница, заботливо постелившая на гранитный бортик теплую защитно-зеленую кофту и не достававшая каблуками черных лакированных туфель до мостовой, всячески пыталась убедить подругу, что, даже если инопланетяне существуют, мы никогда не сможем общаться с ними. На ее стороне были и теория относительности Эйнштейна, в которой нет ничего быстрее света, и явления культурных различий на примере тех же индейцев, почти полностью уничтоженных колонистами из Европы.

У Клары как у человека с отличием закончившего колледж и преподававшего в школе уже не первый год были козыри в рукавах, именовавшиеся знаниями, но ее подруга была куда более подкована в умении говорить обо всем и ни о чем сразу. Так что неизвестно, чем бы закончился этот спор, если бы где-то за углом не взвизгнула гудком машина. Испугавшись этого звука, Клара подавилась куском непрожеванного хлеба с тунцом и громко закашлялась, тут не помогли даже постукивания по спине. Обед рывком вернулся на свое место в желудке, и Клара тяжело схватилась за живот, силясь отогнать черные пятна, плавающие перед глазами. На секунду в солнечных зайчиках и темных кругах ей померещилось что-то странное, будто сизое от копоти небо раскололось на две рваные части и в глубокой черноте космоса мелькнула рыжая, апельсиново-красная планета. Но приступ кислородного голодания прошел, и все стало как обычно. Серый город, мутный загазованный воздух и измученные орехово-коричневые глаза Розы, с любопытством таращившиеся куда-то поверх макушки собеседницы. В желании выяснить, что же привлекло внимание подруги, Клара обернулась и отчетливо почувствовала, что челюсть ее стремительно падает, норовя соприкоснуться с полом.

На скамейке неподалеку от них пристроилась прелюбопытная компания, состоявшая из двух мужчин и поистине гигантского кота, на шею которого была повязана белая бабочка. Шерсть кота переливалась всеми оттенками черного, уходя в какие-то неестественные синеватые оттенки, а сам хозяин этой чарующей шкуры, устроившись на широкой спинке скамейки, вальяжно и размеренно перебрасывал распушенный длинный хвост то на один, то на другой бок, словно следя за игрой двух своих спутников. Назвать незнакомцев владельцами кота язык у девушки не повернулся бы.

Между мужчинами прямо на недавно окрашенном, но уже высохшем сидении стояла складная шахматная доска, по всей видимости, крайне дорогая и относительно новая, ее поверхность, набранная из черного дерева вперемешку с незнакомой почти белой древесиной и покрытая прозрачным лаком, неестественно бликовала на мутном Лондонском солнце. Партия, разыгрываемая незнакомцами, уже почти подошла к концу, но это вовсе не мешало рассмотреть самих играющих более чем подробно. Мужчине, пристроившемуся справа, облаченному в белоснежный костюм-тройку и придерживавшему левой рукой аристократического вида трость, норовившую сползти на землю, можно было дать лет сорок, даже сорок пять. Возраст этот еще не проявился ни ранней сединой, ни глубокими морщинами, «гусиные лапки» у глаз и несколько борозд, пересекавших лоб, только добавляли солидности. Он был высок, но не походил на тех франтов-богомолов, которыми часто казались худые и рослые люди. В партии ему достались черные фигуры, и сейчас он с королевским достоинством приложил съеденного белого ферзя к узким губам, скривившимся в саркастичной улыбке, прежде чем отложить его в сторону.

Оппонент его был крепко сбитым коренастым мужчиной с неровно обкромсанными рыжими вихрами, и Клара бы не удивилась, если бы увидела на тыльной стороне жилистых ладоней синие наколки моряков, но татуировок у мужчины не было видно, пусть и внешность у него была крайне неприятной – взять, к примеру, тот выпирающий изо рта клык. Одна эта мерзкая деталь словно стирала вмиг все хорошее, что было или могло быть в этом человеке. Ситуацию не спасали стрелки на явно дорогих болотно-зеленых брюках в мелкую елочку и расстёгнутая пуговица на желтоватой рубашке.

Конечно, такое навязчивое внимание к своим персонам не могло остаться незамеченным, и один из незнакомцев, тот, чья трость так настойчиво пыталась сбежать, сначала повернул голову в сторону фонтана, а потом и вовсе поднялся со своего места и, чуть прихрамывая, подошел к ним.

– Прошу прощения, дамы, – незнакомец вежливо поклонился, и, несмотря на явную вычурность его жеста, казался он более чем уместным, – мы с моими спутниками стали невольными слушателями вашего разговора…

Голос мужчины был мягким и довольно тихим, но в нем чувствовалась какая-то вкрадчивая сила.

«Аристократ», – подумалось Кларе, смущенно покрасневшей и теперь теребившей уголок своей блузки.

«Путешественник во времени», – решила про себя ничуть не выросшая из детских мечтаний Роза и только захлопала глазами, изображая на манер голливудских актрис томную усталость, но на деле это выглядело, будто ей что-то попало в глаз и она силится проморгаться. Мужчина понимающе ухмыльнулся, но ничем кроме этого не выдал, что раскусил эту маленькую хитрость, и, как ни в чем не бывало, продолжил:

– Настолько я понял, вы обсуждаете возможность контакта с внеземными цивилизациями. Довольно странная тема для столь юных особ, вы так не считаете?

– Ну, не настолько мы уж юны, – отмахнулась Клара, чувствуя, что начавшая сходить краска вернулась на место, – тем более вряд ли нам когда-то удастся проверить, какая из наших точек зрения верна.

– Вы так уверены? – саркастично поинтересовался этот франт, чуть склонив голову на бок, и уселся рядом с девушками. – Откуда вы можете утверждать, что пришельцы с куда более развитых планет не живут среди нас?

– Они должны выглядеть… – Роза прикусила кончик языка и потерялась, – инопланетно. Зеленая кожа, антенны, ну, на крайний случай, эльфийские уши.

– Эльфийские уши? – в чуть кривоватой улыбке мелькнули неестественно белые фарфоровые зубы. – С какой стати инопланетянам эльфийские уши? Я бы сказал, что внешность жителей далеких должна походить на внешность землян. Конвергентное развитие. Это как крылья у птицы и крылья летучей мыши. Разное строение, но результат один.

– Так как же, по-вашему, отличить их от нас? – вполне закономерно поинтересовалась Клара, про себя отмечая, что у мужчины, смотревшего по большей части на грязные аквамариновые витрины, один глаз был совершенно черным, в то время как второй был почти изумрудным. «Гетерохромия» – вспомнилась ей статья из какого-то случайно прочитанного в приемной гинеколога женского журнала. Тот же дефект, что и у Бенедикта Камбербэтча, и у Дэвида Боуи, только вот если это выглядит эпатажно и довольно мило у людей, работающих в шоу-бизнесе, то вблизи, в обычной жизни, эти разные глаза были исключительно отталкивающей чертой. Может, именно из-за нее на безымянном пальце незнакомца не красовался вполне обычный аксессуар для мужчин его лет – обручальное кольцо.

– Говорят, что в глазах любого существа можно увидеть отголоски первого увиденного им солнца, стоит только присмотреться, – незнакомец подался вперед, будто хотел встать, но вместо этого как-то криво склонил голову набок, сверля колючим взглядом лица своих собеседниц. Спустя секунду он щелкнул пальцами рядом с набриолиненным виском, заставив Розу вздрогнуть от этого нехитрого, но в то же время совершенно неожиданного звука. Следом за этим она вдруг почувствовала, будто кто-то прикоснулся к ее лицу липкими холодными пальцами, заставляя повернуть подбородок навстречу, но, вот незадача, к ней никто даже пальцем не притронулся.

«Наверно, капля от фонтана попала», – решила девушка, пока мужчина неотрывно смотрел на нее, изучая.

– Вот ваше солнце было теплым, я бы сказал весенним… Да, пожалуй, где-то в конце апреля, числа двадцать седьмого.

– Господи, откуда? – недоуменно воскликнула она, перебирая в голове всех своих знакомых, которые могли подстроить такую нелепую шутку, но потенциального насмешника среди них не нашлось.

– Нет, я не знаком ни с вами лично, ни с кем-то из ваших друзей, – опередил следующий вопрос джентльмен, – но цвет ваших глаз отливает чем-то средним между золотом и медью. В них нет летнего янтаря. В то время как ваша подруга – дитя ноября. В ее радужке много серебристого инея.

Клара возмущенно фыркнула, потому что в ее понимании в кофейно-коричневом не могло быть ничего холодного, но перечить не стала. Мало ли кто как воспринимает мир.

– Я думаю, мы обе поняли вашу теорию, но какие же искры тогда в глазах у инопланетян? – насмешливые земные глаза вопросительно уставились на мужчину.

– О, это крайне занимательный вопрос, никогда не знаешь, как причудливо сложится свет звезды со светом внутренним, но единственное, что я могу сказать наверняка, так это то, что доверять людям с синими бликами нельзя, в глазах этих скрывается безумие отчаяния.

– И часто ли вам встречались такие глаза? – надменно спросила Роза, силясь припомнить всех своих знакомых с голубыми глазами.

– Не утруждайте себя, мисс, такие искры встречаются крайне редко, – снисходительно кивнул незнакомец, – но мне приходилось видеть и их. И, что удивительно, такие глаза почти всегда принадлежат женщинам, стремящимся к власти. Они меняют свое личное счастье на благо других и вспоминают о себе только тогда, когда становится слишком поздно… Ваша дочь будет такой, почти как Мэгги, – добавил он, глядя на Клару.

Клара опасливо закрыла живот сумкой и едва поборола желание отодвинуться. Чем больше они сидели здесь, тем меньше ей хотелось продолжать разговор, что вовсе нельзя было сказать о Розе, с детской непринужденностью готовой слушать еще и еще этой пустой болтовни.

«Он несет дребедень, наверняка шизофреник из какой-то семьи толстосумов, не удивлюсь, если он считает приставленного к нему врача частью своей свиты», – напугано подумала Клара, переведя взгляд на ту скамейку, где терпеливо продолжал сидеть клыкастый, а вот кот уже скрылся из виду.

– Уверяю вас, юная мисс, я вовсе не безумец, – мужчина полез в нагрудный карман жилета, выудил оттуда целую кипу одинаковых белых визиток с золотыми буквами и протянул англичанке одну.

«Доктор Теодор Воланд
Астрофизик
Прага. Карлов университет.»

Под этой надписью с левой стороны скромно пристроились витиеватый адрес электронной почты и телефонный номер.

– Экстравагантный иностранец – да, премного увлеченный своим делом – несомненно, но я точно не шизофреник, как вам могло показаться, – теперь не безымянный доктор как-то хитро дернул бровью вверх, когда Клара передала визитку подруге, вполне искренне удивившейся такому раскладу.

– Так значит, вы и есть тот профессор, который со следующей недели будет читать курс в Лондоне?

– Если вы знаете другого…– начал было мистер Воланд, но так и не продолжил – его взгляд застыл неподвижно на каком-то пятне на другом конце улицы. Пятно это стремительно приближалось и через несколько секунд приобрело вполне женские формы. По направлению к площади быстрым шагом двигалась блондинка неопределенного возраста, взъерошенная и взлохмаченная, и, очевидно, хорошо знакомая доктору Воланду, потому что он приподнял трость вверх, чтобы привлечь ее внимание.

Походка новой участницы этой сцены была крайне элегантной, несмотря на то, что шла она босиком, держа слишком легкие для такой погоды босоножки в руках. На секунду Розе даже показалось, что она не дотрагивается ногами до асфальта, а просто парит над ним, придерживая левой рукой норовившую упасть широкополую шляпу из темно-фиолетового фетра, на которой красовалась жуткая композиция из восковых фруктов. Там были и райские яблоки, и вишня, и рябина, а довершали композицию несколько виноградных листьев. Тот самый кот, несколькими минутами ранее наблюдавший за шахматной партией, трусил рядом с ней, словно указывая дорогу.

– Добрый вечер, мессир, – обратилась блондинка к мужчине, когда до фонтана оставалось с десяток шагов.

– Ты снова ходила к нему? – заботливо поинтересовался Воланд, очевидно, имея в виду кого-то, кого они оба знали.

– Да, мессир, – девушка моргнула, и от покорности, наблюдавшейся в начале ее реплики, не осталось и следа. Неотрывно наблюдавшая за сценой Клара едва снова не подавилась: ей померещились в серых глазах синие искры. – Но я не опоздала.

– Ты единственная, кто может явиться на пять секунд раньше назначенного времени и считать это большим достижением.

– Я не последняя, кто пришел. Еще нет…

– Он обещался быть завтра. Возникли проблемы в Нью-Йорке, – спокойно оборвал девушку Воланд. Та в ответ только закрыла глаза и приложила руку к груди, словно отгоняя тупую боль от сердца.

– С вашего позволения, мессир.

– Ступай, помоги с квартирой, и чтоб не как в прошлый раз, – серьезно напомнил мужчина, и девушка, решительно кивнув, двинулась прочь, по дороге увлекая за собой и важно переваливавшегося кота, и клыкастого, уже успевшего сложить шахматы и теперь тащившего их под мышкой. До слуха добралась лишь одна небрежно брошенная фраза, произнесенная грубым голосом:

– Он сегодня в том настроении.

В ответ блондинка кивнула. Оставалось только гадать, что эта парочка имела в виду, но придавать этому значение ни Клара, ни Роза не стали.

– Простите меня, дамы. Знаете, приезд сюда, пусть и на довольно короткий срок,– крайне хлопотное дело, – произнес доктор Воланд.

– Может, вам помочь? – слова слетели с языка прежде, чем Клара успела их поймать.

– Вы крайне любезны, я подумаю над вашим предложением. Не хотелось бы вас утруждать, особенно в вашем положении.

«И всё-таки, откуда он знает?» – школьная учительница недоуменно свела брови к переносице и еще раз придирчиво посмотрела на живот. Нет, определенно, беременность не должна была бросаться в глаза.

– Некоторые вещи достаточно заметны внимательному взгляду, – словно ответил на незаданный вопрос мужчина и, флегматично проводив взглядом удалявшуюся компанию, положил подбородок на сложенные на набалдашнике трости руки, – как бы их ни пытались скрыть.

Порыв спасительно холодного предгрозового ветра принес с собой запах канализации, вдобавок подняв тучу искристой пыли, но, когда импровизированная дымовая завеса спала, трио, сопровождавшее профессора, уже пропало из виду.

– Так о чем это я? – в зеленом глазе сверкнуло что-то непонятное, хитрое и самодовольное, а вот черный так и остался пустым. – Задушенная воротом церемониального наряда…

2

Задушенная воротом церемониального наряда Леди Президент сидела за лакированным овальным столом в комнате переговоров, лишь краем уха слушая то, что ей было уже давно известно. Члены совета говорили все одно и то же: о хрупкости мира, о возможной нехватке ресурсов для ведения войны, но аргументы, приводимые ими в пользу еще одного раунда переговоров, все уже были исчерпаны, а зависшее над головой проклятье – готовые к нападению полчища далеков – совершенно не собиралось рассеваться.

Единственным логичным выходом из сложившегося кризиса была война, и тут напыщенная раса политиков ничем не могла помочь, потому что эти выращенные в стерильных условиях государственные служащие не имели ни малейшего понятия, что такое жизнь за пределами стеклянных куполов цитадели. Иногда леди Романадворатрелундар искренне жалела, что взвалила на себя такую непосильную ношу, пытаясь доказать всем, что она способна изменить Галлифрей к лучшему.

За куполом бушевала очередная песчаная буря, и внутри раскаленного здания было предельно душно. Женщина отчетливо видела бисеринки пота, выступившие над губой у грузного канцлера, отвратительные, мерзкие, как и все в этом прогнившем на корню мире, она видела, как секретарь нетерпеливо ерзает на стуле, пытаясь задавить зуд от похождений по инопланетным борделям, и, конечно, от нее не могло укрыться то, как несколько советников переговариваются знаками, собираясь как-то надавить на нее, мнущуюся на месте в нерешительности.

В груди отчетливо не хватало места для полноценного вздоха, липкая слюна комками застревала в горле, а монотонные, пафосные речи наводили то странное состояние апатии, когда сознание словно запутывается, пропадает и растворяется, становится зыбким, похожим на густой кисель.

– Довольно! – голос резко вставшей со своего места женщины пронзил бурчание на манер молнии темной ночью. Романа сама испугалась того, как это прозвучало, и поспешно добавила, словно извиняясь: – У нас еще есть время. На сегодня все свободны.

– Но, мадам, – начал кто-то, чьего имени правительница даже не удосужилась запомнить.

– Все свободны, – повторила женщина и, не прощаясь, медленным шагом направилась к лестнице. Перечить ей никто не стал.

Главная Цитадель планеты под названием Галлифрей была, пожалуй, одним из лучших рукотворных творений, когда-то созданных в этой Вселенной. Острые башни жилого комплекса, связанные между собой десятками лестниц и переходов, походили на легендарный лабиринт Минотавра, с одной лишь только разницей – размер жилища полубыка был крохотным по сравнению с этим каменным городом под куполом. Но этот купол из силового поля, призванный скрыть наличие на планете жизни, был похож на стекло лаборатории. Будто весь народ добровольно отдал себя служению науке, став одновременно и ученым, и подопытным. Галлифрей медленно умирал, задыхался в своих традициях, и ничто не могло сдвинуть его с мертвой точки. Романа была одна из немногих, кто видел это, она хотела изменить этот мир, придя к власти, но сама оказалась погребена под церемониалом и традициями и теперь ничего не могла сделать. Она силилась изменить мир изнутри, но он изменил её саму.

Не было больше той наивной девчонки, которая, не задумываясь, ввязалась в смертельное приключение столетия назад, стоило предыдущему Лорду Президенту предложить ей покинуть планету. Да, в действительности это был Черный Страж, но это не умаляло того факта, что она скучала по тем временам, когда смерть дышала в затылок, скучала по простой одежде, по необходимости прятаться и не останавливаться… Но кого она обманывала? Не по недостатку проблем она скучала – она тосковала по совершенно другой причине. Причину эту звали Доктором, хотя свое настоящее имя он ей так и не назвал. Беглец, преступник и младший брат её мужа.

Романа до сих пор не верила, что всё произошло так, как произошло, что она так была ослеплена своей любовью, что не видела очевидного ровно до того дня, как обнаружила себя стоящей перед алтарем. То был не день свадьбы, но день смерти её надежд. Быть может, и она сама умерла в тот день, сказав «да» только для того, чтобы быть, как все женщины здесь – одинокой в своем мнимом счастье.

Достаточно ли было её желания, чтобы все изменить? Желания были меньшим, что могло ей помочь… Сорок лет на посту президента были тому доказательством. Она правила, но не принимала решений – за нее всё было решено десятками министров, этих канцелярских крыс, ей оставалось только подписывать указы. И это было ужасно, так же ужасно, как этот вечный вид из окна её покоев на западную башню с бесконечно бликующим куполом за ней. Оранжевое небо из-за энергетического барьера между миром «внутри» и настоящим миром, глушившего как ультрафиолет, так и инфракрасную часть спектра, казалось светло-голубым, тусклым и выцветшим, каким не было небо Земли, где она несколько раз побывала. Маленькая планетка на периферии Млечного Пути, только-только совершавшая свои первые шаги, не имела ничего общего с грузным и старым домом. Доктор любил этот мир, она тоже могла бы полюбить. Она готова была оставить Галлифрей навсегда, только чтобы быть рядом с ним, не как жена – тогда в её мыслях даже не было призрака этой безумной идеи – как друг, как ассистент, да хоть как домашняя кошка, но её вернули, как книгу на полку, потрепали, обещали жизнь и отняли, на прощание даже не обняв.

Она хотела отомстить, там, перед алтарем, но навредила только себе. Теперь Романа знала это, но изменить прошлое была не в силах. Церемониальный наряд нехотя поддавался дрожащим от усталости рукам, пуговицы и крючки, десятки метров тяжелой ткани, невыносимый накладной воротник, похожий на антенну радиотелескопа – все это было словно сделано для того, чтобы приносить невыносимые мучения.

– Моя леди… – она не слышала, как Браксиатель вошел, как закрыл дверь, и заметила его только тогда, когда тень супруга отразилась в зеркале, а он сам объявил о своем присутствии голосом, – тебя что-то тревожит?

Во имя Рассилона, это было хуже ада. Делать вид, что все хорошо, не иметь права сожалеть о своем решении. И она бы не сожалела, если бы брат Доктора её не любил обоими сердцами, если бы это приносило страдания только ей. А он любил, любил еще с тех пор, как она совсем юной девушкой уселась за ближайшую к лектору парту с тем самым выражением задора на лице, что теперь было сущей редкостью. Жизнь из детей на Галлифрее выдавливали по капли досуха, превращая остатки в идеально функционирующие винтики государственной машины. Но, к великому ужасу Леди Президента, в ней осталось что-то живое, что кричало и трепетало каждый раз, когда Браксиатель пересекал порог. То было не желание и похоть, а что-то другое. Жалость? Сочувствие?

– Много чего, но это не должно тревожить еще кого-нибудь. Не тебя, – ответила Романа, стыдливо запахивая полы верхнего платья, прежде чем повернуться лицом.

– Я все еще кардинал, пусть ты и стараешься отстранить меня от политики, – в этом голосе было столько человеческого отчаянья, что Романе пришлось до судорог вцепиться в свой наряд, чтобы не прижать мужчину к себе в попытке забрать эту боль. Но она не могла, не могла допустить такой ошибки – не могла подарить ему призрачную надежду, чтобы через пару минут отнять её, поэтому они так и стояли, сверля друг друга взглядами. Такие близкие, такие похожие, всего пара шагов разделяла их по прямой и преодолеть их ничего не стоило, но в на самом деле они стояли по разные стороны бездны.

– Тебе в этом гадюшнике нечего делать, – словно извиняясь за свое единственное правильное решение, она опустила глаза и принялась рассматривать стыки каменных плит пола.

– Я понимаю, что ты заботишься обо мне, но я мог бы помочь.

– Не думаю, что мы вообще можем что-то изменить. Ни я, ни ты, – Романа подошла к окну и распахнула створки настежь, но вместо такого желанного свежего воздуха в комнату ударило потоком жара.

– Быть может, наши дети смогут, – утешительно бросил Браксиатель, но от этой фразы женщину едва не согнуло пополам.

– Не раньше, чем закончится еще не начавшаяся война. Я не хочу, чтобы мои дети росли при бомбежках, – она так старательно избегала слова «наши», что сама не заметила, что спокойный разговор был готов перерасти в ссору. Но, в отличие от Романы, Бракс прекрасно знал, когда нужно вежливо откланяться и уйти со сцены. С его женой так было изначально: она словно возвела вокруг себя стеклянную стену и никого внутрь своего аквариума не пускала. Браксиатель не знал всех причин такого поведения, а все его попытки доказать, что доверять ему не только можно, но и нужно, разбивались о почти инфантильный эгоизм.

Романа, как правило, думала, что принимает все решения сама, но среди всех решений действительно её собственным в лучшем случае оказывалось каждое десятое, не больше. Быть может, в детстве она что-то могла для себя определить, лет до восьми, до инициации, до того, как Браксиатель стал её наставником в Академии. Судьба сама вела её к тому, что было ныне реальностью. А орудием судьбы Браксиатель нескромно считал себя. И чем больше это продолжалось, тем больше Романа – живая, бойкая, целеустремленная – превращалась в марионетку в его руках. И единственное, что пока ему не удалось сломать и склеить, как следовало, – это воображаемый стеклянный аквариум, в который его жена себя посадила. Она не подпускала его к себе, не давала даже намека на то, что его чувства взаимны. Холодное, спокойное уважение, скупая, четко выверенная забота и… ничего более.

Все его попытки сблизиться так, как и должны быть близки супруги, разбивались о стену то ли непонимания, то ли нежелания. И какой-то внутренний голос говорил, что тут не обошлось без влияния его совершенно ненормального брата. Сегодня все было тем же, что и годы ранее, двадцать восемь лет Романа держала оборону, но впереди у Браксиателя была вечность. Рано или поздно она должна была сдаться. С обреченным видом он покинул покои своей жены и притворил за собой дверь. В голове у него уже созрел план, требовавший не только решительности, но и большого коварства.

– Леди Президент потребовала найти Доктора, – сообщил он страже, вытянувшейся по струнке, стоило ему пересечь порог будуара.

– Вашего брата?

– Да, и… отправить его в катакомбы.

Порой решения даются нелегко, им приходится вызревать, как вызревают яблоки на дереве, а некоторые приходят в голову и обосновываются там на правах хозяев за несколько секунд между вдохом и выдохом.

Доктор с момента своего появления привлекал к себе слишком много внимания, он изначально был каким-то другим. Насколько всё с ним было иначе стало понятно, когда он, будучи почти подростком, похитил устаревшую ТАРДИС и вместе с еще одной беглянкой отправился колесить по вселенной. И все вскоре благополучно забыли бы о юном нарушителе порядка, если бы не одно «но». Этот побег оказался только началом. Доктор возвращался как преступник, возвращался как спаситель, как прошлое наводившего страх на всю историю Вальярда и как президент Галлифрея. Слава всем богам, что это продлилось недолго.

А потом появилась Романа. Девушка умная и прямолинейная, открытая всему новому и настолько наивная, насколько только можно было представить. Она так хотела совершить революцию в галлифрейском обществе, что кардинал, давно лелеявший план стать вторым Ришелье, польстился на её невинность. Сделал её главной фигурой своего маленького спектакля длиною в жизнь. И ошибся… Романа только делала вид, что ничего не знает и ничего не понимает. Она скупо и выверено улыбалась ему, едва обнажая жемчужные зубы, и, заправляя за ухо вьющуюся темно-каштановую прядь, всегда наклонялась куда ниже, чем следовало. Он играл с ней, она играла с ним. И в этом пасадобле на лично-политической арене еще неизвестно, кто был быком, а кто тореадором.

А однажды утром Романа исчезла. Не было ни записки, ни намека на то, что в действительности произошло. Даже вещи не пропали, только нижнее белое платье, что на Галлифрее считалось бельем, да расческа с зеркалом. Будто кто-то похитил её прямо из спальни. Долгих двадцать лет Браксиатель не находил себе места. Он не имел ни малейшего понятия, где находится эта Романа, но все смотрели на него как-то косо. Ну, конечно, женщин на Галлифрее куда меньше, чем мужчин, так почему бы не запереть избранницу в каком-нибудь из хранилищ его картинной галереи? Эти подозрения, слава Времени, никакой почвы под собой не имели, но желания заполучить себе в коллекцию и этот экспонат только добавили.

Она вернулась. С другим лицом, еще больше придававшим ей сходство с фарфоровой куклой, худая, похожая на скелет, изможденная и совершенно сломленная. Доктор принес её на руках, почти бессознательную и смотревшую на мир мутным взглядом. У врачей ушло немало времени, чтобы она пришла в себя. Но и без того не особо разговорчивая Романа наотрез отказывалась рассказывать кому-либо о том, где она провела эти несколько столетий, отделявших её нынешнюю от той, которая пропала из своего отсека комплекса. И её похититель тоже молчал. Браксиатель был уверен, что его брат был первопричиной всего того, что произошло с Романой, но доказательств не было. Эти двое, как подельники, покрывали друг друга.

У него не было выбора. Если он хотел получить то, что хотел, Доктор был более чем помехой. Между единокровным братом-бастардом и любимой – любимой ли или просто запретной? – женщиной Браксиатель выбирал женщину.

Дни тянулись, как годы, недели казались веками, а бессонница для Романы стала такой же неотъемлемой частью жизни, как дыхание. Хотя дышать с каждым днем становилось всё труднее. Она третий час лежала на спине и изучала потолок над головой, но ей давно уже были известны каждая трещинка, каждый блик от медленно ползущей полосы света, проникавшей через легкие шелковые шторы. Бесполезно. Сон сегодня к ней не придет, можно было даже не пытаться. Так, может, вообще не стоило столь бездарно тратить свое время? Романа в отчаянье перевернулась, утыкаясь лицом в слишком мягкие подушки, и тяжело выдохнула, прежде чем подняться. Из открытого настежь окна не приходила желанная прохлада, воздух был спертым, а пол под босыми ногами казался практически раскаленным – бетон, покрытый мраморными плитами и нагретый за день, не спешил остывать. Весь Капитолий был словно большая печь, где медленно плавились души его обитателей.

Романа страдальчески покосилась на свой обычный наряд – тяжелый, похожий на панцирь черепахи и совершенно не подходящий для того, что она задумала. Никто же её не увидит. В такой поздний час не спит только караул, да и он клюет носом. Женщина подошла к двери и тихонько её приоткрыла. Как и ожидалось, стража спала, прислонившись спинами к стене. Так же бесшумно Романа вернулась к окну и, придерживая подол ночной рубашки, уселась на подоконник, чтоб через пару секунд перебросить ноги на узкий карниз. Если бы кто-то хотел убить её – пришел бы именно этим путем, через окно, по карнизу, по аварийной лестнице, из другого здания Цитадели. Но путь Романы лежал вовсе не вниз, к спасительной и надежной земле, а вверх к остроконечным шпилям, наэлектризованным защитными полями – от бурь, от жесткого ультрафиолета, от сернокислотных дождей, что были на Галлифрее редкостью, но всё же случались. Да, так определенно было куда приятней, чем маяться в покоях. Сверху город был похож на огромную паутину, организованную, прагматичную, идеальную, но в то же время совершенно никому, кроме этого паука, не нужную.

Неужели вот такой была идеальная жизнь – жизнь под куполом, в вечной стагнации, в вечном покое? Нет, такое точно было не по душе Романе, ей нужно было движение, пусть даже вниз, по наклонной, но хоть куда, потому что то, что было уготовано ей здесь, было не жизнью, нет, просто существованием, тлением в ожидании конца, а она мечтала гореть. Обжигая ступни о раскаленные солнечные батареи, покрывавшие крыши башен, Романа добралась до самого высокого места, с которого была видна не только вся Цитадель, но и горы, цепью охватывавшие город, скрывавшие Капитолий от других таких же поселений. Город спал, даже не подсвеченный уличными фонарями, в них не было никакой необходимости уже целую вечность. Только из некоторых окон всё ещё лился желтоватый свет, но в целом единственным, что позволяло Романе хоть как-то видеть свой довольно опасный путь, был свет Пазитхи – луны Галлифрея. Сияние её было каким-то неестественно синим, контрастирующим с почти вишневым небом над головой. Световые фильтры защитного купола отключались на ночь за ненадобностью, обнажая настоящие цвета, но звезд всё же не было видно, ни намёка на привычный для землян Млечный Путь и созвездия. Только вишневая даль и огромный спутник, своим отражённым ярким светом заглушающий всё, что скрывается за куполом.

Там прячется целая Вселенная, та, которую она когда-то видела краем глаза и куда так мечтала попасть вновь. Земляне всегда рвутся вдаль, дайте им шанс – и они оторвутся от своих корней, станут призраками, а галлифрейцы так держатся за прошлое, что не дают будущему даже возможности стать настоящим. Может, это всё от того, что они не видят миры над своей головой каждый вечер? Глупая идея.

Романа не знала, сколько времени просидела на раскаленном скате крыши – вольность неслыханная для повелителей времени, чувствующих время так, что могут отмерять его с точностью до сотых долей секунды, не прибегая к часам или каким-либо другим приборам. Возможно, она даже задремала, прислонившись спиной к одной из антенн защитного поля. Но её не интересовало, что именно с ней такое творилось, не после встречи лицом к лицу с древней императрицей Пандорой, едва не отправившей её в Матрицу и не занявшей её тело. Главным было то, что она была жива. Пока. И это было ключевым словом. Женщина тяжело поднялась со своего наблюдательного пункта и тем же путем вернулась в свои покои, едва не улетев вниз на последнем повороте карниза. Заря уже начинала окрашивать оттенками пурпура край небесного свода. Новый день, новые часы мучений в её персональном аду.

– Доброе утро, мадам Президент! – с чуть отстраненной сонливой улыбкой поприветствовал её один из стражников и лишь потом спохватился. Мадам Президент должна была прийти из совершенно другой части комплекса – из покоев у него за спиной. И уж точно не в таком виде – босой, в заляпанной грязью ночной рубашке. Романа кивнула, и за время этого нехитрого движения её лицо закаменело, взгляд стал напряжённым, будто в этот самый момент она подписывала смертельный приговор нерадивому стражнику.

– Скажите начальнику службы безопасности, что я более чем недовольна его работой. Я вышла из покоев босиком и прошла половину комплекса, не встретив на своем пути ни какого препятствия. Если я могу выйти вот так, то кто-то может и войти… – женщина устало опустила веки и закрыла лицо ладонью, стараясь скрыть зевок, а потом гаркнула: – Вы оглохли?

Стражник поспешно скрылся из виду, путаясь в ногах и норовя свалиться с какой-нибудь лестницы от испуга. Никто доселе не слышал, чтобы леди Романадворатрелундар кричала на кого-нибудь, она всегда славилась своим спокойным нравом и выдержкой, граничащей с равнодушием. Но всему приходит конец. Уже к вечеру по Капитолию ходили слухи, что у Мадам Президент нервный срыв и ей бы стоило поправить здоровье.

Она разбиралась с документами о заключенных. В основном галлифрейцы попадали в катакомбы из-за оплошностей: по мелочи рассказывали во времена своих путешествий что-то не то, ошибались с датировкой событий и пересекали свои временные линии. Такая тщательность позволяла Галлифрею существовать уже многие века изолированно, а его обитателям выступать исключительно в роли наблюдателей за развитием Вселенной.

На каждом из приговоров требовалась её подпись. Вначале Романа честно прочитывала каждое свидетельское показание, анализировала, но к вечеру она обходилась только тем, что прочитывала обвинение и судила уже по размаху нарушений, не вдаваясь в подробности. Дышать от этой книжной пыли и нудной волокиты было тяжело, ворот будто душил, в районе левого сердца несильно покалывало, и боль отдавалась где-то внизу живота. Так что наказание заключенному, укравшему ТАРДИС и нарушившему ход нескольких тысяч событий, было самое строгое – принудительная регенерация и пожизненная ссылка на планету пятого уровня. Леди Президент даже не вдавалась в подробности всех событий и с заметным облегчением отложила очередное дело. Но, несмотря на все старания, папка с разобранными делами как будто не думала увеличиваться, будто и не сидела Романа за этим столом уже не первый час. Дьявол бы побрал эту бюрократию. Женщина отхлебнула жжёный кофе из чашки – все-таки не умели на Галлифрее готовить такие вещи правильно – и от отчаянья положила голову на руки, втягивая запах бумаги, пыли и свежих чернил носом, да так и провалилась в какую-то муть. Ей мерещились бомбёжки и крики, странный скрежет и, наконец, голос. Знакомый, спокойный, выверенный, ведущий её куда-то наверх, к выходу. Доктор всегда знал, что нужно делать, даже если не знал что происходит.

Очнулась Романа уже в своих покоях – раздетая догола и заботливо уложенная в кровать. Однако подавать виду она не стала и принялась оценивать обстановку из-под полуопущенных ресниц. Шторы были задернуты не до конца, и в щель между ними можно было запросто разглядеть густой вишневый кисель надвигавшихся вечерних сумерек. Выходит, она проспала не меньше пяти часов. Её супруг сидел в кресле, подманив к себе летающий светильник и что-то читая с тусклого экрана. Но попытка Романы притвориться спящей и хоть немного понаблюдать оказалась бесполезной, стоило ей попытаться двинуть затекшей рукой.

– Ты пришла в себя, дорогая, – что-то в том, как её всегда тактичный супруг произнес это простое обращение, никогда доселе им не использовавшееся в отношении нее, заставило все внутри у Романы сжаться в тугой узел, вырвавшийся из горла приступом кашля. Она поспешно села в постели, устроившись по-турецки на простыне. – Романа, не вставай, не стоит, не в твоем положении…

– О чем ты? – недоуменно спросила Романа. Бракс посмотрел на нее так, как когда-то очень давно смотрел на нее, еще совсем юную, не понимавшую неписанные истины, пытавшуюся оспорить тысячелетние правила. Он печально кивнул, будто жена его была чем-то смертельно больна и на его плечи легла обязанность рассказать ей все.

– Ты не замечала за собой странности? – начал он издалека, пытаясь как-то окружить её незримой заботой, но она была лишь липкой и противной, как паучья сеть. И Романа была мухой, бьющейся о стекло в поисках выхода.

– Нет, ничего такого, до сегодняшнего дня со мной всё было в полном порядке, – пожала плечами Романа, пытаясь понять, что же от нее хотят.

– Все в твоем окружении заметили изменения, по мелочи, в основном: изменение вкусовых пристрастий, бессонница, раздражительность, рассеянность, ослабление памяти. Ты перестала чувствовать время так, как надо… Сколько мы с тобой разговариваем?

– Я не понимаю, к чему ты клонишь, – Романа устало откинулась обратно на подушки и уставилась в потолок, пытаясь почувствовать потоки времени, но и вправду, она не смогла на них сконцентрироваться, точность ускользала, и речь даже не шла о долях секунд – что можно было списать на недавний обморок. Она не могла понять даже о каких минутах шла речь, так что ответила спасительному потолку, а не мужчине в комнате: – Минут семь-десять. Счастливые часов не наблюдают.

– Я ценю твои знания земной литературы, но твой ответ совершенно не достоин повелительницы времени, хотя тебе многое теперь простительно, – Ирвинг как-то отрешенно закончил предложение, будто ему было больно. Хотя было ли ему действительно неприятно то, что он знал, еще предстояло выяснить. – Две минуты, сорок шесть секунд и восемь сотых от начала первого звука до конца последнего звука моего вопроса.

– И что ты хочешь этим сказать, что я недееспособна? Что меня надо отправить в отставку и выбрать нового президента для нашей планеты? – раздраженно ответила Романа. Ей совершенно не нравилось то, как Бракс старался огородить её от надвигавшихся проблем с далеками.

– Я всего лишь хочу тебя поздравить… проклятье Пифии над тобой, по всей видимости, не властно. Результаты анализов придут утром, но уже сейчас доктор с уверенностью сказал…

– Твой брат тут ни при чем, – резко оборвала его Романа, подскочив на кровати. Перед глазами у нее тут же поплыли черные мушки, от этого рыка Браксиатель, и без того утопавший в слишком большом кресле, дёрнулся, будто его ударили. Однако замешательство это длилось с секунду, после чего мужчина, видимо, что-то решил для себя, поменяв заранее заготовленную речь так, чтобы включить в нее открывшийся факт, и легко встал, пересаживаясь на край кровати, все еще на почтительном расстоянии, соблюдая мнимые границы стеклянного купола.

– О? Должен поздравить его, он сделал то, что не удалось мне за столетия. Завоевал тебя. Знаешь, теперь многое встало на свои места. Почему он вернул тебя на Галлифрей, почему ты так поспешно дала согласие на брак, даже не спросив, кто именно из дома Лангберроу просит твоей руки. Ты действительно думала, что он женится на тебе после того, как обесчестил? – Романа открыла было рот, но её муж предупредительно поднял руку, и женщина обреченно кивнула.

Отныне она была марионеткой. Запуталась в паутине и стала куклой в руках своего излишне благородного мужа. Браксиатель ни за что не поверит, что про беременность она не знала и что она вообще не знает кто отец еще не рожденного ребенка, ибо до этого дня она считала себе девственницей. Единственное, на что можно было списать её неведение, это на провалы в памяти, слишком маленькие для ретроградной амнезии, слишком похожие на действие реткона. Неужели Доктор с ней так поступил? Нет, это точно не был Доктор, но в любом случае это было её полное поражение. Она потеряла единственный способ быть собой в этом мире, переплетенном придворными интригами.

Тем временем Браксиатель продолжал в таком тоне, будто рассказывал, чем отличается парадокс первого типа от второго первокурсникам:

– Да, его прежняя супруга давно отправилась в Матрицу, но это не значит, что он захочет наступить на эти грабли снова. Он всегда бежит от боли. Обжегшись на молоке, дуют на воду… Единственное, что я не пойму – это почему ты не воспользовалась шансом скрыть всё, пока еще была возможность? Не подпустила меня к себе? Неужели я тебе настолько противен? В любом случае, если это ребенок Доктора, то никто не узнает наш маленький секрет. Я признаю его как своего сына или как свою дочь. Твоей репутации повредит бастард. Оба бастарда. А теперь отдыхай и набирайся сил.

Мужчина поднялся, с нарочитой нежностью поцеловал всё ещё ничего не понимавшую Роману в макушку и направился к выходу из покоев. У самой двери он замер, положив руку на ручку, и добавил, будто всё же решив её добить:

– Совсем забыл, я не понимаю еще одного твоего решения. Почему ты приговорила своего любовника к смерти? Моего брата казнят сегодня на закате по твоему приказу.

Быть может, у Романы и нашлось бы что-то в свою защиту, быть может, она рванула бы с места и успела бы еще всё отменить и переиграть, но вместо этого она испуганно и громко вскрикнула, закрывая рот ладонью. И рухнула обратно на кровать – и без того сильно измотанное тело вновь предало правительницу Галлифрея. Она провалилась в темноту, но и беспамятство не принесло её душе облегчения.

3

– Но и беспамятство не принесло её душе облегчения, моя дорогая Клара, – этими словами мистер Воланд закончил свой рассказ, и за последовавшей паузой раздался первый раскат грома, заставивший очарованных слушательниц вздрогнуть от неожиданности. Непривычно сухой лондонский воздух был пронизан электричеством, а на небе за считанные минуты уже успели собраться низкие кучевые облака, до которых, казалось, можно было дотянуться рукой. Они походили на волны слегка подтаявшего черничного или черносмородинового мороженого, а может и на то и на другое.

– Ваш рассказ очень занимателен, но он ничего ровным счетом не объясняет: ни того, откуда берутся эти ваши синие искры, ни где этот Галлифрей… Галлифрей же? – уже неуверенно переспросила Клара, которой история показалась слишком живой, даже правдивой. Но она так искусно была убрана в рамки явно фантастичной истории, что довольно банальная фабула о женщине-судье, признавшей виновным своего любовника и брата мужа в угоне машины и засадившей его в тюрьму, превратилась в некое подобие романа, который хотелось дослушать до конца и именно у этого рассказчика.

Клара нервно сморгнула, не понимая, что с ней происходит, потому что Роза, её единственная опора в этой ситуации, поспешно собирала свои вещи, внезапно выяснив, что время, отведенное на обед, уже давно вышло и что она всенепременно получит нагоняй от начальства.

– Кларрита, ради всего святого, прости меня, но это опоздание мне точно не простят, – жалобно, но в то же время полушутливо извинилась девушка и оставила уже на другой щеке подруги всё такой же противно-карамельный след, от которого та самая Кларрита поморщилась, но только тогда, когда Роза отвернулась, забрасывая сумку через плечо и кивая, – мистер Воланд…

В глазах Клары читалась незримая мольба: «Не оставляй меня тет-а-тет с этим психом! Не оставляй!», – но Роза её проигнорировала, почти бегом направляясь к скрытому от взглядов магазину. А её подруга осталась сидеть на краю фонтана.

– Так значит, Кларрита,– её имя, искаженное ради шутки, превращенное в какое-то чужое, в устах этого мужчины звучало как-то по-другому, напоминая раскаты грома. И даже это притягивало, и тут же отталкивало, будто огонь, завораживающий и опасный. То, что этот Теодор был опасен, с каждой минутой становилось всё более заметно.

– Светлая, ясная, если переводить с латыни, – продолжил доктор Воланд. – Сказал бы, что оно мне нравится, но это будет ложью… Мне никогда не нравилось это имя, слишком уж явная претензия на святость.

Вместо ответа Клара отрицательно замотала головой, пытаясь понять, что же с ней происходит и почему она всё ещё не ушла. Но понять она не могла. Доктор Воланд пугал, но в то же время идти ей сейчас было не к кому. А тут была хоть иллюзия, что она нужна хоть кому-то. Не идти же к отцу, который женился во второй раз, не успела даже пыль осесть на семейных фотографиях после смерти матери. Мисс Освальд преследовала смерть, она забирала всех, кто ей был дорог, оставляя её на пепелище. Клара уже боялась к кому-то привязываться. Потому что она рано или поздно не выдержит… Может, она сама себе надумала эти приступы паники, вообразила, что ребенок её убьет, просто чтобы стало легче решиться на аборт? Время еще было.

– Убийство, пусть и нерождённого, – это грех, – словно прочитав её мысли, произнес Воланд и уставился пустым взглядом на грозовую тучу. – Говорят, что грозы – это признак того, что на небесах кем-то недовольны. Скоро начнется ливень, вам следовало бы найти укрытие.

– У меня есть зонт, чего нельзя сказать о вас, – парировала мисс Освальд и ехидно добавила: – Знаете, для человека, так плотно знакомого с наукой, вы слишком… ну, не знаю, слишком…

– Сентиментален? Вы это слово искали? – с лукавой ухмылкой предположил мужчина. Ему явно нравилась затеянная игра в кошки-мышки, только вот роль мышки Клару совсем не устраивала.

– Нет, не его… скорее метафизичен, но это тоже где-то рядом, никто из нас не попал в десятку, – девушка смущенно улыбнулась, поспешно поднялась с парапета и встряхнула свою кофту, прежде чем набросить её на плечи. Воланд последовал её примеру, тяжело опираясь на трость. Казалось, что он и идти быстро сейчас не сможет, но вот его лицо всё еще было таким же насмешливо-спокойным, будто это его совершенно не заботило.

– А я и не целился в десятку. Иногда шестерки достаточно, чтобы выиграть приз, как сейчас, например.

Вместо ответа Клара вспыхнула, как школьница. Да что он вообще себе позволяет, и почему она никак не отправится восвояси, вместо того, чтобы слушать про какие-то дурацкие искры из уст не особо вменяемого физика из Праги. Да и акцент его был каким-то не таким, как следовало. Будто бы восточный, даже славянский. На первый взгляд, но у Клары, учившейся всегда достаточно прилежно, не было точной уверенности, что призвуки были чешскими, Воланд мог быть изначально родом и не из Чехии, и один слой акцента накладывался на другой, в любом случае она ничего не знала. Но мысль эту ей додумать не дали – спустя секунду мужчина продолжил, и его слова могли сойти за извинение:

– Я правильно предположил, ваша улыбка в точности такая, как была у одной моей знакомой. Как жаль, что…

Где-то прямо над ними сверкнула вспышка молнии, а секунды через две раздался оглушительный гром, так что именно это за знакомая услышать так и не удалось. Воланд указал набалдашником трости в сторону одной из витрин, будто прося Клару поторопиться, и он был прав, первые капли горячего, пахнущего чем-то мерзким, дождя уже расплывались темными пятнами на слишком раскалённом для Лондона асфальте. Но когда она обернулась в дверях, найдя убежище в чайном магазине, Воланда за спиной не оказалось. Он будто исчез, растворился в сером дожде и раскатах грома.

– Я могу вам чем-нибудь помочь? – раздалось где-то в глубине, Клара прищурилась, пытаясь понять, откуда в этом полумраке исходит голос, и наконец заметила в дальнем углу пожилого мужчину в фиолетовом бархатном пиджаке. Он сидел за столом и в тусклом свете настольной лампы разбирал или, наоборот, собирал какой-то заказ. Отовсюду на девушку навалилось громкое тиканье, все эти десятки часов словно ждали, когда она пересечет порог и осознает, куда попала, прежде чем оглушить её своим ходом. Каждые имели свой голос. Те, большие и темные в центре зала, напольные с позолоченным маятником, говорили «прос-ти, прос-ти», те, что были ближе к ней, тоже напольные, но в светлом корпусе, будто все время повторяли «при-вет, при-вет», зеленые на стене твердили «ус-тал, ус-тал», еще откуда-то слева раздавалось что-то вроде «смо-три, смо-три».

– Да. Нет. Не знаю, здесь же был чайный? – не найдя ничего умнее, спросила озадаченная Клара.

– Чайный? Вы что-то перепутали, милочка, чайного в этих стенах никогда не было, – как-то невесело ответил ей мужчина и снова вернулся к своему занятию, и уже себе под нос пробубнил: – Ходят тут всякие, часы беспокоят…

Девушка вернулась к двери с твердым решением во что бы ни стало оказаться в чайном и посмотрела через мутное стекло витрины – но то было слишком грязным, чтобы что-то через него увидеть, так что Клара решительно открыла дверь – там, на улице обнаруживалась гроза и привычная витрина чайного. Но дверь, единственная дверь в чайный вела сюда. В какую-то то ли антикварную лавку, то ли мастерскую часовщика с совершенно непрозрачными окнами. Как такое могло быть?

– Ты опять не заперла дверь, – услышала девушка краем уха, когда высунулась под поток дождя, судорожно пытаясь понять что же не так с этим миром. Конца разговора она не слышала, но когда снова открыла дверь, то всё же попала туда, куда хотела – в чайный магазин.

Странный день. Очень странный.

***

Клара не слышала ни единого объявления о грядущем курсе лекций. О нём не кричали по телевизору, не говорили по радио, ни в одной паршивой газетке не было ни строчки, в интернете тоже никто ничего не постил, но почему-то все о нём знали. И каждый знавший посчитал своим долгом прийти.

Казалось, что в этой огромной аудитории собрался весь просвещенный Лондон. Люди сидели за рядами, сидели на принесённых стульях, сидели на ступенях амфитеатра и даже стояли вдоль стен, так что девушке, занявшей место в девятом ряду у самого центрального прохода, несказанно повезло.

@темы: Восьмой Доктор, второй тур, тексты, гет

---

Последнее прибежище, иллюстратор Madwit

[Big Who Bang]

Название: Последнее прибежище
Иллюстратор: Madwit
Форма: арт
Персонажи/Пейринг: Романа, Клара Освальд, Воланд
Дисклеймер: все права у ВВС
Тип: джен
Рейтинг: G
Жанр: фантастика
Примечания: иллюстрация для фика на Big Who Bang 2016
Ссылка на пост фика: bifwhobang.diary.ru/p209046269.htm
Ссылка на скачивание: yadi.sk/i/JrSgTR0CrXk5C

полный размер

@темы: второй тур, джен, иллюстрации

---

Пятьсот бутылок пива, иллюстратор coco_palm

[Big Who Bang]

Название: Я и Эхо
Иллюстратор: coco_palm
Форма: клип
Персонажи/Пейринг: Восьмой Доктор, Дельгадо!Мастер
Дисклеймер:
Тип: джен
Рейтинг: G
Исходники: The Ink Spots "We Three", кадры из сериала Doctor Who, бесплатные футажи из сети Интернет
Продолжительность и вес: 2:07 мин., 42,5 Мб
Примечания: иллюстрация для фика на Big Who Bang 2016.
Краткое содержание: Хорошо встретить лучшего друга, с которым нечего делить.
Ссылка на пост фика: bifwhobang.diary.ru/p209033440.htm
Ссылка на скачивание: yadi.sk/i/3H1eFDIwrRiEC

The Eighth Doctor and Delgado!Master from Big Who Bang on Vimeo.

@темы: Восьмой Доктор, второй тур, слэш, иллюстрации, Дельгадо!Мастер

---

Пятьсот бутылок пива, переводчик troyachka

[Big Who Bang]

Название: Пятьсот бутылок пива
Автор: aralias
Ссылка на оригинал: 500 Bottles of Beer
Переводчик: troyachka
Бета: КП
Иллюстратор: coco_palm
Персонажи/Пейринг: Восьмой Доктор/Дельгадо!Мастер, Восьмой Доктор/Джейкоби!Мастер
Дисклеймер: все принадлежит BBC
Тип: слэш
Рейтинг: R
Жанр: романс, драма, юмор
Размер: макси, 12 920 слов в оригинале
Саммари: — Никогда, — твердо ответил Доктор. — Ни за что, ни при каких обстоятельствах, никогда-никогда-никогда. Вообще, — добавил он. — Я никогда не скажу «да» и ни за что не скажу «да». Поверь, я уже знаю.
Примечания: 1) фик переведен на Big Who Bang 2016
2) фик вдохновлен историей «Concerning Bondage» (перевод на русский)
Ссылка на пост иллюстраций: bifwhobang.diary.ru/p209033418.htm
Ссылка на скачивание: fb2 | doc

У Доктора всегда была слабость к импозантной одежде. Рубашки, галстуки, брюки, пальто, жилеты, туфли, гамаши, шейные платки, подтяжки, джемпера, шляпы, перчатки, шарфы, ботинки и иногда даже плащи: все это хранилось в его обширной гардеробной. И в самом деле: в своем текущем воплощении Доктор любил прихвастнуть перед каждым, кто готов был слушать, что популярная на Земле песня «Преданный последователь моды» была написана с мыслью о нем. А ещё, продолжил бы он (если бы его не стали перебивать), и «Пришелец в рединготе» риголианской группы «ИзвиВолны», и «Парень, сдай адрес портного!» от Blue5New, которая пять недель подряд занимала первые места в межгалактических чартах.

Ему нравилось формировать оригинальный силуэт. Ему нравилось, чтобы его моментально запоминали. Порой случалось, что Доктора заставляли раздеваться — к примеру, ради пыток, — что неприятно расстраивало, но он всегда принимал меры, чтобы к финальному аккорду приключения вернуть одежду обратно. Очень важно было высоко держать марку!

Вообще-то, всего лишь в четырех из возможных вариантов Доктор добровольно избавился бы от тщательно подобранного ансамбля одежды: скрываясь под чужой личиной (что он делал исчезающе редко), во сне (что с ним случалось исчезающе редко), во время секса (что он исчезающе редко… считал уместным) и принимая ванну. Три последних варианта были слишком интимными, и он предпочитал предаваться этому в уюте собственного дома и больше нигде, помимо тех случаев, когда попадал в безвыходное положение или забывал о собственных принципах из-за особенно рискованной регенерации. Так получалось, потому что во многих отношениях одежда Доктора служила хорошей защитой, и еще потому, что в ТАРДИС не было ничего (слишком) опасного. Одежда также помогала убедиться в том, кто он такой (необычайно нужная вещь после регенерации), а ТАРДИС гарантировала, что он не утратит нить ситуации. Доктор также не слишком понимал наготу как идею, но, покуда он оставался в одной из надежно запертых спален или ванных, она его вполне устраивала.

Однако Доктора совершенно не устроило, когда посреди ожидаемо долгого и приятного мытья его вытащили из времени и пространства и поместили на чей-то незнакомый пыльный пол. Еще меньше Доктора устроило то, что его, лежащего мокрым и обнаженным на полу, со смесью смущения и радости во взгляде рассматривал мужчина — очень невысокий, с аккуратными усами и бородкой с проседью. Он, в отличие от Доктора, был полностью одет: темный френч и брюки, и даже руки затянуты в черные кожаные перчатки.

— А, так это ты, — кисло произнес Доктор и сел, стараясь, как он надеялся, казаться чрезвычайно раздраженным, а не пытавшимся скрыть полную беззащитность. — Полагаю, меня похитили. Это же похищение, не так ли? Если я верно помню, это вполне в твоем духе.

— Здравствуй, Доктор, — сказал Мастер. — Как всегда, многословен. Я бы вряд ли заметил, что ты регенерировал, если бы ты не отрастил еще более дурацкую прическу.

В конце концов, Мастер был не тот. Уже хорошая новость. Текущее воплощение Мастера было слегка более безумно, чем нравилось Доктору, а в настоящий момент ему пришлось удалиться в длительный отпуск в глубинах Ока Гармонии, где, как надеялся Доктор, он переосмыслит свои приоритеты. С другой стороны, тот Мастер, который стоял перед ним, в основном был озабочен покорением Вселенной, чтобы потом преподнести половину Доктору, — что было неловко, но, в конечном счете, вполне допустимо.

— Так ты притащил меня сюда не просто так? — осведомился Доктор. — Или ты ожидал увидеть гигантского кальмара? Припоминаю: эти вызовы, которые так нравятся тебе, частенько оборачиваются совершенно не той стороной, чем ты планировал. Что еще более важно, — продолжил он, не давая Мастеру ни единого шанса вставить слово, — ты собираешься вернуть меня обратно в ТАРДИС? В данный момент я был как раз занят кое-чем… хотя, знаю, в это может быть трудно поверить.

Мастер хихикнул.

— Конечно. Ежегодная ванна.

— Которой я весьма наслаждался, — продолжил Доктор, не обращая внимания на попытку задеть, — так что, если ты не против вернуть меня обратно, обещаю: я ни слова об этом не скажу, когда мы встретимся в следующий раз.

— Мой дорогой Доктор, — сказал Мастер, опускаясь перед ним на корточки; Доктор передвинул руку, так что все еще успешно прикрывал самое дорогое. — Ты и правда думаешь, что я бы оставил тебя в затруднительном положении, вне времени, без одежды…

— А. Так ты все же заметил, — пробормотал Доктор гораздо более сухим тоном, чем обычно. Дешевый ход, из тех, за которые Доктору становилось неловко по ряду причин, но сейчас он слишком явно находился во власти Мастера. В такой момент приветствуется любое преимущество.

— От меня не ускользнуло твое затруднение, — ответил Мастер, глядя ему в глаза, — но джентльмен никогда не станет пользоваться слабостью противника.

— Джентльмен предложил бы мне пиджак.

— Это будет слишком милостиво, — с легкой ухмылкой ответил Мастер. — Френч шелковый, и, боюсь, остатки влаги на твоей коже его испортят. Разумеется, я буду рад одолжить тебе лабораторный или банный халат, пока не найдется более подходящей одежды. Но, что касается возвращения тебя обратно, боюсь, в настоящее время это невозможно. Прибор, который я использовал, чтобы доставить тебя сюда, барахлит, и я не стал бы доверять ему твое возвращение в теплую воду туда, откуда он тебя притащил. Он должен был извлечь тебя из временного потока в твоем третьем воплощении, но это твое… — Он сделал паузу.

— Не скажу! — возмущенно заявил Доктор. — Еще бы спросил, сколько мне лет!

— Все еще переживаешь насчет тысячелетнего рубежа? — с огромной радостью в голосе спросил Мастер.

— Нет, беспокоюсь о твоей временной линии, — поправил Доктор. — Достаточно плохо и то, что ты нарушил законы времени, притащив меня сюда, и что ты вломился ко мне, похитил и испортил мне ванну, — и лучше бы не ухудшать все это еще и тем, что ты сможешь использовать, чтобы изменить собственное будущее, даже если тебе все равно. И, к твоему сведению, — добавил он, чувствуя, что не может оставить это без ответа, — я не переживаю и никогда не переживал из-за возраста. Но, даже если бы переживал, кажется, я неплохо выгляжу для своих лет, сколько бы мне ни было, разве не так?

Последняя фраза вышла слегка не такой, как хотелось Доктору. До того ему удавалось отсекать недомолвки; эта вырвалась совсем неожиданно. Тем не менее, Мастер, в отличие от прошлого раза, нахмурился, прежде чем на его лице заиграла ободряющая улыбка.

— Но почему ты решил, что я тебя похитил?

— Это обычный термин, — начал Доктор.

— Я пытался тебя спасти, — сообщил Мастер, словно это было самое обычное в мире дело. — Твое третье воплощение, разумеется. То, которое уже третий год подряд пытается сбежать с Земли. Стоило бы, наверное, сначала ознакомить тебя с моим планом, но я пришел к выводу: если он сработает, ты можешь и отсюда решить, остаться ли со мной или вернуться на Землю. К несчастью, возникли непредвиденные осложнения.

— Здесь появился я, а не запертое на Земле мое третье воплощение, — добавил Доктор.

— И это, уверяю, досадная случайность.

— Случайность, из-за которой я попал в ловушку на твоей ТАРДИС, и никакой возможности вернуться в свою!

— Если ты не починишь мое устройство, то да, — легко согласился Мастер.

— Прошу прощения? Повтори-ка еще раз! Если я не починю…

— Доктор, — с некоторой досадой произнес Мастер, — ты же знаешь, я всегда относился с почтением к твоим познаниям в технике.

— Ну… да, — согласился Доктор, помимо воли польщённый.

— Всего лишь месяц назад я был вынужден заручиться твоей поддержкой с аппаратом Келлера.

— Так давно? А казалось, будто только вчера…

— А данная конкретная проблема, кажется, не решится без тебя, — твердо сообщил Мастер. — То устройство, которое я использовал, по сути — временной ковш, но, чтобы обойти ограничения, наложенные на твое третье воплощение таймлордами, и чтобы наверняка… вытащить тебя, даже если ты вволю наэкспериментировался над своим кораблем, я решил запитать устройство по удаленному каналу от Ока Гармонии моей ТАРДИС.

— А! — сказал Доктор, начиная понимать, в чем дело. Разумеется, он почти сразу опознал комнату, в которой они находились — это был клуатр ТАРДИС, но поначалу Доктор решил, что это всего лишь способ произвести впечатление.

— К несчастью, — продолжил Мастер, — в Оке, кажется, произошли какие-то пертурбации. Полагаю, что пертурбации в твоем собственном временном потоке и в твоей собственной ТАРДИС, раз уж временной ковш забрал именно тебя, а не какое либо из твоих прошлых или будущих воплощений.

— М-м-м, — пробормотал Доктор.

— Ты, случаем, не знаешь, что это были за пертурбации?

— Нет, — соврал Доктор. — Должно быть, опять вмешались таймлорды — ты же знаешь, каковы они.

— Что ж, в таком случае, Доктор, — сказал Мастер, поднимаясь на ноги, — не вижу иной альтернативы. Ты обязан вернуться на Галлифрей. Довольно неудобно для меня сейчас, но я уверен…

— Минуточку, — отозвался Доктор, когда Мастер направился прочь. — Минуточку. Минуточку! — Мастер обернулся. — То, что я не знаю, что это за пертурбации, не означает, что я не могу починить устройство. Где оно?

— Прямо у тебя за спиной — на помосте вокруг Ока.

Доктор завертел головой и, как и было обещано, на одном из готических камней, окружавших Око, заметил неустойчиво стоящую аккуратную коробочку, небольшую — размером с ладонь. С одной стороны тонкий красный провод подключал ее к маленькому терминалу, с другой — прямо к Оку Гармонии.

Она была достаточно далеко, чтобы ее нельзя было достать, не вставая, так что сказать наверняка, была ли эта коробочка действующим временным ковшом или чем-то противным — вроде бомбы-вонючки — было невозможно. Теоретически, она могла быть и тем, и этим. Но Мастер был этот — и, в таком случае, вполне возможно, что он говорил чистую правду, даже о своих намерениях.

Многие века Доктор (порой) испытывал легкие уколы вины за то, как относился к этому конкретному Мастеру. Если рассматривать это отношение под определенным углом, то оно потенциально было в ответе за будущее безумие и порочность Мастера. Возможно, именно сейчас стоило подольститься к нему — просто поверив его словам. Ничего предосудительного.

— Ты говорил что-то о лабораторном халате, — сказал Доктор, поворачиваясь к Мастеру.

Тот наклонил голову.

— Говорил. И, раз уж я собираюсь отойти: нужны ли тебе какие-нибудь конкретные инструменты? Или предпочтешь, чтобы я выбрал за тебя?

— О, полагаюсь на твой выбор, — сказал Доктор, которому хотелось, чтобы Мастер ушел.

К сожалению, его желание было слишком очевидным, потому что Мастер слабо усмехнулся и сказал:

— Как я понимаю, ты так и будешь лежать съежившись на полу, пока я не вернусь?

Вместо ответа Доктор одарил его самым испепеляющим взглядом, на который он был способен. Мастер хихикнул и ушел за (как Доктор истово надеялся) обещанным лабораторным халатом.

Как только Доктор убедился, что Мастер убрался с глаз долой, то тут же вскочил на ноги. Волосы все еще были совершенно мокрыми и, чтобы потом они не закапали какое-нибудь электрооборудование, Доктор как мог выжал их прямо на пол. Потом огляделся в поисках чего-нибудь, обо что можно было бы вытереть руки, но в комнате не было ни клочка ткани — даже претенциозных бархатных портьер. Доктор испустил досадный стон и вытер влажные ладони о каменную балку, одну из окружавших Око, но это не помогло. Сделав это, он сел с другой стороны балки и потянулся к коробочке, подключенной к Оку.

Как он и думал, это оказалась пространственно-трансцендентная оболочка для гораздо более объемного оборудования. Различные комплектующие и провода внутри, из которых и состоял временной ковш, аккуратно устроились в квадратной схеме, больше всего напоминавшей Нью-Йорк Сити с высоты птичьего полета. Доктор сунул в коробочку два пальца — указательный и средний, — настолько далеко, насколько мог, ухватился за первый же провод, который ему подвернулся, а потом дернул.

Вскорости он смог вытащить из оболочки большую часть временного ковша. Осталось несколько крупных деталей, которые не пролезли сквозь узкое отверстие даже после того, как он расширил его, отогнув края наружу, но после тщательного осмотра Доктор пришел к выводу, что это части правильно работающего «ковшевого» аппарата, и оставил детали на месте. Покопавшись в куче разноцветных проводов, сложенных у его ног, он отобрал те кусочки, которые не опознал, и отшвырнул их в угол.

Когда вернулся Мастер, Доктор уже восстановил разорванные соединения и как раз пытался вернуть временной ковш обратно в оболочку.

— Не прошло и десяти минут, а уже все готово, — радостно сообщил ему Доктор и хвастливо взмахнул коробочкой. — Должно быть, это новый рекорд. Я не сумел засунуть все детали обратно, но в сложившихся обстоятельствах можно оставить чисто эстетические соображения в стороне, не так ли?

Мастер поднял бровь, но прежде чем он смог согласиться (или возразить) вслух, Доктор отбросил коробочку и повернулся к терминалу, к которому она была подключена.

— На самом деле, все было очень просто. В Оке постоянные нарушения, — объяснил он, набирая код, — так что твои модификации, хоть и весьма изобретательные, к сожалению, так и не заработали. Все, что я сделал — это перестроил временной ковш, если можно так выразиться, откатил до базовых настроек, перегрузил… — Экран заполнился белым туманом, и после минутного смущения Доктор, полностью позабыв о восторге от собственного ума, взял лабораторный халат. — О. Спасибо.

— Был рад помочь.

Мастер наклонился вперед, пока Доктор натягивал жесткий белый халат. Немного узкий в плечах, рукава коротковаты, и неожиданно Доктор снова почувствовал себя неловко, хотя уже и был одет.

— Это коды допуска в твою ТАРДИС? — спросил Мастер, внимательно разглядывая длинные потоки цифр, которые набирал Доктор.

— Да, — согласился Доктор. — Ну… это коды допуска в мою ТАРДИС, плюс-минус несколько пятерок и восьмерок, и парочку троек. — И начал вводить их. — Решил, что будет легче сфокусироваться на моей ТАРДИС, а не откалибровывать Око в твоей. А еще это снижает шансы на то, что после моего ухода ты используешь ковш с какими-нибудь гнусными целями.

Доктор довел до конца последний поток цифр и встал рядом с Мастером, который с очевидным интересом глядел на экран. Стоя так близко, Доктор понял: невозможно было абстрагироваться от сильного запаха сигар, который, казалось, витал вокруг Мастера. И понял также, что этот запах не был таким уж неприятным: запах, отличавший именно этого, конкретного Мастера. Ни одно более позднее воплощение не курило: вероятно, поджигание табачных листьев и вдыхания дыма перестало быть таким уж привлекательным после того, как Мастер провел несколько лет обугленной головешкой.

— Я бы не стал трудиться запоминать эти числа, — сказал он Мастеру, чтобы не погружаться в эти печальные размышления. — ТАРДИС автоматически меняет их раз в неделю — каждую неделю.

— Великолепная предосторожность, — сказал Мастер. — Иначе, без сомнения, тебя бы завалило визитами разнообразных знакомых, старых врагов и свидетелей Иеговы.

— Которые бы съели все лакричное ассорти и постоянно занимали бы ванную, — согласился Доктор. — Кстати, о ванной. Кажется, мне как раз пора возвращаться в свою.

— Конечно.

— Хотя, разумеется, — добавил Доктор, которого по недоступным пониманию причинам задело, как быстро согласился на это предложение Мастер, — я всегда могу ненадолго задержаться.

Мастер поднял бровь.

— И почему, спрашивается?

— Ну, — довольно сбивчиво начал Доктор, — для начала, я собираюсь съесть все твое лакричное ассорти. Сам понимаешь: старые враги, которые внезапно появляются в твоей ТАРДИС. Я особенно неравнодушен к таким маленьким, круглым, покрытым…

— Доктор! — перебил его Мастер.

— Да?

— Не такой уж ты и старый, — сказал Мастер с насмешливой улыбкой и активировал исправленный временной ковш.

— Тысяча триста двадцать два, — парировал Доктор, когда голубовато-серое треугольное искажение сомкнулось вокруг него.

Еще мгновение он видел с другой стороны охватившего его шатко-ваткого поля ухмыляющегося Мастера. Потом Доктора грубо швырнуло на пол в его собственной ванной. Без особой надежды он сунул в воду палец, но та уже остыла.

«Чертов Мастер», — подумал про себя Доктор и отправился искать подходящую одежду.

***

Никогда Доктор не принадлежал к партии уверенных, что спать голышом допустимо просто потому, что тебя, скорее всего, никто не видит. В последних воплощениях он предпочитал несколько особенно любимых пижам, но в ранние годы любил спать в длинных белых ночных рубашках; и именно на одну из них он наткнулся в самом начале пребывания в своем теперешнем теле, когда решил покопаться в гардеробе. Доктор не стал брать полосатый ночной колпак, который носил время от времени. Ночные рубашки придавали этому его телу толику особой привлекательности, и Доктору показалось, что голубой помпон на конце колпака испортил бы впечатление — даже учитывая, что некому было его оценить.

Когда неделю спустя после прошлого болезненного контакта с Мастером он снова грохнулся на каменный пол клуатра его ТАРДИС, то не почувствовал себя особо привлекательным.

Ведь он как раз спал, а Доктор, как и большинство взрослых таймлордов, спал редко. На самом деле, когда ему дышали в затылок (фигурально выражаясь) и далеки, и таймлорды, он не спал и по три недели, не особо переживая по этому поводу. Но, раз уж он засыпал, то хотел проснуться не раньше, чем зазвонит будильник или монастырский колокол его ТАРДИС.

— Это может показаться забавным, — пробормотал Доктор, не открывая глаз, — но на самом деле это вовсе не так, уверяю.

— То же самое можно сказать и о твоей мелкой выходке с аксонами, — холодно ответил Мастер.

Доктор тяжело вздохнул, уткнувшись лицом в неудобный каменный пол.

— Это случилось восемьсот лет назад. Ты не можешь пойти и подоставать кого-то другого? Мое третье воплощение, скорее всего, сидит в своей лаборатории и ему нечем заняться. Уверен, что он был бы рад поучаствовать в легкой словесной или не только перепалке с тобой, как только ты вернешь меня обратно на мой корабль.

— Боюсь, об этом не может быть и речи.

— Я так и думал, — утомленно ответил Доктор. — Знаешь, все это так знакомо. Можно мне, по крайней мере, на этот раз одеться? — Он нащупал край ночной сорочки и дернул ее вниз, чтобы прикрыть колени. Настоящее смущение, по всей видимости, собиралось наброситься, когда он проснется полностью. Что ж, хоть один положительный момент.

— Ну? — спросил Доктор, лежа на полу. — Чего ты хочешь? Извинений? Я могу извиниться. Извини за ту выходку с аксонами. А теперь, пожалуйста, можно мне уйти домой?

— Нет, Доктор, нельзя, — сказал Мастер. — Как только ты будешь готов сесть и вести себя как разумное существо, то сможешь взять пару брюк, слева от тебя. Буду ждать в библиотеке — думаю, ты помнишь, где она.

Стук каблуков Мастера по каменному полу стих. Доктор сделал честную попытку снова уснуть — просто чтобы насолить Мастеру, — но в конечном счете был вынужден признать, что проснулся. Признав это, Доктор сел и огляделся в поисках брюк.

Он действительно помнил, где здесь библиотека. Или же ТАРДИС Мастера (такая же внимательная, или такая же коварная, как ее владелец) перестроила для него коридоры так, чтобы он думал, что помнит, где библиотека. Что бы из этого ни было правдой, Доктор нашел библиотеку быстро, и там был накрыт круглый столик — чай и миска, в которой лежало нечто, подозрительно похожее на лакричное ассорти.

Мастер, сидевший за столом в глубоком зеленом кресле, махнул рукой, указывая, что Доктор должен сесть в кресло напротив. Весьма осторожно (брюки, как и халат, были слегка тесноваты) Доктор уселся, и после минутной паузы Мастер сказал:

— Прошу тебя, объясни.

— Что объяснить? — переспросил Доктор, хотя, конечно, знал, о чем речь. — Как работают телефоны? Как правильно обращаться к третьей королеве Гамагамапенга? Почему даже после пятой регенерации у Браксиателя все те же дурацкие усики? Боюсь, с последним даже я не смогу помочь, но в остальные объяснения я готов вложить всю душу. Это все мне? — спросил он, вытащив из миски круглую, розовую в пупырышках конфету. — Как мило с твоей стороны!

Он сунул конфету в рот и начал жевать. Потом, когда стало ясно, что Мастер не расположен отвечать на шутки, проглотил и продолжил:

— О, ну хватит! Ты должен бы знать, что я никогда не собирался отправляться куда-то с тобой. Это по-своему лестное предложение, но едва ты показываешься, то сразу убиваешь множество людей, и афера с аксонами не была исключением, правда? Если я после такого соглашусь на твое предложение, то не смогу даже в зеркало на себя смотреть! Не то чтобы это было моим излюбленным занятием, но стоит признать, время от времени мне приятно смотреть на себя в зеркало.

— Но все-таки… — начал Мастер.

— Никогда, — твердо ответил Доктор. — Ни за что, ни при каких обстоятельствах, никогда-никогда-никогда. Вообще, — добавил он. — Я никогда не скажу «да» и ни за что не скажу «да». Поверь, я уже знаю. На самом деле, хоть и не стоило бы это тебе рассказывать, ты можешь избавить себя от множества будущих забот, если прямо сейчас отменишь планы захвата Земли в семидесятых или восьмидесятых.

Мастер окинул его долгим оценивающим взглядом, а потом, улыбаясь, покачал головой.

— Нет, Доктор, не верю. Ты бы ни за что не стал так бесхитростно рассказывать мне о моем будущем.

— А может, это двойной блеф.

— Не думаю, — ответил Мастер. — Слишком уж удобно ты устроился здесь, со мной, в моей ТАРДИС, для первого визита за тысячу лет. И я знаю, что, несмотря на ссылку, ты все равно питаешь к Земле теплые чувства. Мне совсем не стоило надеяться, что ты оставишь ее на милость аксонам. Это было глупо с моей стороны. И все же, при других обстоятельствах? Если Земля будет в безопасности? Что ж. Ты был бы дураком, если бы отказался от моего предложения, а я знаю, что ты не дурак. Нет, Доктор, совершенно тебе не верю.

— Что ж, ты слишком умен для меня, — сказал Доктор с покаянной улыбкой. Он начал испытывать очередные угрызения раскаяния и вины, но Мастер интерпретировал этот признак совершенно в иной манере, и был прав.

— Сейчас, мой дорогой Доктор, ты отлично понимаешь, что мы почти с тобой наравне, — заверил он Доктора, который удивленно поднял брови. — На самом деле, кажется, мне вскоре снова понадобятся твои великолепные мозги. — Он доверительно понизил голос. — Недавно я добыл полную копию Матрицы Галлифрея.

— Да, я помню, — ответил Доктор и на этот раз ухмыльнулся как следует. — Как ты думаешь, кого отправили загнать тебя в угол и вернуть обратно?

— Тебе удалось?

— Секрет.

Мастер захихикал.

— Конечно, удалось. Но у тебя по этому поводу довольно любопытные двойные стандарты. В конце концов, ты уже признался, что тебя отправили вдогонку за мной. Могу ли я надеяться на более удаленное место встречи, чем Лондон?

— М-м-м, — отозвался Доктор и взял еще три конфеты. — Таймлорды дадут мне… или, скорее, дали мне временный пароль.

— Тогда наша следующая встреча случится не на Земле?

— Да, — неохотно согласился Доктор, — в следующий раз мы встретимся не на Земле.

— Как любопытно.

— Да, хотя на твоем месте я бы не стал искать в этом скрытый смысл.

— А на своем бы стал? — спросил Мастер.

— Нет, — ответил Доктор. — Вот, возьми-ка лучше лакричного ассорти. — Он протянул миску со сластями, но Мастер отказался. — Очень хорошее ассорти, хотя, как известно, я обычно предпочитаю мармеладки. Да и звучит лучше: «Вот тебе мармеладка». Гораздо лучше, чем: «Вот тебе лакричное ассорти». Причем на любом языке. М-м-м, — задумчиво протянул Доктор, положив в рот еще одну конфету. Очень вкусную. — Наверное, стоит в следующий раз взять по миске и тех, и этих.

— Не понимаю, — сказал Мастер, который, как Доктор и надеялся, начал разливать чай. — В следующий раз?

— В следующий раз, когда мое другое воплощение откажет тебе, а оно это сделает; в следующий раз, когда ты захватишь меня в чем мать родила, чтобы попытаться продавить меня, а ты это сделаешь, — ответил Доктор, когда ему наконец вручили сильно запоздавшую дежурную чашку с чаем. — Выбирай. Допускаю, что эта моя версия в твоей власти, с тех пор как ты, должно быть, взломал контроллер шифров для кодов доступа к моей ТАРДИС.

— Взломал, — согласился Мастер. — Уверен, что шифр состоял из как минимум трех чисел: кода к твоему пока еще не использованному шкафчику в Ю.Н.И.Т.е, номера телефона ислингтонской квартиры, в которой ты однажды был на вечеринке, и твоего нынешнего возраста. Мне почти хотелось думать: ты надеялся, что я взломаю твой шифр.

— Не будь смешным, — сказал Доктор. — Я бы такого не сделал. И я, разумеется, сменю нынешний шифр, как только вернусь в ТАРДИС.

— И правда. Тогда я уверен, что взломаю их при первой же подвернувшейся возможности, — ответил Мастер.

— Чего еще ожидать от гениального и подлого преступника, которому нечем заняться? — сказал Доктор и, не задумываясь, взял вторую предложенную чашку.

***

— Знаю, что не похоже, — сказал Доктор, когда появился в ТАРДИС Мастера в следующий раз. — Знаю, знаю, но в этой регенерации у меня правда есть нормальная одежда, честное слово! Ты просто застаешь меня в странные моменты.

Он был одет в длинную белую с пурпурным краем тогу и сандалии: только вернулся из древнего Рима. Временной ковш замкнулся вокруг Доктора, когда тот был в гардеробной и собирался переодеться в кремовые брюки, рубашку, жилет и зеленый бархатный сюртук. Последний висел прямо перед ним на спинке стула, и Доктор с безнадежностью глядел на него, пока шаткий-ваткий треугольник забирал его прочь.

При обычных обстоятельствах он бы и в древний Рим отправился в своей обычной одежде, но дело было связано с Галлифреем и, при нынешнем политическом климате, отправляясь куда-нибудь по галлифрейским делам, привлекать к себе внимание было не самой лучшей мыслью.

— Я давно подозревал, что вся жизнь для тебя, Доктор — один длинный странный момент, — ответил Мастер с явным самодовольством: или же потому, что не был одет в тогу, или же потому, что почти сразу получил шанс отпустить колкость. — Что же, приступим? — спросил он, указав затянутой в кожаную перчатку рукой в глубину ТАРДИС. — Я взял на себя смелость достать пару бутылок фуловианского красного, которое, думается мне, ты найдешь приятно особенным.

— А. Ясно, — сказал Доктор. — Пытаешься напоить меня.

Но уже шагал по направлению, указанному Мастером. В противном случае остается только настаивать на возвращении в свой корабль, на что Мастер немедленно согласится. Потом он, Доктор, будет вынужден вернуться на Галлифрей, докладываться директору НРУ — ужасному зануде, — а потом, если повезет, поболтать несколько кратких минут с Романой, прежде чем его в дурацком костюме отправят куда-нибудь еще. Тем временем, в ТАРДИС Мастера были и прекрасное вино, и прекрасная компания — на свой лад. Выбор оказался совсем легким — приятная неожиданность для Доктора в эти времена галактической нестабильности.

***

— Еще один странный момент, Доктор?

Доктор окинул взглядом свой костюм, но нет — зеленый бархатный сюртук, серебристая жилетка, накрахмаленные брюки и бывшие туфли бывшего парня Грейс, которые сидели все так же идеально. Хоть раз он прибыл в ТАРДИС Мастера изысканно одетым.

— Прошу прощения? — уточнил он. Возможно, он попросту недослышал. Выдергивание из пространства и времени могло негативно повлиять на слух.

— И где ты был все это время? — спросил Мастер. — Под прикрытием на соревновании двойников лорда Байрона?

— Нет, встречался с кое-каким человеком. И мы совсем не похожи, — сконфуженно ответил Доктор. Потом добавил: — Прости, но давай кое-что проясним: ты что, насмехаешься над моей одеждой?

— Вовсе нет! — сказал Мастер. — Приношу свои извинения. Ты ведь говорил, что в этом воплощении носишь нормальную одежду…

— Я и ношу нормальную одежду! — возразил Доктор.

— Так что я естественно предположил, — мягко продолжил Мастер, — что ты или под прикрытием, или отправился на карнавал. Теперь я понимаю, что ошибся.

— Хорошо, — сказал Доктор. — Иначе мне бы пришлось спросить, кем тебе полагается быть. Подозреваю, что Доктором Ноу.

Мастер недовольно фыркнул:

— Это было бы слишком низко для тебя.

— Тогда повезло, что мне не требуется это говорить, не так ли? — ухмыляясь, ответил Доктор. — А сейчас, помнится мне, в прошлый раз, когда я был здесь, ты пообещал показать свои сады, когда я буду здесь в этот раз.

Прошлый визит оказался весьма приятным (на самом деле куда лучше встречи с координатором Нарвином, произошедшей потом на Галлифрее: она вышла очень утомительной). Пара бутылок вина оказалась восхитительной, при том вино не было настолько крепким, чтобы таймлорд мог опьянеть, но это тоже оказалось к лучшему. С каждой доверительной фразой, с каждой ленивой шуткой или фантастической теорией бдительность Доктора ослабевала. Настоящее опьянение было бы опасным — для Паутины времени.

Если бы не утомительная встреча на Галлифрее, в прошлый раз Доктор остался бы чуть подольше. Однако на этот раз Мастер выбрал удобное время, чтобы вызвать его в эфир. На горизонте не маячили никакие встречи или неизбежные катастрофы, и Доктору казалось, что сейчас он в какой-то мере заслужил возможность побродить по садам Мастера.

Сады были прекрасны: такое место ожидаешь встретить в резиденции индийского принца, а не в космическом корабле отщепенца с дурной репутацией — если, конечно, не знать, о каком отщепенце речь. Парк наводняли разнообразные ухоженные, яркие растения, собранные по всей галактике, а на горизонте виднелась огромная гора, удовлетворенно выпускавшая дым — прямо как сам Мастер в разгар удачной махинации. Вулкан находился в садах и в прошлый раз, когда Доктор наведывался сюда много сотен лет назад, однако все еще оставался восхитительным образцом искусной гео-инженерии, и стоило взглянуть на него раз в пару тысячелетий.

— Уверен, что для каждого из этих у тебя приготовлен какой-нибудь коварный план, — сказал Доктор, указывая на крупное голубое растение, весьма редкое даже на своем родном Плутоне.

— О, но ты наверняка уже знаешь, — уступил Мастер.

— Я пытаюсь продолжать делать вид, что не знаю о твоем будущем, — возразил Доктор, — а ты можешь это поддержать. И, несмотря на то, что я не помню, чтобы на меня нападал декоративный кустарник, — продолжил он, — по своей воле или под твоим управлением, или чтобы меня отравило что-то с Плутона, это не означает, что такого не случалось в другой части вселенной. Ты ведь не тратил все свое время на то, чтобы доставать меня, пока я был на Земле, хотя, уверен: Алистер бы согласился, что порой именно так и казалось. — Он усмехнулся Мастеру, но тот помрачнел.

— …У тебя ведь есть планы насчет остальной вселенной? — сказал Доктор, и ему не удалось сделать так, чтобы эта фраза прозвучала не как вопрос.

— Сейчас нет, — сказал ему Мастер и, отведя сердитый взгляд от голубого растения, посмотрел на Доктора.

— Понимаю, — ответил Доктор, чтобы оставить себе время на размышления. — Но… Мне кажется, Земля — действительно хорошее центральное положение, говоря в широком смысле. На самом деле я почти потерял счет видам, которые хотели бы основать там базу. Пока Земля у тебя, защищать ее будет непросто, боюсь, но как театр военных действий она очень хороша.

— Стоит взять это за правило, когда начнется мое правление. — Мастер отошел в сторону и, проходя мимо, отломал одну из протянутых в его сторону ветвей голубого растения и переломил ее в пальцах. — Возможно, ты достаточно хорош, чтобы сопровождать меня, когда этот день настанет.

— Буду рад, без сомнения, — сказал Доктор, довольный, что удалось избежать потенциально неловкой темы. — Без проблем вызывай меня из времени и пространства, если это когда-нибудь случится. Например, Шекспир. Я мог бы сходить на Шекспира. Между прочим, я знал его еще с тех пор, как он был мальчиком, которого похитили далеки, и потом, когда он стал Ричардом Третьим.

Повисла пауза, достаточно долгая, чтобы считаться неловкой, а потом Мастер произнес:

— Ты никогда не согласишься, правда, Доктор?

— На самом деле? А мне казалось, что я уже согласился. Ты, я, Шекспир. Далеки, конечно, не обязательный атрибут.

— Меня с некоторых пор тревожит простота, — продолжил Мастер, очевидно проигнорировав последнюю реплику, — с которой я сумел взломать твою ТАРДИС.

— Да. Словно я был совсем не против, не так ли? — сказал Доктор. Он потер подбородок, прикрывая рукой улыбку. — Должен признать…

То, в чем Доктор собирался признаться (что ему действительно было приятно снова провести время с Мастером, отчасти потому, что на этот раз он не был ни обнажен, ни наряжен в тогу), осталось невысказанным, потому что Мастер произнес:

— Как будто ни одному из моих будущих воплощений не разрешалось исследовать твою ТАРДИС, чтобы сменить те ничтожные защитные меры на замки, которые не смогу взломать даже я сам.

— …Да, — согласился Доктор. — Кажется, я говорил что-то похожего содержания в библиотеке, не так ли? Мне жаль, но это была правда. Возможно, я бы действительно дошел до такой степени отчаяния, чтобы отдаться на твою милость, что называется, но таймлорды отозвали меня из ссылки. Я полагаю, для тебя это случилось только что.

— Ты никогда не дошел бы до такой степени отчаяния, — повторил Мастер.

— О, я плохо подобрал слова, — сказал Доктор, следя за тоном и не допуская в голос ни капли жалости, чтобы не взбесить Мастера еще сильнее. — Я хотел сказать…

— Скажи-ка, Доктор, как ты думаешь, почему именно ты здесь?

— Временной ковш у тебя, — отметил Доктор, — а я всего лишь безвредный наблюдатель… Наблюдатель определенного рода, во всяком случае.

Когда Мастер, вместо того, чтобы воспользоваться возможностью и объясниться, скрестил руки и вздернул подбородок, Доктор обреченно продолжил:

— Это все из-за того, о чем я думаю?

Мастер поднял бровь. Доктор вздрогнул. Разумеется, Мастер должен знать правду, и если бы Доктора заставили ее высказать, она звучала бы как: «Потому что ты одержим мною, а мое третье воплощение совершенно правильно отказывается иметь с тобой дело, в то время как я сам пытаюсь избегать своего периода времени и мучаюсь из-за того, что позволил тебе упасть в Око Гармонии, пусть ты того и заслуживал».

Но он не хотел ранить Мастера, особенно этого конкретного Мастера, так что сказал:

— Давай другими словами. Как бы ты отреагировал, если бы нечто подобное сделал я?

Ответом был поцелуй. Легкий, испытывающий, но тем не менее поцелуй — прикосновение губ к губам. Хотя у Доктора и не было достаточных возможностей для того, чтобы проверить теорию, он был совершенно уверен, что в этом воплощении целуется хорошо. Он помнил, как Грейс выдохнула: «Еще раз, пожалуйста», в их первый вечер. Мастер не вздыхал и не просил его продолжать, но ухватился правой рукой за рукав бархатного сюртука Доктора.

— Приемлемо, — пробормотал Доктор, отстраняясь. — Ясно.

Он уже собирался повторить эксперимент, когда Мастер отступил назад. Доктор нахмурился.

— Не слишком приемлемо. Что-то не так?

— Всего лишь хочу удостовериться, что ты полностью осознаешь, что делаешь, — ответил Мастер.

— Да. Думаю, осознаю, — медленно произнес Доктор. — Прошло много времени, должен признать, но общее представление у меня есть…

— Знаю, тебе, должно быть, трудно, Доктор, — перебил Мастер, — но не время весело болтать. В полной ли мере ты контролируешь свои способности? Полностью ли осознаешь чудовищность своего последнего поступка и последствия, которые могут возникнуть в результате?

— …Мы ведь о сексе говорим? — спросил Доктор — весело, потому что не мог удержаться. — Разве что ты бы предпочел сначала сходить в кино. Или на роликовый каток?

— Предыдущее.

— Значит, кино лучше, чем роликовый каток.

— Секс! — ответил Мастер, выделяя это слово так, что это прозвучало до странного смущенно.

— Тогда я только за. А ты?

Мастер начал хихикать.

— Я сказал что-то смешное? — осведомился Доктор.

— Вовсе нет, — ответил Мастер. Он все еще казался пугающе радостным. — Иди за мной.

Доктор так и сделал, хотя не мог отделаться от ощущения, что что-то пошло не так. До поцелуя он определенно вел нить разговора — на самом деле, он надеялся, что это поможет получить преимущество. Поцелуй должен был отвлечь и задобрить Мастера; но это только упрочило его намерения, какими бы они ни были. Тем временем, пока они молча шли через сад, Доктор вспомнил о других, более важных мыслях, которые отбросил в сторону ради мыслей о сексе.

Как уже было сказано, он был только за секс, однако сам им занимался редко, потому что обычно это все усложняло. Сейчас бы точно усложнило, но, как Доктор утешил себя, большинство последствий этого уже остались позади. Воплощение Мастера в краденом тракенитском теле провело уйму времени, хитро поглядывая на него, как бы говоря: «Разводи свою мораль сколько угодно, а я видел, как ты стонешь голышом в моей постели». Эта несправедливость ужасно расстраивала Доктора, потому что он никогда (несмотря на случайные соблазны) не занимался сексом с Мастером, в его постели или где-то еще. Хотя скорее всего они направлялись сейчас именно в спальню, и Доктор скорее с нетерпением этого ждал. В идеальном варианте они бы перед сексом не шли куда-то так долго, но от этого Мастера не стоило ожидать, что он утянет его на землю посреди инопланетной флоры. Хотя это и было бы…

— Ты уже почти десять минут молчишь, — сообщил ему Мастер, — что, нужно заметить, побило твой предыдущий рекорд в девять с половиной минут.

— Рад слышать, что все еще могу тебя удивить, — ответил Доктор. — Прости, но я как раз думал о… — «сексе», — том, что случится в будущем.

— В самом деле? О чем-то приятном?

— Если скажу, — ответил почти без ответа Доктор, — выдам секрет. А, смотри — дверь! — Он заподозрил, что в голосе прозвучало подозрительное облегчение, но Мастер, кажется, не заметил и просто открыл дверь, которая стояла сама по себе посреди сада. За ней оказалась темная комната, и Доктору пришлось дать глазам привыкнуть к темноте, когда дверь захлопнулась. Когда глаза привыкли, он снова моргнул — просто чтобы удостовериться, — потому что большую часть комнаты занимала огромная, совершенно излишне шикарная кровать. Стены были обшиты темным деревом, на стенах симметрично сияли ряды золоченых бра: огоньки свечей трепетали на ветерке, доносившемся из сада.

— Ты здесь спишь, так? — спросил Доктор, со скептической улыбкой поднимая бровь. — В девятнадцатом веке?

— Очень смешно, — сказал Мастер. Доктор скромно пожал плечами. — Но нет, я сплю в другом месте. Эту комнату я выбрал для тебя, мой дорогой.

От Доктора не ускользнул тот факт, что из нежной фразы исчезло его имя, но он сказал только:

— Приму это за очередную насмешку над моей одеждой.

— Можешь принимать это за что угодно, — сказал Мастер. — Что до твоей одежды: думаю, ты должен снять ее, не так ли?

— В этих обстоятельствах да, — согласился Доктор, — хотя этот выпад я запомню. Уверен, что не хочешь вместо этого посмотреть кино? — уточнил он, сбрасывая сюртук.

— Нет, благодарю.

Доктор снял жилет, шейный платок, туфли, носки и брюки. На миг он смутился из-за того, что в этом теле никогда не носил нижнего белья — это казалось прикольным, хотя он всего лишь не привык к нему в этом воплощении. Шкафчики госпиталя Грейс предоставили ему костюм Дикого Билла Хикока, а не запасные боксерки. Бывший парень Грейс забыл у нее свои туфли, но забрал диван и все трусы. Тем не менее, мысль о том, что любое из любых его носивших белье воплощений занималось сексом с Мастером, была гораздо неудобнее, так что он оставил ее без внимания.

— А ты раздеваться не собираешься? — осведомился Доктор.

— Возможно, позже. — Мастер одарил его улыбкой: совершенно иной, чем во время чаепития или прогулки по саду; торжествующей, кинжально-острой улыбкой.

Доктор стянул рубашку через голову. Потом протянул Мастеру руку и, в последней попытке овладеть ситуацией, вежливо распорядился:

— Иди ко мне.

Но Мастер не шелохнулся — вернее, не шелохнул ни одной частью тела, кроме глаз, которыми пробежался по телу Доктора.

— Ты уже видел меня голым, — напомнил ему с неуклюжей улыбкой Доктор.

— Но совершенно в другой ситуации, — сказал Мастер. — Было бы ужасно грубо пялиться на тебя, пока ты свернулся калачиком на полу, кроме того, кажется, ты пытался меня отвлечь, хотя в этом не было нужды. Впрочем, сейчас, — его взгляд задержался на тонкой полоске волос, спускавшейся от пупка к наполовину возбужденному члену, а потом Мастер поднял голову, словно хотел удостовериться, что Доктор принял к сведению следующую часть, — ты предлагаешь мне себя.

— Что ж, — ответил Доктор, — время предложения ограничено.

— Уверен, что извлеку из него максимум пользы, — уверил его Мастер. Он придвинулся ближе: прошло достаточно времени, чтобы это не казалось повиновением приказам Доктора. Потом его схватили за подбородок обтянутыми кожей пальцами, подтянули поближе и поцеловали во второй раз. Наверное, именно так чувствовала себя Грейс, решил Доктор, когда их губы соприкоснулись — если бы была голой, а у самого Доктора росла борода и изо рта пахло сигарным дымом, конечно. Если бы Мастер отпустил его сейчас, Доктор бы потребовал: «Еще раз!», но тот, скорее всего, не намеревался пока отпускать его. Потом Доктора повели и толкнули спиной назад на дурацкую кровать. Та была застелена бархатным постельным бельем, которое непривычно щекотало спину, но это, по большому счету, не имело никакого значения.

— Руки! — сказал Мастер, слегка отстраняясь.

— М-м-м?

Руки Доктора рассеяно блуждали: одна трепала черные с проседью волосы Мастера, а вторая пыталась забраться к нему в брюки. Доктор отдернул обе и поднял, держа их у Мастера на виду.

— Руки? Мои руки? О! — понял он, когда Мастер взял предложенные руки, закинул Доктору за голову и обмотал каждое запястье чем-то скользким, похожим на шелк. — Ясно. Я должен быть привязан, значит. Как предсказуемо. И в самом деле нецелесообразно. Я никогда не выражал особого желания сопротивляться тебе в этом смысле. Собственно, я и предложил это. Мы могли бы просто заняться сексом, как обычные люди.

— Твой рекорд молчания — девять минут сорок три секунды, — сказал Мастер, затягивая шелк слишком сильно, и Доктор поморщился. — Убежден, что, попытавшись, ты сумеешь его побить.

— О, ну не надо притворяться, что тебе не нравятся наши шутливые беседы, — сказал Доктор. — Ты мне даже рот не заткнул.

— Пока, — ухмыльнулся Мастер. Он пригладил обратно волосы и устроился у Доктора между ног. Тот толкнул его коленом, но Мастер, кажется, снова засмотрелся.

— Мастер! — буркнул Доктор и неожиданно был вознагражден ответным взглядом темных глаз. Он, как и в своем третьем воплощении, специально придержал главный аргумент — имя — напоследок, пока оно не понадобится, но, кажется, нужный момент как раз наступил. Всегда можно сымпровизировать позже, если понадобится другой способ контролировать Мастера.

— Мастер, — нарочито повторил Доктор. — Руки!

В ответ на этот приказ Мастер поднял бровь, но имя сделало свое дело. Он медленно повел затянутой в кожаную перчатку рукой по животу вверх, вдоль полоски волос, и потом вниз, по бедру, осторожно и собственнически.

Доктор дернулся навстречу его пальцам, пытаясь переключить внимание, и Мастер захихикал.

— Нетерпение, Доктор?

— О, да, — признался Доктор, — меня даже называют…

Он прервал фразу, когда Мастер, все еще придерживая его за ногу, наклонился и легонько прикусил кожу на внутренней стороне бедра.

— …Бесстыжим. Время от времени, — закончил Доктор. Мастер щекотно — из-за усов — поцеловал прикушенное место, а потом еще раз, чуть выше. Третий поцелуй пришелся на место, где нога переходит в пах, и Доктор непроизвольно ахнул, когда Мастер снова укусил его, гораздо сильнее.

— Мастер!

Тянуть шею стало больно. Если бы Доктора спросили, он бы сказал, что секс с этим Мастером будет долгим, пылким и мучительным, как и любой из его планов, но сейчас это все теряло смысл.

Словно читая мысли, Мастер закончил с поцелуями и медленно провел языком по всей длине члена Доктора: щекочущее прикосновение бороды следом за влажным, мягким касанием. Доктор уронил голову на обернутую шелком подушку. Сейчас он мог видеть украшенный орнаментом потолок: может быть, решил он, так выйдет забыть, кто именно вылизывает его с кошачьей аккуратностью своего будущего воплощения. Затем язык исчез, и его сменила горячая кожа перчатки, сомкнувшаяся вокруг члена, а потом рука медленно, до боли медленно начала двигаться, и Мастер произнес:

— Стоит ли сказать тебе, Доктор, что именно я собираюсь сделать с тобой?

Голос Мастера был глубоким, насыщенным, словно цвет любимого костюма Доктора, и, скорее для того, чтобы побудить Мастера продолжать говорить, а не для поддержания разговора или даже из любопытства, Доктор сбивчиво попросил:

— Скажи, что ты собираешься сделать со мной, Мастер?

В конце концов, голос можно было и оставить без внимания, но в кратковременной тишине Доктор решил, что лучше не стоит. У Мастера был потрясающий голос. Этот потрясающий голос мог в той же мере вывести Доктора из себя.

— Я собираюсь сломить тебя, — мягко произнес Мастер.

— Еще бы, — сказал Доктор, уверенный: если все будет продолжаться в том же духе, то это легко будет вынести, и даже получить удовольствие.

— Думаю, я смогу это выдержать, — ответил он Мастеру. — Делай что хочешь, мне все равно.

— Отлично, — сказал Мастер и убрал руку. Когда он встал, кровать легонько спружинила. Доктор приготовился к какому-то нападению, к чему-то вроде укусов или царапин, или к чему-то, засунутому в совсем неподходящее место, но услышал только стук шагов Мастера.

— Возможно, я недостаточно объяснил, — послышался его голос. — Хоть это и наполняет меня грустью, но я должен оставить тебя на некоторое время ради должного эффекта.

— Что? — без особого понимания спросил Доктор. Напрягшись, он попытался приподняться.

— Прошу тебя, воспользуйся этим временем, чтобы подумать, — ответил Мастер.

— Нет, нет, нет, нет, нет! — сказал Доктор и выкрикнул: — Мастер!!! — когда тот добрался до двери, ведущей в сад. — Мастер, это несерьезно!

— Я вернусь позже, — невозмутимо произнес Мастер.

— Что? Нет… когда? — пролепетал Доктор.

— А! Ну, дорогой, если скажу, — ответил Мастер, и по его лицу пробежала тень, — выдам секрет. Дверь открылась и закрылась за ним, и на обратной стороне век Доктора отпечатался яркий прямоугольник ее проема.

Еще минуту Доктор ждал, что Мастер вернется и объяснит забавную природу этой шутки. Когда тот не появился, Доктор сделал скромную попытку выбраться из шелковых пут, но они, по всей видимости, были затянуты слишком крепко, и каждый рывок запястий отзывался раздражающей судорогой в бедрах. Существовала еще и явная возможность того, что Мастер установил в комнате камеру, чтобы навсегда запечатлеть его затруднения, так что Доктор заставил себя расслабиться и лечь. Через некоторое время улеглись и возбуждение, и гнев, но без них только стала сильнее ощущаться унизительность всей этой ситуации. Если приложить немного усилий, он мог бы попытаться забраться под бархатное покрывало, но в таком случае фактически признается, что ему стыдно, а это только ухудшит ситуацию.

Так что Доктор просто остался лежать на месте. Очевидно, Мастер хотел задеть его гордость в той же мере, в какой сам Доктор задевал его собственную все те годы. Вероятно, самый последний провалившийся план — это афера с морскими дьяволами. По крайней мере, Доктор пылал надеждой, что так и есть. Казалось, должно было пройти именно столько времени. Но если это только должно произойти, существовала настораживающая возможность, что Мастер притащил его сюда в разгар попытки призвать на Землю дэмонов, и что даже сейчас он мог отправиться в многомесячное заключение в сверхсекретной тюрьме. Хотя разумеется, решил Доктор в проблеске безрассудного отчаяния, Мастер бы обязательно попытался сбежать раньше, если бы утроба его ТАРДИС скрывала связанного по рукам и ногам Доктора. Не было никаких причин, напомнил он себе, считать, что Мастер ушел с корабля. Нет! Вероятнее всего, он просто сидит этажом выше за книгой и час от часу, посмеиваясь, глядит на экран. На всякий случай Доктор окинул сердитым взглядом по очереди все углы комнаты. Но все равно беспокоился.

Как всегда бывало, когда Доктора похищал и запирал в темницу какой-нибудь злодей, через два часа безнадежного ожидания спасения или хотя бы разговора ему стало очень скучно. Доктор с горечью подумал о том, что с Мастером никогда нельзя быть уверенным, что все «осложнения» остались в прошлом, решил несколько нерешаемых уравнений, которые не давали ему покоя, и сыграл в уме сам с собой в шахматы. После того, как черные неожиданным образом одержали парадоксальную победу, Доктор, чтобы скоротать время, решил прибегнуть к пению.

— Пятьсот бутылок пива на борту, пять сотен бутылок пива. Берешь одну, пускаешь ко дну… четыреста девяносто девять бутылок осталось на борту. Четыреста девяносто девять бутылок пива на борту, четыре сотни девяносто девять бутылок пива. Берешь одну, пускаешь ко дну. — В прошлых воплощениях голос у него был лучше, но мелодия была несложной, а припев — монотонным. — Четыреста девяносто восемь бутылок осталось на борту, — пропел Доктор. — Четыреста девятьсот девяносто восемь бутылок пива…

Мастер придет еще до того, как закончатся бутылки. Довольно оптимистический расчет — что дойдет всего-то до пяти сотен бутылок, — но Мастеру захочется позлорадствовать, или объяснить, что происходит, или ему попросту надоест песня. Он скоро вернется.

— …Четырнадцать бутылок пива на борту, десяток и четыре бутылки пива, — угрюмо пропел Доктор шесть часов спустя. — Берешь одну, пускаешь ко дну, тринадцать…

Он замолчал: дверь напротив той, что вела в сад, с театральным скрипом открылась.

— Нет, прошу, продолжай, — сказал Мастер. — Я всерьез озабочен судьбой оставшихся бутылок. Пойдут ли они ко дну, как их сотоварищи, или их ожидает более бесславная кончина?

— Пойдут ко дну, — ответил Доктор, не желая поддерживать шутку Мастера, — пока не останется больше бутылок. А потом песня начинается заново. Круговорот жизни.

— А я-то надеялся на большее, — сказал, качая головой, Мастер. — Взрыва, или сокровищ, которые обнаружатся в последнем сосуде…

— Ничего не происходит. Песня заканчивается. Это твое обещанное возвращение?

— Оно самое, — ответил Мастер. — Надеюсь, ты приятно провел время, которое я дал тебе на обдумывание.

— Даже слишком, — ровным голосом произнес Доктор. — А не мог бы ты побыть хорошим маньяком и отпустить меня? Я понял, что хорошего иногда бывает слишком много. Не хотел бы я испортить следующий случай, когда меня кто-нибудь свяжет и бросит изнывать от скуки.

Мастер подошел ближе и захихикал.

— Все еще не сломлен, как я погляжу. Могу вернуться завтра? Когда у тебя будет больше времени на обдумывание.

— Отпусти меня! — прорычал Доктор. С немного снисходительной улыбкой Мастер прочертил по его телу затянутым в перчатку пальцем линию от бедра до подбородка. — Пожалуйста, — добавил Доктор, не уворачиваясь от касания.

— Я собираюсь сделать это, — ответил ему Мастер, усаживаясь на кровать как раз туда, где осталась впадина от тела Доктора, — несмотря на то, что ты едва ли этого заслуживаешь — сам понимаешь, почему. Ты сам ведь так и не сделал того, о чем я просил?

— К счастью, мы не всегда получаем то, чего заслуживаем, — сказал Доктор, когда Мастер наклонился над ним и начал развязывать шелковые путы на его запястьях.

— Нет, — согласился тот. Опустил голову, потом наклонился и быстро, нежно поцеловал Доктора в губы. Затем так же быстро отстранился, зажмурившись. — Прошу прощения. Это выше моих сил. — Он наконец развязал узлы и выпрямился, повернувшись к Доктору спиной, и прижал пальцы к губам, словно боялся снова совершить ту же ошибку.

— Ты бросаешь меня связанным без воды и пищи на восемь часов, и вот за что ты хочешь передо мной извиниться, — сказал Доктор, потирая запястья и одновременно вращая плечами, чтобы размять затекшие до судорог мышцы. Когда он понял, что снова может без опаски двигаться, то сгреб с края кровати рубашку и натянул ее через голову. И тут же почувствовал себя намного лучше, потому решил проявить некоторое великодушие. — Ладно, я прощаю поцелуй, и да, даже связывание, хотя ты об этом не просил. И ты, и я знаем, что ты совершал гораздо худшие поступки.

— Благодарю, Доктор. Как обычно, ты исключительно щедр, когда побеждаешь.

Пропустив мимо ушей незаслуженную попытку заклеймить его успех, Доктор застегнул жилетку. Потом тщательно завязал шейный платок, закрепив его булавкой с бриллиантом, и опустил воротник. В довершение всего он сунул ноги в туфли, которые все еще идеально подходили ему, и встал. — Можешь повернуться, — сказал он Мастеру, который все еще стоял лицом к стене, как будто сейчас это имело смысл. — Я в подобающем виде.

Мастер повернулся; он обуздал свою мимику до выражения совершенного равнодушия.

— Так и есть. А теперь, если ты не испытываешь жажду, я буду рад провести тебя обратно в клуатр.

— Клуатр подойдет.

Мастер открыл в темной стене еще одну дверь и шагнул через порог. По-видимому, то, что Доктор поначалу посчитал панелями, на самом деле было дверями. Комната с кроватью и масса путей для отступления: теперь, когда он задумался об этом, то не мог не задаваться вопросом, выбрал ли Мастер эту комнату из чисто символического значения или скорее как отправную точку для оскорблений, связанных с одеждой. Доктор подобрал с пола сюртук, стряхнул с него пыль и последовал сквозь новую дверь за Мастером.

Он ожидал долгой прогулки, в процессе которой можно будет поставить еще одну зарубку на мерной ленте молчания, но дверь открылась прямо в клуатр. И Мастер уже включал временной ковш, стоявший возле огромного каменного Ока.

— Знаешь, — сказал Доктор, усаживаясь на каменную окантовку, — я бы действительно с удовольствием занялся с тобой сексом.

— Знаю, — сказал Мастер. — Твои мольбы в какой-то мере раскрыли эту тайну… и, прежде чем ты возразишь, не все из них были притворными. Льщу себе тем, что могу заметить разницу.

— Да. Что ж, надеюсь только, что тебе понравилось, — ответил Доктор, — потому что этого больше никогда не случится. Ни за что…

— Ни при каких обстоятельствах, — продолжил Мастер нервным голосом. — Да, спасибо, Доктор. Я понял общую мысль. — На будущее скажу, хотя, кажется, сейчас это знание не представляет для тебя интереса: да, мне понравилось, и гораздо больше, чем бесконечная застольная песня, которую впоследствии я был вынужден терпеть.

— Песня, которую мне бы не пришлось распевать, если бы ты не оставил меня привязанным на восемь часов!

Доктор думал, что Мастер огрызнется в ответ, но тот только произнес:

— Истинная правда. Уверен, что временной ковш уже готов, — тем же тоном, которым раньше говорил «нет».

— Хорошо, — мрачно сказал Доктор. — В то же время через месяц, я полагаю. — Он поднялся, все еще держа в руках сюртук, так что мог не беспокоиться о том, как занять их.

— Как скажешь, Доктор, — отозвался Мастер и в ответ на вопросительный взгляд пояснил: — В конце концов, твое знание будущего гораздо лучше моего.

— Временной ковш у тебя, — повторил Доктор. Шаткий-ваткий треугольник сомкнулся вокруг него, и через крохотный миг он очутился в консольной своей ТАРДИС. Он повесил сюртук на консоль, вынул из левого кармана звуковую отвертку и, как уже вошло у него в привычку после насильственных визитов в ТАРДИС Мастера, сменил шифр кодов доступа: страница, на которой он остановился, перечитывая в последний раз «В поисках утраченного времени», серийный номер его теперешней отвертки и количество раз, когда Романа хмурилась во время их последней встречи. Пусть Мастер попробует взломать это, удовлетворенно решил Доктор и отправился смывать с себя оставшиеся следы чужой жизнедеятельности.

Стоя под самым горячим душем, который могла обеспечить ТАРДИС, он стал рассматривать бедро и обнаружил четкий синяк, образовавшийся там, куда Мастер укусил его во второй раз. Хотя Доктор ждал чего-то подобного и даже в некотором роде фактически ощущал его появление, но, глядя на бесформенное фиолетовое пятно, почувствовал, как в груди нарастает злость. Как посмел Мастер оставить на нем свою метку! Как он посмел! Все удовольствие от душа пропало, и Доктор закрыл кран.

Когда он отправился вечером в постель, синяк еще не сошел. Доктор рассматривал его со злостью — гораздо более сильной, чем после того, как его связали и бросили, — но уже к утру такая реакция казалась глупой. Отметив, что синяк стал неприятно-зеленоватого цвета, Доктор перестал о нем думать.

@темы: Восьмой Доктор, второй тур, слэш, тексты, Дельгадо!Мастер

---

История ничему нас не научит, иллюстратор Ызарга

[Big Who Bang]

Название: История ничему нас не научит
Иллюстратор: Ызарга
Форма: клип
Персонажи/Пейринг: Одиннадцатый Доктор, Ривер Сонг, Элла Свенсон, ОМП
Дисклеймер: всё принадлежит правообладателям
Тип: джен
Рейтинг: R
Жанр: экшен, драма
Исходники: аудио: Normand Corbeil - Heavy Rain (Main Theme); видео: Доктор Кто, Ковбои против инопланетян, Звездные врата: Атлантида
Продолжительность и вес: 1:29 мин, 56,2 Мб
Примечания: иллюстрация для фика на Big Who Bang 2016
Предупреждения:
Ссылка на пост фика: bifwhobang.diary.ru/p209021728.htm
Ссылка на скачивание: yadi.sk/i/HM1leN9VrRe6X

@темы: второй тур, Одиннадцатый Доктор, джен, иллюстрации

---

История ничему нас не научит, автор Sexy Thing

[Big Who Bang]

Название: История ничему нас не научит
Автор: Sexy Thing
Бета: troyachka, Sexy Thing
Иллюстратор(ы): Ызарга
Персонажи/Пейринг: Одиннадцатый Доктор/Ривер Сонг, ОМП/Элла Свенсон
Дисклеймер: Все персонажи и вселенные принадлежат правообладателям, автор выгоды не извлекает
Тип: гет/джен
Рейтинг: R
Жанр: приключения, драма, ангст, херт/комфорт, романтика
Размер: макси, 59 824 слова
Саммари: Еще не до конца оправившись от потери Эми и Рори, Доктор получает сигнал бедствия от старого друга. Забрав с собой Ривер Сонг, он отправляется на помощь, не зная, что в ТАРДИС прячется незваный пассажир…
Примечания: 1. Фик написан на Big Who Bang 2016
2. Кроссовер с фильмом «Ковбои против пришельцев» (ознакомление с фильмом, каким бы бредовым он ни был, приветствуется для понимания отсылок и сюжетных поворотов, но не обязательно);
3. Таймлайн для Ривер – перед эпизодом «Время ангелов», для Доктора – после эпизода «Ангелы захватывают Манхэттен», для Эллы – до событий фильма;
4. Персонаж Альтос был создан в опубликованном автором на Однострочниках драббле, входящем ныне в цикл «Рождественские истории»;
5. Некоторые нераскрытые факты канона «Ковбоев против пришельцев» автор дополнял своей фантазией и ни за что не отвечает;
6. При описании танка автор нагло взял за основу танк «Мако» из трилогии компьютерных игр «Mass Effect», исключительно из неубывающей ностальгии.
Предупреждения: Насилие, телесные раны, смерть персонажей.
Ссылка на пост иллюстраций: bifwhobang.diary.ru/p209021716.htm
Ссылка на скачивание: fb2 | doc

«Не может жизнь по нашей воле течь.
Мы, может статься, лучшего хотим,
Но ход событий не предвосхитим».
У. Шекспир «Гамлет, принц датский», акт III, сцена 2.

«Sooner or later just like the world first day.
Sooner or later we learn to throw the past away.
History will teach us nothing».
Sting «History Will Teach Us Nothing».

Пролог

Незваные гости

Солнце моргнуло, пропуская мимо себя огромную металлическую массу, окатившую пустынные земли Лара утробным ревом двигателей. Если бы кто-нибудь оказался поблизости, этот звук показался бы ему рычанием чудовищного голодного зверя, готового разорвать мир на куски. Так и случилось со случайно забредшим в это несчастливое место человеком, застывшим в стороне, сжимая в руке поводья высокого худощавого оседланного зверя, напоминавшего помесь ящерицы и коня: худые ноги его оканчивались вместо копыт ступнями с четырьмя длинными когтистыми пальцами, впивавшимися в песок, широкий покрытый чешуей хвост свисал до самой земли, резко сужаясь к концу, а на узкой беззубой голове с тонкими щелками-ноздрями и жесткими гребнями, заменявшими гриву, сидели желтые глаза с вытянутыми черными зрачками.

Человек – если его можно было так назвать – был странен под стать своему скакуну: все его тело покрывало пламя, и оно мерцало и бесконечно меняло форму, словно он пылал. За красными, коралловыми и оранжевыми всполохами виднелись, однако, тонкие черты лица, коротко подстриженные волосы и желтые глаза. Одет он был в длинный рабочий комбинезон, перетянутый широким поясом со множеством карманов и ремней для инструментов, которые, тем не менее, сейчас были пусты. То и дело вспыхивавшее пламя делало его тело прозрачным, а затем вновь плотным: человек был соткан из огня.

Кроме них в тихой долине, покрытой оранжево-серыми скалами, сухими колючками и рыжим песком, не виднелось больше никого, кроме ящериц. Лишь вдалеке, за горизонтом жители крошечного городка в три-четыре десятка домов, возможно, услышали донесенный ветром рокот, который вполне мог бы быть надвигающимся песчаным штормом.

Многие космические путешественники сказали бы, что никогда в жизни не видели ничего подобного, и это была бы правда: огромный космический корабль, опускавшийся на забытую всеми богами шахтерскую планету на окраине Вселенной, редко появлялся в мирах, в которых его могли опознать. Больше всего он был похож на великолепный небоскреб, собранный из прямых и ровных линий, с редкими отверстиями и окнами, цельный, словно выточенный из иссиня-черного камня. С оглушительным грохотом он приземлился, и землю встряхнуло. Сухая почва треснула и разошлась под тяжестью этой махины. Испугавшись громоподобного шума и дрожащей почвы, четырехлапый зверь с утробным скрипучим криком встал на дыбы. Юноша с трудом оторвал изумленный взгляд от корабля и повернулся к скакуну, пытаясь его успокоить, выкрикивая слова на непонятном языке, которые, впрочем, все равно потонули в грохоте. Однако зверь не слушал. Опустившись на передние лапы, он истерично подскочил вновь и, вырвавшись, с силой оттолкнулся мощными задними лапами и побежал назад, в маячивший на горизонте город, дернув поводья, запутавшиеся у человека в руках. Потеряв равновесие, тот упал в песок. Нижняя часть башни нырнула внутрь, все глубже и глубже уходя под землю, и вскоре лишь треть ее оставалась на поверхности. Поднятый двигателями и тряской ветер взметнул красноватый песок, засыпая все вокруг толстым слоем. Башня наконец остановилась, и раскаты грома, порожденные ее движением, замерли, зависли в воздухе, тихо перебираемые эхом в недалеких горах.

Почти мгновенно от поверхности корабля отделилось несколько теней, и в голубое безоблачное небо Лара вспорхнули истребители, больше всего напоминавшие гигантских насекомых. С тихим жужжанием двигателей они промчались над опаленной беспощадным жарким солнцем землей, и десяток их крыльев сверкнули в солнечных лучах. Они пронеслись над пустыней, направляясь к ближайшему городку, и жуткая, сверхъестественная тишина повисла над долиной. Никто больше не покидал корабля, и никто в него не заходил. Ветер, словно не замечая перемены в обстановке, мерно покачивал сухие ветки колючек, поднимал оранжевый песок, закручивая его в маленькие торнадо. Юркая ящерка метнулась в сторону, оставляя в пыли след сдвоенного хвоста, и, быстро, тревожно обернувшись вслед исчезнувшим за горизонтом кораблям, ринулась прочь и забилась под камень.

Вскоре вдалеке родился уже знакомый звук. Жужжание приближалось, и вместе с ним нарастал крик – нет, крики. Крики людей, которых удерживали под брюхом кораблей огромные металлические клешни, обернувшиеся вокруг человеческих тел, словно сети: от плеч до колен. Свет окружал жертв, неяркий, красновато-коричневый свет, который мерцал, переливался, бесконечно меняя форму, словно их окружало пламя. Не обращая внимания на перепуганных пленников, машины плавно и даже грациозно вспорхнули вверх и исчезли где-то в недрах гигантского корабля. И снова повисла тишина.

Невысокая дюна в сотне метров от башни зашевелилась. Куча песка, унесенного со своего привычного места во время посадки корабля, поднялась, и из нее показалась голова. Юноша встряхнулся и закашлялся, потирая ушибленную во время падения поясницу. Несколько мгновений он сидел на земле, с ужасом глядя вверх, – туда, где скрылись чудовищные машины, – а затем, оглянувшись на место, из которого они вернулись, словно осознав, где они взяли пленников, вскочил на ноги и ринулся назад. Ветер на бегу трепал окружавшее его пламя, смазывая черты и превращая его в огромный шар красноватого света. Он бежал несколько минут, несколько десятков минут, но не выдохся, и, лишь достигнув границы города, резко затормозил, подняв в воздух облако пыли.

Маленький город – не больше сорока деревянных домов, выстроенных в два ряда один рядом с другим вдоль широкой дороги, – выглядел так, словно его потрепала песчаная буря. Большие вывески, болтавшиеся на цепочках у салуна, церкви и ратуши, теперь лежали на земле, разбитые и опаленные. Опустевшие цепочки одиноко качались на столбах. Улица повсюду была засыпана битым стеклом и дымящимися ошметками дерева. Люди – такие же, как прибежавший человек, – оттаскивали в сторону тела горожан, чье пламя начинало медленно угасать, а испуганные, искаженные черты лица слишком ясно говорили о том, что было слишком поздно.

Впрочем, подумал он, если вовремя накормить городское Пламя, у них оставалась еще небольшая надежда.

От одного из домов отделился человек и, хромая и опираясь на длинную трость, двинулся прямо к юноше. Его пламя слабо подрагивало, то умирая, то загораясь вновь, будто не решаясь, в каком состоянии ему лучше остаться. Желтые глаза старика были бледны, словно подернуты пеленой.

– Ферраноренталар! – воскликнул старик, приблизившись и коснувшись его плеча дрожащей рукой. – Где ты пропадал? Мы боялись, что потеряли тебя вместе с другими.

Ферраноренталар огляделся, заметив еще несколько жителей Ренты, направлявшихся к нему со слабыми улыбками радости и облегчения. Среди них он увидел и девушку с длинными прямыми волосами и глазами странного серо-зеленого цвета. Свою невесту. Он вздохнул с облегчением.

– Мой ящеролиск ушел из загона, Золаноренталар, – ответил он, повернувшись к старику, все еще не отпускавшему его плечо, и повторил его приветственный жест. – Я отправился искать его и забрел в пустыню, но он убежал, испугавшись грохота.

– Случилось нечто ужасное, – проговорил кто-то из подошедшей толпы. Пламя каждого из них дрожало, отражая страх, беспокойство, непонимание. – Явились чудовищные корабли, налетели словно буря. Они убили нескольких из нас и похитили других.

В голосе говорившего послышались слезы.

– Мы не знаем, куда их унесли, – проговорил Золаноренталар, глядя куда-то вдаль, видимо, туда, куда улетели корабли.

– Я знаю, – сказал Ферраноренталар, и все глаза немедленно повернулись к нему. – Я видел их. Огромный корабль величиной с шахтерскую гору приземлился в пустыне. Он зарылся в землю, словно пустынная крыса, и наших унесли туда. Мы должны освободить их!

Он было рванулся в город, к ратуше, где хранилось оружие, но твердая и неожиданно сильная для пожилого возраста рука Золаноренталара остановила его, схватив за плечо.

– Постой, юноша. Мы сделаем все, что будет в наших силах, но этого недостаточно. Наше оружие… не справилось с пятью их кораблями. – Ферраноренталар заметил: и в самом деле, несколько человек в окружившей его толпе сжимали в руках винтовки, и датчики показывали, что заряда почти не оставалось. – Нам нужна помощь.

– Чья помощь? – нетерпеливо уточнил другой юноша из толпы. – Мы слишком далеко от Империи, нас всех заберут прежде, чем они прилетят на помощь.

– Есть тот, – с таким же нетерпением, словно обращаясь к неразумному и надоедливому школьнику, парировал Золаноренталар, – кто сумеет прибыть раньше. Элланаренталар! – Из толпы выплыла девушка с зелеными глазами. – Принеси мой золотой медальон.

Она с готовностью кивнула и, развернувшись на пятках, ринулась прочь. Ферраноренталар не смог удержаться и с восхищением проследил за ее грациозной походкой.

– О ком ты говоришь, Золаноренталар? – спросила пожилая женщина, стоявшая в стороне. Пламя ее было угасшим и серым, а на щеках виднелись дорожки от мгновенно высохших слез.

– О легенде, Аммаларенталар, – ответил старик, вновь устремляя взгляд куда-то за горизонт. Но в этот раз уже не вслед улетевшим глайдерам – в этот раз, казалось, он смотрел куда-то сквозь небеса, в бесконечную даль космоса, лежавшую за пределами атмосферы иссохшей планеты. – О легенде по имени Доктор.

Глава 1

Переполох в Стормкейдже

Сирена взвыла так внезапно и громко, что заглушила даже сотрясавшие стекла раскаты грома за окном. Несколько запоздалых сменщиков дернулись, как от удара, испуганно воззрившись на разрывавшийся оглушительным воем громкоговоритель, а затем, переворачивая стаканы и подносы, сорвались с места и исчезли в дверях.

Только один человек не пошевелился и даже не дрогнул, продолжая спокойно доедать свой ужин. Ему не нужно было бросать свое занятие, нестись по сети одинаковых коридоров на несколько этажей ниже, проталкиваться сквозь толпу ошарашенных людей в черной форме для того, чтобы понять, что случилось. Время и дата на наручных часах говорили ему все, что было нужно.

Для кого-нибудь другого эта дата ничего не значила. Черт, да она мало что значила даже для большинства людей в этой крепости, а их тут было не так уж много. Но для человека по имени Альтос Свенсон, оставшегося в столовой в гордом одиночестве, невзирая на общий переполох, это означало только одно: его ждет бумажная работа.

Альтос обреченно вздохнул и, залпом допив остатки жидкости, которую тут по ошибке называли чаем, вытер губы тыльной стороной ладони, поднялся, переставив поднос с грязной посудой на сервировочный стол, коротко кивнул торчащему у стойки повару и двинулся к выходу.

В коридоре стоял переполох. Сирена все еще выла, где-то наверху слышалась беготня, с ближайшего поста охраны доносилась ругань. Когда Альтос проходил мимо приоткрытой двери, из-за нее показалось раскрасневшееся лицо, но по выражению его Альтос понял, что мужчина просто старательно пытается сдержать смех.

– Я должен тебе сотню, Свенсон, – сказал обладатель красного лица и тут же исчез за дверью.

Альтос усмехнулся. Сегодня почти вся тюрьма должна ему по сотне.

Он опустил глаза. На часах было восемь вечера. Восемь ноль пять. И десять секунд. Оставалось всего секунд пять. Четыре. Три. Две. Одна.

Коммуникатор на запястье Альтоса призывно пискнул, и он, глубоко вздохнув, поднес его ко рту.

– Капитан Свенсон.

– Капитан, зайдите ко мне, – рявкнул из динамика недовольный басовитый голос и тут же отключился.

Альтос приподнял брови. Т’лон казался недовольным – и вот это случилось впервые за долгие годы. Сегодняшнее происшествие явно несло какое-то особое значение.

Он поднялся на верхний уровень и вошел в кабинет директора уже через несколько минут. Т’лон, огромный мрачный мужчина на вид лет сорока – хотя вся тюрьма знала, что ему давно перевалило за двести сорок – сидел за столом и, нервно постукивая пальцами по столешнице, смотрел в расположенный на стене справа от него монитор. Как и все ксенорийцы, он обладал вполне человеческими чертами, за исключением разве что по-кошачьи приплюснутого носа и большой лысины, обрамленной рядом гребней, из-под которых росли черные прямые волосы. Но лицо его было словно высечено из камня – оно почти никогда не меняло своего насупленного выражения, даже когда директор бывал доволен – а в таком невероятном расположении его видели лишь редкие индивидуумы.

Альтоса Т’лон занимал как вид. И дело было даже не в том, что он был пришельцем – в конце концов, для него они тоже все были пришельцами, да и через руки Альтоса за годы прошла тьма инопланетных арестантов. Скорее в том, что директор отличался даже от собственного народа своим свободомыслием, холодным спокойствием и, пусть это было не заметно, дружелюбным характером. Может быть, именно поэтому его заслали сюда присматривать за горсткой мало дисциплинированных людей, надзирающей за армией вовсе не дисциплинированных преступников.

Поймав себя на том, что до неприличия долго рассматривает начальника, Альтос поспешно перевел взгляд на монитор. Там раз за разом, снова и снова, прокручивалась видеозапись из камеры, которую Альтос узнал сразу: второй блок, двести одиннадцатая камера. Та, из-за которой вся тюрьма в мгновение ока встала на уши. Та, из-за которой, возможно, Альтос Свенсон сегодня стал самым богатым охранником в своем блоке.

И, может быть, уже потерял работу.

Трехминутная запись показывала спокойный, тихий, готовящийся ко сну блок. Сумрачный коридор, освещаемый лишь узкими потолочным лампами, да тихим мерцанием ночников в камерах. Один из таких огоньков, виднеющийся между двух пустующих отсеков. Огромная копна неубранных золотистых волос, склонившаяся над книгой в синей обложке.

Внезапно картинка вздрогнула и, словно сорвавшись в пропасть, рухнула в море разноцветных помех, таких ярких, что у Альтоса зарябило в глазах. Спустя полминуты включился резервный блок питания видеокамеры, и картинка восстановилась. В коридоре царила тьма, едва разгоняемая аварийным освещением. Камера номер двести одиннадцать был пуста. Решетка закрыта. Кровать убрана.

Все как обычно.

– Ривер Сонг, – протянул директор так внезапно, что Альтос невольно вздрогнул и поскорее стер с губ зародившуюся было улыбку. – Эта женщина стоила мне больше нервов, чем все годы на этом посту.

Альтос бросил на начальника осторожный взгляд и заметил, что на виске у того пульсирует нервная красная жилка. Ксенориец не глядя ткнул пальцем в кнопку на панели, и экран на стене погас. Т’лон повернулся к Альтосу, сверля его пронзительным взглядом красных глаз.

– Ну, капитан?

– Сэр?

Альтос знал директора давным-давно, с самого первого своего дня здесь, но почему-то не смог сдержать дрогнувший голос. Директор был в ярости, и ничего хорошего от этого ждать было нельзя.

– Вы начальник этого блока, Ривер Сонг находится под вашей личной ответственностью, и я спрашиваю: что вы собираетесь в связи с этим делать?

Голос Т’лона был спокоен. «Но, – подумал вдруг Альтос, – удав ведь тоже сохраняет полное спокойствие, прежде чем проглотить жертву целиком».

– Сэр… – начал было Свенсон, но начальник, похоже, вовсе не ожидал его ответа.

– Эта женщина смеется над вами и надо мной, – все с тем же ледяным спокойствием продолжил он. Жилка у него на виске запульсировала быстрее. – Это Стормкейдж, капитан, а не какая-нибудь жалкая каталажка на границе Вселенной! И я не позволю одной-единственной арестантке высмеивать его, не в мою смену! Сколько побегов она уже совершила?

Альтос открыл было рот, чтобы ответить, но директор его опередил:

– Девять с момента вашего заступления на этот пост. Девять! Вам это число не кажется немного завышенным?

Альтос решил не отвечать – его ответ, кажется, и не требовался. Или директору необходимо было выговориться и выпустить пар, или он рано или поздно должен был подойти к самому главному. Словно прочитав его мысли, Т’лон продолжил неожиданно раздраженно:

– Утром я получаю письмо от Ее Святейшества с просьбой выделить одного особого человека для выполнения сложной и крайне важной миссии и с сообщением, что через три дня священник прибудет за ним – а вечером я узнаю, что этот самый человек сбежал из нашей тюрьмы в девятый раз! Что, по-вашему, я должен буду сказать святому отцу? Что арестантка Стормкейджа отправилась на короткую прогулку?

На некоторое время повисла гнетущая тишина. Альтос пытался уместить у себя в голове полученную информацию. Церковь хотела завербовать Ривер Сонг для решения своих проблем? Какая проблема могла сподвигнуть их обратиться к такому человеку, как она? Женщине, которая убила Доктора? Т’лон смотрел куда-то сквозь Альтоса, нервно барабаня пальцами по столу. Затем он вздохнул, прикрыл ладонью глаза и снова посмотрел на подчиненного.

– Я хочу услышать ваше мнение, капитан, – уже спокойнее сказал он. – Как мы будем выкручиваться из этой ситуации.

Альтос прокашлялся.

– Сэр, мы всегда можем сказать представителю Ее Святейшества, что Ривер Сонг переведена в карантинный блок из-за вспышки вируса. Такое случается, когда к нам привозят непроверенного заключенного. Но, на самом деле, я не думаю, что нам придется что-то объяснять. Я почти уверен, что Ривер Сонг вернется до приезда представителя Церкви.

Директор приподнял бровь.

– С чего вы решили?

Альтос пожал плечами.

– Такое время года, сэр. Такой день. Это случается каждый год.

Удивленное выражение Т’лона медленно сменило понимание.

– А, – выдохнул он, кивнув. – Хорошо. Я поверю вам на слово, капитан, если вы сможете за это поручиться.

Альтос промолчал. Т’лон снова вздохнул.

– В прошлый раз я приказал вам выяснить, как она это делает. Я все еще жду ответа.

Альтос замялся. Он сотню раз представлял себе, как будет излагать свои домыслы, но совершенно не собирался делать это сегодня.

– Сэр, я пока… пока не могу сказать точно. У меня есть предположения, но ни одного факта, поэтому я не готов сейчас их изложить. Я знаю наверняка лишь то, что в этом определенно замешан кто-то еще.

– Что вы имеете в виду? – Директор сощурил глаза, которые в свете мерцающих огней настольной панели управления сверкнули странными хищными искрами.

– Камеры. Подслушивающие и следящие устройства. Маячки. Охрана. Манипулятор временной воронки, который она регулярно вытаскивает из сейфа на пункте охраны. Все это невозможно провернуть из-за решетки. Для этого нужны глушители, отмычки – вещи, которых у нее нет. Мы обыскивали ее много раз, – добавил он, почувствовав скептицизм во взгляде начальника. – Я полагаю, кто-то помогает ей. Кто-то со стороны.

Т’лон опустил руку на стол. Жилка у него на виске вздрогнула.

– Хотите сказать, кто-то из охраны…

– Нет, нет, нет, – поспешно перебил его Альтос. – Я думаю, сэр… я думаю, это кто-то со стороны.

Директор понял намек. Он нахмурился и, поднявшись с места, принялся ходить взад-вперед вдоль стола.

– Кто-то взламывает наши системы? Открывает камеру? Стормкейдж – самое защищенное место во Вселенной, разве что кроме банка Карабраксос. Этот человек должен быть компьютерным гением.

«Или иметь в своем пользовании машину времени» – невесело подумал Альтос, но промолчал, лишь неясно пожав плечами.

– Именно поэтому я пока не выдвигаю никаких теорий, сэр. У меня нет фактов. Никому еще не удавалось взломать систему Стормкейджа, не то чтобы помочь кому-то бежать отсюда.

Директор задумчиво кивнул и окинул Альтоса подозрительным взглядом.

– Вы что-то недоговариваете, капитан?

Альтос изо всех сил постарался изобразить искреннее удивление, одновременно с этим сохранив невозмутимый вид.

– Сэр?

Несколько мгновений Т’лон не спускал с него пронзительного и тяжелого взгляда, словно надеясь, что под его весом подчиненный сломается. Но Альтос был крепким орешком, и директор хорошо это знал. Наконец, он отвел взгляд и уселся обратно в свое кресло.

– Хорошо, Альтос. Выясняйте. И доложите мне немедленно, как только Ривер Сонг вернется.

– Есть, сэр, – капитан отсалютовал и, развернувшись на каблуках, шагнул к двери. Стоило ему коснуться ручки, как до него долетел чуть насмешливый голос директора.

– Ах да, капитан. С рождеством.

Альтос обернулся и увидел, как уголок губ Т’лона медленно ползет вверх в некоем подобии улыбки. Любой другой человек, услышав бы от ксенорийца подобное пожелание, подумал бы, что его пытаются оскорбить. Но мало кто, кроме Альтоса, знал, что Т’лон увлекался человеческой культурой, как археологи Старой Земли – древними цивилизациями своей планеты. Он усмехнулся.

– С рождеством, сэр.

Когда дверь за его спиной закрылась, Альтос тяжело выдохнул. Гроза снова п мимо. Но в этот раз она была очень и очень близко – и все благодаря церковникам.

Спускаясь по лестнице к лифту, ведущему во второй блок, Альтос думал: возможно, в следующий раз ему – хочешь не хочешь – придется выдать директору свою теорию, какой бы бредовой она ни была. Однако он не ждал, что начальник поверит ему без веских доказательств. А значит, он должен был эти доказательства найти.

Вот только как доказать начальнику, что всякий раз сбегать из тюрьмы Ривер Сонг помогает тот самый человек, которого она убила?


На следующее утро Альтос проснулся, отчаянно жалея, что не может повернуть время вспять. Доктор Сонг выбрала самое неудачное время для побега: всего через неделю должен был начаться долгожданный трехнедельный отпуск, которого он добивался уже пять лет.

В Стормкейдже вообще все было так: отпуск раз в пару лет, никаких выходных ни по праздникам, ни по болезни, и неважно, что твоей дочери сегодня исполняется год, и плевать, что завтра хоронят твоего отца. Охрана в Стормкейдже должна быть круглосуточной и неусыпной, а людей, готовых запереть себя в каменных стенах, окруженных непрекращающимися раскатами грома и вспышками смертельно опасных молний, было не так уж много. Ты подписался на это – ты знал, на что идешь.

К этому Альтос давно привык. И больше: ему это нравилось. Даже депрессивные ливни, почти никогда не стихавшие за зарешеченным окном, грохот разрывающегося на части неба, от которого подскакивали пластиковые стаканы на столе, и ослепительные вспышки света были лучше, чем стрекот винтовок, крики боли и отрывистые, гавкающие приказы разъяренных начальников. В сотни раз лучше, чем неживые вибрирующие электронные голоса далеков и жужжание энергетических залпов их смертоносного оружия. По сравнению с полем боя, здесь было тихо, как в могиле. Лишь редкие происшествия тревожили тягучие, как кисель, размеренные будни тюрьмы. Как правило, все они – ну, или большая их часть – были связаны с Ривер Сонг. Директор Т’лон не в первый раз при Альтосе сокрушался, что судьба определила эту несносную женщину именно в его тюрьму.

Ривер Сонг была проблемой, и не только для директора – для всех и каждого, кто хоть раз пересекал порог этой тюрьмы без наручников. Она была непредсказуема и, что уж греха таить, талантлива: она совершала свои побеги регулярно, но совершенно неожиданно. Сколько бы охрана ни готовилась, что бы ни предпринимала, какими бы ухищрениями ни старалась предотвратить новый побег, доктор Сонг исчезала, словно таяла в воздухе, не оставляя следов – даже тогда, когда ее поставили под наблюдение сразу трех камер. В последний раз все три объектива необъяснимым образом погасли на несколько минут, а когда всполошившаяся охрана прибыла к камере, спавшей всего мгновение назад арестантки внутри не оказалось, а ее койка была аккуратно застелена.

Через какое-то время Ривер Сонг стала не просто притчей во языцех среди старожилов Стормкейджа – она стала своеобразным экзаменом для новичков. Каждый новоприбывший охранник был обязан отдежурить ночь у камеры Ривер. Обязательство, конечно, было негласным, но об этом уже никто не спрашивал. Тем, кому повезло провести спокойную, ничем не нарушаемую ночь, потом долгое время люто завидовали. Хотя это продолжалось недолго: ровно до тех пор, пока однажды они не заступали в свою несчастливую смену и были вынуждены на себе ощутить все необычайные… таланты заключенной. Потому что даже Ривер быстро просекла, чем они занимаются, и то ли от скуки, то ли ради азарта принялась изобретать все более и более сложные и изощренные схемы побега. Даже директор Т’лон не противился этому странному развлечению – если они не нарушали каких-то важных планов. И в конце концов окончательно махнул рукой. По крайней мере, она всегда возвращалась назад.

И вот этого Альтос понять не мог. Он давно сбился со счета. Научился угадывать малейшие признаки надвигающегося побега. У нее было столько возможностей затеряться – ведь там, за стенами Стормкейджа, расстилалась огромная Вселенная. К тому же каким-то чудесным образом ей порой удавалось заполучить в свои руки манипулятор временной воронки, который охрана с такой старательностью и упорством идиотов продолжала у нее конфисковать, а значит, к ее услугам было еще и все время мира. И все же, Ривер Сонг возвращалась в свою камеру, ни разу не задержавшись больше, чем на неделю. И, конечно же, наотрез отказывалась говорить, где и с кем она была.

Возможно, ему, как начальнику ее блока, все же следовало задать себе пару важных вопросов. Как она это делала? Куда уходила? И главное – почему возвращалась?

С такими мыслями Альтос оторвал голову от плоской подушки, пригладил короткий ежик черных волос перед начищенным по-солдатски, до блеска, зеркалом, потер смуглое лицо над раковиной, оделся и, перекинув через плечо кобуру с табельным бластером, двинулся во второй блок.

Камера доктора Сонг все еще пустовала. Несмотря на то, что он этого и ожидал, Альтос почувствовал легкое разочарование. Если она снова задержится с возвращением, ему придется переносить отпуск. А это грозило очередным ожиданием, которое может продлиться минимум месяц.

У камеры топтался дежурный. Нервно подергивая плечом, он все время оглядывался на пустующую койку заключенной, словно ожидал, что она прокрадется туда за его спиной или материализуется прямо из воздуха.

Последнее, на взгляд Альтоса, было как раз очень возможно.

Завидев начальника, дежурный дернулся, будто его застали врасплох за чем-то очень непристойным, и вытянулся по струнке, нервно хлопнув себя руками по бокам. То ли от волнения, то ли от смущения – а, может, и от того, и от другого, – его щеки сначала порозовели, а затем побелели.

Альтос испустил внутренний стон. Очередной юнец. Сколько раз он просил не присылать желторотиков в его блок? Сколько раз?

– С-сэр! – выдавил в испуге дежурный, взметнув вытянутую прямую ладонь к виску.

– Вольно, сержант, – устало осек его Альтос, но парень не пошевелился, даже не опустил руку. Альтос всмотрелся в его лицо: глаза его были красными, губы тряслись, а в самом их уголке, видимо незамеченное, алело крошечное пятнышко.

– Вольно, сержант, – повторил он снова, на этот раз громче. Парень вздрогнул и поспешно опустил руку, выглядя при этом еще более смущенным, чем раньше.

– Пр-простите, сэр, я… я еще не до конца… ну…

– Дай угадаю, – с легкой усмешкой предположил Альтос, стараясь, чтобы голос, хриплый спросонья, звучал как можно мягче. – Ты дежурил вчера? Галлюциногенная помада?

Сержант кивнул. Форменный шлем не по размеру качнулся на его голове. Сколько ему лет? Шестнадцать, что ли?

Альтос скрестил руки на груди и вальяжно привалился плечом к стене по другую сторону решетки, стараясь выглядеть как можно более расслабленным и спокойным. От ощущения дежа вю скрутило желудок. Несколько лет назад его начальник, ксенориец Т’брис, стоял на этом самом месте, сверля совсем молодого тогда еще Альтоса одновременно разочарованным и насмешливым взглядом. Ощущение отходняка от галлюциногенной помады с тех пор так и не забылось.

– Первый день?

Сержант покачал головой.

– Неделю здесь, сэр.

Альтос усмехнулся.

– Тебе повезло. Я вляпался в первые же пять часов.

Глаза дежурного округлились.

– Сэр?

– Представляешь, сержант? Был такой же, как ты, зеленый, разве что постарше. Только заступил, даже пистолет еще не получил. Нарвался на такой же поцелуй, как и ты, буквально через минуту. Бродил по блоку, как дурак, стихи сочинял. Вся тюрьма их потом месяц цитировала.

Глаза сержанта становились все больше, так что Альтосу на мгновение показалось, что они сейчас выскочат из орбит. Парень покраснел гуще прежнего, видимо, представив, что он сам мог делать под действием этого оружия массового поражения, и поднял взгляд на начальника.

– Не волнуйся, сержант, – ответил тот на незаданный вопрос. – У тебя из-за этого проблем не будет. Это Ривер Сонг. У тебя не было шансов.

Он оторвался от стены, подошел к ошарашенному сержанту вплотную и хлопнул его по плечу, ободряюще улыбнувшись.

– Говорят, поцелуй Ривер Сонг – на счастье.

И, увидев слабую, нерешительную улыбку на губах парня, он двинулся дальше по коридору, по направлению к дежурному посту. По крайней мере, хоть одному человеку сегодня в этом блоке стало повеселее.


Дежурный пост был пуст, если не считать Харла Тариума – молодого альдарийца, который развалился на стуле, закинув на стол скрещенные ноги в тяжелых армейских сапогах. Балансируя на задних ножках стула, он откинул голову назад и закрыл глаза, сложив руки на уже начинавшем формироваться округлом брюшке. На его синей коже гуляли сверхъестественные отсветы мониторов и редких вспышек грозы за крошечным зарешеченным окном под потолком.

Медитация, насколько он знал, была принята у альдарийцев, но Альтос решительно не понимал ее назначения. Синие пришельцы – как те, которые работали с ним, так и те, что сидели за решеткой, – не отличались глубокой философией жизни. Даже напротив: они были довольно изворотливы, хитры и в каком-то смысле легкомысленны, что делало их идеальными кандидатами на теплое место в Стормкейдже. Чего стоил один только Дориум Мальдовар. Вот уж кого начальник мечтал упечь на всю жизнь. Но мечты оставались мечтами: Мальдовар был слишком умен.

Альтос осторожно обошел медитирующего подчиненного и сел в кресло перед мониторами. В коридорах его блока было пусто – только редкие голубые вспышки системы, сканирующей переходы на предмет нарушителей, да маленькие на расстоянии черные фигурки дежурных, неторопливо вышагивавших вдоль камер. Успокоившийся было юнец у камеры Ривер Сонг снова принялся время от времени бросать за решетку нервные взгляды.

Дверь у него за спиной распахнулась, и в комнату ввалился второй напарник – Сэлвин. Он хохотал как заведенный, едва не сгибаясь пополам. Когда он вошел, створка двери за ним громко хлопнула, Тариум, дернувшись, вырвался из своего транса и, потеряв равновесие, завалился назад с грохотом и недовольным испуганным возгласом. Это еще больше раззадорило Сэлвина, и тот все же согнулся, держась за живот. Нащупав кресло у себя за спиной, он тяжело повалился в него.

– Д’хар на рах, Сэлвин! – выругался Тариум, вскарабкавшись на ноги и поднимая стул. Он бросил на хохочущего напарника осуждающий взгляд, и тут на глаза ему попался Альтос. – Шеф! Простите, не видел, как вы вошли.

Альтос успокаивающе кивнул ему и повернулся ко второму подчиненному.

– В чем причина такого веселья, Найт? – стараясь сделать голос как можно холоднее, медленно проговорил он.

Сэлвин Найт успокоился, хотя плечи его еще долго продолжали вздрагивать от отголосков смеха, вытер выступившие в уголках глаз слезы и откинул назад длинные русые волосы. На пальце у него сверкнуло кольцо. Альтос внутренне улыбнулся, стараясь, однако, выдержать на лице серьезную мину. Сэлвин был старым другом, почти братом, и тот факт, что он собирался жениться, никак не желал укладываться у Альтоса в голове.

Тот факт, что он сам должен был стать шафером, был вообще невероятен.

Сэлвин помотал головой.

– Только что, – он икнул, по привычке не обращая внимания на суровый взгляд начальника, – узнал про вчерашнее приключение сержанта. Он серьезно думал, что за ним гонится стая вортизавров?

Его вдруг снова разобрал хохот.

– Хотел бы… – запинаясь, выдавил он, – хотел бы… я видеть… его лицо.

Тариум наконец уселся на свой стул и легонько усмехнулся, не удержавшись. Суровое выражение лица Альтоса растаяло. Вчера он так и не поинтересовался, что именно вытворял сержант, и это действительно казалось смешным. Ривер Сонг умела развлекать стражу.

По крайней мере, про его рифмоплетство никто не вспоминал уже минимум год.

Сэлвин вдруг перестал смеяться. Он смотрел на свою руку, на которой в тусклом свете мониторов лениво блестело позолоченное кольцо. Он вздохнул.

– Только как-то это не вовремя, – проговорил он, устраиваясь в кресле поудобнее: лицом к капитану, вполоборота к экранам. За годы совместной службы Альтос хорошо его узнал: могло показаться, что Сэлвин отлынивает, однако он первым всегда замечал неладное на мониторах. Хорошее периферийное зрение – настоящее спасение.

Альтос понимал его разочарование. Этот отпуск был долгожданным не только для него. Сэлвин собирался жениться, в конце концов. Свенсон откинулся на спинку кресла.

– Она вернется, – уверенно сказал он, сцепив пальцы в замок. – Не переживай.

– Тебе легко говорить, – хмыкнул Сэлвин, пожимая плечами. – Не твоя свадьба может накрыться.

– А почему вы до сих пор не женаты, шеф? – вдруг спросил Тариум, снова закидывая ноги на край стола, подальше от пульта управления. – Ведь люди в вашем возрасте обычно женятся?

Прежде чем Альтос успел ответить, Сэлвин фыркнул.

– Просто наш дорогой капитан еще не нашел свою единственную, – насмешливо протянул он, наклонившись и шлепнув друга и начальника по плечу, едва заметно сжав пальцы. В глазах его, несмотря на растянувшуюся на губах усмешку, блеснуло беспокойство. Тариум ошпарил напарника недовольным взглядом, очевидно еще не простив его за так грубо прерванную медитацию. Затем снова поднял взгляд на капитана.

Альтос пожал плечами. Затем зачем-то ответил:

– Я был женат.

Он собирался соврать, уклониться от прямого ответа, что угодно, но слова сами сорвались с губ. Тариум приподнял брови.

– И что же случилось?

Альтос услышал тяжелый вздох Сэлвина рядом с собой. Надо было попросить его рассказать в подробностях о вчерашнем побеге Ривер. Наверное, он так и сделает – но сейчас было уже поздно переводить тему. Сначала надо было хоть что-то ответить.

Наверное, надо было.

Он поднял тяжелый взгляд на синекожего подчиненного.

– Далеки.


Остаток дня прошел в глубоком молчании, которое не смог разрядить даже веселый рассказ Сэлвина. Захлебываться в хохоте не было сил даже у него – одно воспоминание о совсем недавно окончившейся войне выжгло веселье в комнате, словно спичка, зажженная в заполненном газом помещении.

Альдариец, очевидно жалея о том, что завел разговор о брачных традициях людей, вызвался проверить постовых, патрулировавших коридоры блока, и поспешно ретировался. Сэлвин, уперев локти в стол и одной рукой подперев голову, пальцами другой нервно барабанил по столешнице, уныло перводя взгляд с одного монитора на другой. Альтос дописывал отчет о вчерашнем происшествии. Мысли его блуждали далеко.

Как он ни старался, воспоминания о войне не оставляли даже здесь. Или, может, вернее было сказать – особенно здесь, ведь эти сравнительные тишина и спокойствие Стормкейджа никак не способствовали отвлечению внимания. Несмотря на объем работы, охрана была здесь предоставлена сама себе. Особенно если твой начальник сидит на самом верхнем уровне и беспокоит только в экстренных случаях.

Чтобы отвлечься от мрачных воспоминаний о боях и всплывавшего то и дело перед глазами лица погибшей жены, Альтос мотнул головой и принялся обдумывать план действий: ему нужно было во что бы то ни стало выяснить личность того, кто помогал Ривер с побегами. Вернее, доказать, потому что у него уже были мысли на этот счет.

Вот только трудно было поверить, что в этом замешан Доктор.

С другой стороны, почему бы и нет? Доктор был путешественником во времени. Альтос вполне допускал, что это могла быть его прошла версия. Но если так, знал ли Доктор, что за женщину он забирал с собой? Знал ли он, за что Ривер Сонг получила свой невероятный срок в самой защищенной тюрьме во Вселенной? Это тоже стоило выяснить.

К тому же, выяснить – это лишь полдела. Ему нужны были доказательства. Но еще ни одна камера не засняла ни один побег Ривер. С ними всегда что-то случалось в самый ответственный момент: возникали помехи, происходило локальное отключение энергии, камеры сами собой отворачивались в сторону, гас свет. Не говоря уже об охране, которую регулярно заставали в самом удивительном и, надо признаться, унизительном состоянии, под действием галлюциногенной помады, гипноза или просто оглушенными. Кто-то очень не хотел, чтобы его видели.

Альтос неуверенно погладил подушечкой пальца клавиши клавиатуры. Прежде чем доказывать что-то Т’лону, нужно было доказать это себе. Когда Ривер вернется, он самостоятельно установит за ней слежку, если понадобится – до самого отпуска. Он точно не позволит ей сорвать ему отдых. И свадьбу Найта.

Только для начала надо было, чтобы она вернулась.

– Альтос. Ты. Не. Поверишь.

Он вырвался из раздумий и поднял взгляд. Сэлвин пристально смотрел в монитор прямо перед капитаном. Глаза его сверкали от возбуждения и радости.

На экране ясно был виден тускло освещенный коридор и толстая решетка камеры. Сменившийся дежурный – в этот раз, крепко сбитый высокий мужчина в черной форме – стоял к объективу спиной, глядя вглубь камеры. Ривер Сонг, кокетливо склонив голову с всклокоченной копной золотистых волос и уперев ладонь в бедро, другой рукой с заискивающей улыбкой протягивала ему отстегнутый манипулятор временной воронки. На ее лице была написана удовлетворенность кота, наевшегося сметаны.

Альтос невольно улыбнулся.

– Я же тебе говорил, – сказал он напарнику, на губах которого растянулась широкая ухмылка. Он поднялся и двинулся к выходу, на ходу поднимая коммуникатор ко рту и нажимая кнопку вызова.

– Сэр, вы просили сообщить: Ривер Сонг вернулась.


Глава 2

Космический ковбой

Когда он наконец спустился в блок, Ривер полулежала на койке, упираясь локтями в жесткий матрас и низко склонившись над своей неизменной синей книгой. Ее длинные кудрявые локоны, шатром свисая вокруг головы, закрывали обзор, и разобрать, что именно она пишет, было невозможно.

Альтос кивком отпустил дежурного и, когда тот удалился, переместил вес тела на правую сторону, скрестил руки на груди и уставился на заключенную, пытаясь придать своему лицу суровое выражение, несмотря на бурлившую внутри радость. Она вернулась раньше, чем он ожидал даже в самых дивных мечтах. Один день – пожалуй, это рекорд. Были и другие причины, в которых он никогда не признался бы никому из своих напарников.

Прошло несколько минут, Ривер продолжала писать, словно не замечая стоящего у нее над душой охранника. Но Альтос хорошо ее знал: Ривер проверяла его выдержку. Играла с ним, всегда, при каждой встрече, каждый раз пытаясь пробить броню и выведать слабое место. Она могла пытаться сколько угодно.

Наконец, она захлопнула книгу, отложила ручку и, пробежавшись пальцами по непослушным волосам, спрятала дневник – а Альтос полагал, что это он и был, хотя никому так и не довелось заглянуть внутрь, Ривер слишком бережно охраняла его – и, не глядя на Альтоса, заискивающе проговорила:

– Ты собираешься там стоять весь вечер, сладкий?

– Ты мне скажи, – в тон ей отозвался он.

Ривер наконец подняла голову. На губах ее играла улыбка, из тех, что заставляют молодых женщин выглядеть умудренными и опытными, а женщин среднего возраста – юными и обманчиво наивными: невинная, очаровывающая, таинственная и дружелюбная. Альтос слишком хорошо помнил, какой силой обладала эта улыбка. Кажется, в его стихах было что-то и о ней. Он не верил ей ни на секунду, но все же ощутил, как небольшая доля напряжения спадает.

– Понравилась поездка? – не без тени укора спросил он, надеясь, что бурлящие внутри эмоции не отражаются на его лице. Ривер могла бы прочесть их в мгновение ока.

Она сощурила глаза и улыбнулась еще шире.

– Было неплохо, спасла пару цивилизаций, взорвала пару… – сказала она и вдруг нахмурилась, оборвав себя на полуслове, словно вспомнив, что говорит и кому. Улыбка исчезла с ее губ так быстро, словно провалилась в пропасть, потащив за собой и Альтоса. – Но ничего, что было бы тебе интересно.

Альтос недоуменно свел брови. Что-то новое. Ривер никогда не упускала возможности похвастаться своими приключениями – именно это и свело их в мрачных серых стенах Стормкейджа, несмотря на то, что находились они по разные стороны тюремной решетки. Когда-то, пытаясь сбежать от ужасов войны и потерь, Альтос сам приговорил себя к затворнической жизни на планете, окруженной бесконечными смертельно опасными штормами, среди людей и пришельцев разной степени развращенности и потерянности для галактического общества. Но его ум, его память и сердце неустанно тянулись к приключениям: новым мирам, неизведанным границам космоса, невиданным существам. К действию. Бумажная работа в Стормкейдже дарила некоторое спокойствие и забвение, но, тем не менее, тихо сводила с ума. Ривер была полна историй, эмоций, которые ей трудно было сдерживать, когда она заново переживала свои приключения. В определенном смысле она была лучом света в этом мраке.

Отчасти потому Альтос до этого дня не торопился с раскрытием ее тайны: каждое исчезновение и возвращение Ривер несло с собой новые истории, одна чудеснее другой. И он надеялся, что сегодня она сможет заставить его передумать и не выдавать свои догадки Т’локу. И, может быть, хоть раз проболтается о Докторе.

Но такой поворот был для него совершенно неожиданным.

Стараясь не выдать своего разочарования, Альтос помолчал несколько секунд, подошел ближе к решетке и прислонился к ней плечом.

– Хочешь оставить меня без истории? – спросил он.

Ривер покачала головой.

– Она не так интересна, как тебе бы хотелось, – мягко повторила она и, заметив его недоверчивый взгляд, добавила: – Она вряд ли тебе понравится. В этот раз все было… мрачно.

Он промолчал. Истории Ривер, при определенном ракурсе, никогда не были особо жизнеутверждающими. Люди гибли. Цивилизации распадались. Разрушались целые города или страны, или даже планеты. Галактика – а то и Вселенная – висели на волоске. Это был не самый лучший аргумент, и они оба это знали. Альтос вздернул бровь, не отрывая взгляда от ее лица. Ривер в упор смотрела на него, и во всем ее облике читалась беспрекословная решимость ничего не рассказывать.

– Как ты это делаешь, Ривер? – после долгого молчания наконец тихо спросил он. – Как ты умудряешься уйти и вернуться без малейших помех?

Она снова улыбнулась и погрозила ему пальцем.

– Капитан, у нас был уговор. Истории о моих приключениях…

– В обмен на отсутствие вопросов, да, я помню, – перебил он ее, чувствуя, как губы расползаются в победной улыбке, и поспешно стер ее с лица. – Но помни, что я многим рискую, заключая такую сделку. Ты не хочешь рассказывать, так что взамен можешь ответить на вопрос.

Она открыла было рот, чтобы возразить, но в тот же миг поняла, что побеждена: с этим трудно было поспорить. Ривер закрыла рот и сжала губы, злясь на собственную неосторожность. Затем она нетерпеливо мотнула головой, рассыпая светлые кудри и, оскорбленно хмыкнув, села к нему спиной на кровати, поджав колени и обхватив их руками.

После нескольких секунд тишины Альтос понял, что не дождется ответа.

– Хорошо, – сказал он, выпрямляясь и зная, что Ривер, несмотря на видимое отсутствие к нему интереса, внимательно слушает. Она, очевидно, собиралась, вне зависимости от уговора, отмалчиваться по всем вопросам, которые хотя бы вскользь могли коснуться участия Доктора. Альтос быстро перебрал в уме все мучавшие его последние сутки – да и последние несколько лет тоже – вопросы.

– Тогда ответь вот на что: почему ты возвращаешься? Имея возможность убраться отсюда ко всем чертям, почему ты каждый раз возвращаешься? – он пожал плечами. – Это особая форма мазохизма, или что?

Из-за ее плеча раздался смешок, и Ривер села вполоборота к нему.

– Может быть, – ответила она. – Или, может, я просто верю, что должна быть здесь. Знаешь? Я ведь не невиновна. Это была фиксированная точка, которую невозможно было изменить, но это ничего не меняет. Я убила хорошего человека, Альтос. Очень хорошего. Ты бы понял, если бы знал его. Ты бы сам захотел упрятать меня сюда.

В конце концов, в ее совершенно ровный голос просочилась капля горечи, и Ривер умолкла, задумчиво глядя куда-то перед собой. Ее лоб прямо над бровями прорезала тонкая морщинка.

После недолгого молчания она заговорила снова, и в этот раз голос ее был идеально ровным и выверенным.

– Ты спросишь, почему тогда я продолжаю убегать. Наверное, по той же причине. Я хочу быть… достойной, понимаешь? Делать то, что делает он. Помогать людям. Спасать планеты. Расплатиться за потерянное им время.

Альтос кивнул, не зная точно, заметит она это движение или нет. Хотя бы это наконец встало на свои места, и в действиях Ривер появилась какая-то логика, мотивация. Странная, непривычная, необъяснимая, может быть, но крепкая.

– Надеюсь, ты получил ответ на свой вопрос, – немного резко проговорила она, давая понять, что разговор окончен. Альтос снова кивнул и, бросив ей едва слышное «Спасибо», двинулся дальше по коридору, уже не заботясь о том, чтобы вызвать отпущенного дежурного. В его голове стаей голодных вортизавров метались мысли и эмоции.

Поверх всех прочих плясало свой безумный танец ощущение победы – первое за несколько месяцев. Память услужливо доносила голос доктора Сонг: «Делать то, что делает он», «Расплатиться за потерянное им время». «Что делает он», «потерянное им время». «Делает», «потерянное». Эти слова не несли в себе окончательности, с которой обычно говорят о мертвом человеке. Он наконец заставил Ривер проговориться.

Быть может, он строил догадки на пустом месте, ведь столько было еще неизвестно, и насколько все было сложнее, когда речь шла о повелителях времени. Он мог ошибаться, он мог выставить себя на посмешище, но почему-то Альтос был абсолютно, стопроцентно уверен: Доктор жив. Это подсказывала интуиция. Альтос привык верить интуиции.


Остаток ночи и весь следующий день он провел в дежурной перед мониторами, неотрывно наблюдая за камерой Ривер Сонг. Харл и Сэлвин напрасно пытались растормошить его, к обеду попросту сдались и, махнув рукой, отправились в столовую. Вернувшись, они застали его все в том же положении: в кресле, закинув ноги на стол и с почти не моргающим взглядом, уставленным в монитор, на котором Ривер Сонг занималась своими повседневными делами.

Догадка, посетившая его прошлым вечером после неосторожно брошенного Ривер слова, за эти сутки превратилась в нерушимую уверенность, несмотря на то, что, конечно же, время от времени в его голову прокрадывались сомнения.

Многие люди отзывались о мертвых в настоящем времени, потому что глубоко внутри не были готовы к иному – словно прошедшее время окончательно подтвердит факт смерти, который они так старательно гнали прочь. Но Ривер Сонг не из такого типа людей, – напоминал он себе, нервно постукивая пальцами по столешнице. Эта женщина была способна сохранять ледяное спокойствие в самых безвыходных ситуациях, перед лицом самых чудовищных противников. Какие бы эмоции ни переполняли ее, она умела сдерживать их. Она идеально управляла своим телом и лицом. На Старой Земле она могла бы быть шпионом, разведчиком из античных приключенческих фильмов.

И, конечно же, он сам мог все это себе вообразить. Это было всего лишь два слова, тщательно выбранных, если верить всему, что он знал о Ривер, – а узнал он за эти годы немало. Но почему он был так уверен, словно неопровержимые доказательства лежали перед ним на столе?

Альтосу нужны были доказательства. Не для Т’лока или Церкви, а для себя, чтобы быть уверенным, чтобы знать наверняка, чтобы перестать думать, будто бесконечные бумажки все-таки сделали свое черное дело.

Ему нужно было увидеть все своими глазами. Если Доктор в самом деле был жив и мог прийти за Ривер, – и даже если это была лишь его прошлая версия, – Альтос должен был там быть.


На третий день, накануне прибытия представителя Церкви, когда Альтос уже почти потерял всякую надежду узнать правду, вечером произошло нечто удивительное. Или, по крайней мере, необычное. На долю мгновения картинка монитора моргнула. Это привлекло внимание Альтоса, хотя на первый взгляд никаких изменений не произошло. Ривер спокойно спала, почти с головой укрывшись одеялом. Усилившийся шторм, грозивший выбить стекла яростными раскатами грома, время от времени освещал ее камеру яркими вспышками молний. Дежурный охранник сидел на своем посту. По коридору быстро пробежал зеленоватый луч сканера.

Альтос моргнул. Сканер? Его взгляд метнулся к другим экранам. Тот же луч пробежался по другим блокам одновременно. На несколько секунд позже, чем во втором блоке. Почуяв неладное, Альтос всмотрелся в изображение. Охранник нервно огляделся, вздрогнув от прокатившегося эхом по коридорам грома. Поправил ворот рубашки, торчащей из-под жесткого ошейника брони. Луч сканера пробежался по его лицу. Вспышка молнии осветила коридор и густую копну светлых волос заключенной. Она зашевелилась. Охранник огляделся. Поправил ворот рубашки. Луч сканера. Вспышка молнии. Ривер зашевелилась. Огляделся. Ворот. Луч. Молния. Движение.

Холодок пробежал у Альтоса по спине. Запись была зациклена. Подменена.

Он вскочил, откинув стул в сторону, так что тот упал на пол с глухим стуком, и ринулся прочь из дежурной. Два длинных коридора отделяли его от двести одиннадцатой камеры, и он преодолел их в считанные секунды, не чувствуя под собой жесткого серого пола, не ощущая собственного хрипящего дыхания, не слыша глухих раскатов грома, эхом отражающихся от серых стен.

У последнего поворота он резко затормозил на каблуках: от камеры доносились голоса. Разобрать, что они говорили, на таком расстоянии было трудно, но он без труда узнал низкий, почти завораживающий голос Ривер Сонг. Второй был мужской, звонкий и очень молодой. Альтос осторожно выглянул в коридор. И едва сдержал громкий вздох.

У самой камеры в коридоре стояла большая синяя будка. Свет ее белых окон матового стекла разгонял ночную мглу Стормкейджа и делал вспышки электричества за стенами бледными, словно огонек фонарика с садящимися батарейками, а легкий гул, доносившийся из-за приоткрытой створки двери, заглушал раскаты грома. У самой будки стояли два человека: Ривер Сонг и высокий молодой человек в зелено-коричневом твидовом пиджаке и с копной взъерошенных темно-русых волос, внешне годившийся ей разве что в племянники. Он стоял к коридору спиной, и Альтос не видел его лица, но неловкая осанка, уверенное покачивание с носка на пятку и главное – припаркованный рядышком корабль говорили сами за себя.

Это был Доктор. Все это время Альтос был прав.

Ривер и Доктор несколько секунд о чем-то говорили, и выражение лица женщины было чарующим и таинственным. Она сказала что-то, что Альтос не сумел разобрать, а затем развернулась и, схватив повелителя времени за руку, потащила дальше по коридору.

Прямо по направлению к притаившемуся охраннику.

Альтос поспешно отскочил в сторону, лихорадочно ища место, в котором можно было бы укрыться.

– Я не улечу отсюда без манипулятора и бластера, дорогой, так что тебе придется мне помочь, – донесся до него все приближающийся заискивающий голос Ривер. Ответом ей было раздраженное мычание.

Альтос быстрыми шагами ринулся назад по коридору, и, наконец, ему на глаза попалась дверь. Он распахнул ее лихорадочным движением. Это был чрезвычайный склад: со стены на него десятками пар круглых глаз уставились противогазы. Не медля ни секунды, Альтос нырнул внутрь и прикрыл дверь, придержав ее в самом конце, чтобы та не хлопнула. Шаги Ривер и Доктора вывернули из-за угла практически в тот же миг и торопливо прошествовали мимо.

– Ты так и не сказал: почему так скоро, Доктор? Я вернулась всего два дня назад, – продолжала Ривер, уже не пытаясь скрыть почти ребяческую радость в своем голосе. – Ох, эта история с далеками меня немного выбила из колеи…

– Ривер, – с легкой угрозой протянул Доктор, и она мгновенно запнулась, словно что-то осознав.

– Ой. Да. Спойлеры. Прости, сладкий.

Когда их шаги стихли в другом конце коридора, Альтос выглянул из-за двери, бестолково глядя им вслед, словно надеясь в воздухе уловить слова, которые Ривер не успела договорить. Осознание медленно оседало у него в голове. Далеки. Вот почему она не хотела ему рассказывать. Она слишком хорошо знала его историю.

В каком-то смысле, эта забота была Альтосу даже приятна.

Затем мысли Альтоса переключились на происходящее. Манипулятор Ривер, как всегда, хранился в дежурной. Это значило, что у него было минут десять, чтобы все разведать.

Он поспешно вернулся к камере. Корабль все еще стоял там, мерное гудение и яркий золотисто-белый свет манили, словно пламя свечи. Альтос осторожно коснулся деревянной поверхности будки. Она была теплой, словно внутри у нее горело мягкое, согревающее пламя. Он слышал множество рассказов о чудесном корабле Доктора, многие из которых искренне считал домыслами и сказками – подобные легенды всегда окружали повелителя времени. Многие народы считали его чертовым богом, как эти примитивные жители Гамма лесов. Альтос в это не верил. Хотя и человеком Доктора назвать было трудно. Особенно если хотя бы половина того, что о нем рассказывали, была правдой.

Легкий шум корабля – то ли гул, то ли вздох, в котором слышалось (или ему показалось?) нетерпение, – вырвал Альтоса из размышлений. Он оглянулся, боясь, что вот-вот повелитель времени и его подруга-убийца вывернут из-за угла, и наконец глубоко вздохнул и ступил сквозь открытую дверь.

– Твою. Мать.

Его ошеломленный вздох эхом промчался по огромному круглому залу, отражаясь от стен медного оттенка, испещренных большими круглыми и шестиугольными отверстиями, от высокого, уходящего в темноту потолка, от стеклянного пола в центре, где стоял самый невероятный экземпляр управляющего устройства, который Альтосу доводилось видеть в жизни. Большая шестиугольная консоль, усеянная невероятным разнообразием кнопок, переключателей, рычагов, вентилей, клавиш и прочих элементов, которым он, на первый взгляд, даже не мог дать названия, переходила в большой стеклянный короб, уходивший куда-то в центр высокого куполообразного потолка, своими круглыми балками напоминавшего ровную поверхность озера, в которую бросили камень.

Это не говоря о том, что корабль внутри был размером с приличный космический лайнер. Впрочем, жителя пятьдесят первого века пространственной трансцендентностью изумить было трудно.

Альтос сделал несколько неуверенных шагов вперед и остановился на первой ступеньке. Этот зал, этот корабль казался каким-то безумным, беспорядочным и местами даже бессмысленным хитросплетением различных поверхностей, переходов, лестниц, кривых углов и плавных округлых линий и напоминал древние рисунки Старой Земли. Кажется, их автора звали как-то смешно. Альтос мысленно щелкнул пальцами. Эшер.

В это мгновение из коридора за дверью послышались голоса, и необъяснимо откуда взявшийся испуг подстегнул Альтоса. Быстро оглядевшись, он заметил внизу, у подножия самой длинной лестницы на нижний уровень, арку, ведшую, должно быть, во внутренние помещения корабля. Она купалась в легкой тени и была идеальным местом, чтобы скрыться от хозяев корабля. Перепрыгивая через несколько ступенек разом, он взобрался наверх, пересек стеклянный пол и кубарем скатился по лестнице, нырнув в арку в тот самый миг, когда дверь со скрипом отворилась, и Доктор первым вошел на борт.

Наконец Альтосу удалось поближе его рассмотреть. Доктор был… нет, не так, он выглядел молодо. Очень молодо – моложе него самого. Растрепанная челка свисала ему на лоб, частично даже закрывая лицо – широкое, по-мальчишески угловатое и очень добродушное. Под уже виденным твидовым пиджаком скрывалась полосатая рубашка, красные подтяжки и красный же галстук-бабочка. Весь этот облик был настолько по-детски невинным, что Альтос на миг задумался, не перепутал ли чего. Разве мог этот нелепый мальчишка в дурацком карнавальном наряде быть тем самым окруженным таинственными легендами и мрачными историями повелителем времени, которого страшились киберлюди, и при имени которого даже далеки вздрагивали?..

Ривер вошла, на ходу застегивая на руке манипулятор временной воронки. Вместо привычных для этой тюрьмы футболки и серых штанов на ней были узкие коричневые брюки, длинная серая туника, затянутая широким поясом с множеством заклепок, и высокие сапоги. К поясу была прикреплена кобура, и оттуда торчал ее собственный весьма странный бластер, который охрана второго блока оберегала особенно тщательно: все они давно подозревали, что доктор Сонг собрала его сама. Либо эта модель еще просто не была выпущена. Уж точно не в их веке.

– Ты так и не сказал, к чему такая спешка, – сказала она, закрывая за собой дверь и поправляя растрепанные волосы.

Доктор ответил не сразу: он поднялся на уровень консоли, обошел ее по кругу и принялся копаться с какими-то кнопками. Дутый стеклянный цилиндр внутри колонны медленно пополз вверх, и корабль наполнился странным свистящим, звенящим и стонущим звуком, от которого волосы на затылке у Альтоса почему-то зашевелились.

– И ради бога, отожми тормоза! – раздраженно добавила Ривер, поднимаясь по лестнице.

Тормоза? Альтос поднял глаза на поднимающийся и опускающийся цилиндр. Они летели? Это было… жутко. Он никак не планировал покидать Стормкейдж, тем более таким способом. Тем более, сейчас.

@темы: второй тур, Одиннадцатый Доктор, тексты, гет, джен

---

Дела семейные, иллюстратор Carcaneloce

[Big Who Bang]

Название: Перед родовым гнездом
Иллюстратор: Carcaneloce
Форма: арт
Персонажи/Пейринг: Нарвин, Лила
Дисклеймер: все права у ВВС и БигФиниша
Тип: джен
Рейтинг: G
Жанр: пафос
Примечания: иллюстрация для фика на Big Who Bang 2015
Ссылка на пост фика: Дела семейные

Название: Телохранитель
Иллюстратор: Carcaneloce
Форма: арт (стрип)
Персонажи/Пейринг: Нарвин, Лила, Пенделл
Дисклеймер: все права у ВВС и БигФиниша
Тип: джен, намёк на гет
Рейтинг: G
Жанр: юмор, флафф, романс
Краткое содержание: – Лила… – он запнулся, потому что, черт возьми, он не мог ее назвать даже одним из своих агентов, ведь тогда вместо Пенделла его выпотрошит уже Лила. – Лила – моя спутница.
«Нет, нет, нет, это еще хуже», - подумал он.
– В смысле, я хочу сказать, что она мой телохранитель. Да, мой личный телохранитель.
Брови Пенделла взметнулись вверх, чуть не спрятавшись под копну волос, а сам он начал сдавленно хихикать.
Примечания: иллюстрация для фика на Big Who Bang 2015
Ссылка на пост фика: Дела семейные

@темы: второй тур, джен, иллюстрации

---

Дела семейные, переводчик Lileia

[Big Who Bang]

Название: Дела семейные
Автор: Bagheera
Ссылка на оригинал: “A Family Affair”
Переводчик: Lileia
Бета: Saint_HELLga
Иллюстратор: Carcaneloce
Персонажи/Пейринг: Координатор Нарвин, Лила, НЖП, Романа
Дисклеймер: не наше, а жаль
Тип: джен
Рейтинг: G
Жанр: приключения, интриги, расследования
Размер: макси, 19 431 слово в оригинале
Саммари: Лила и Нарвин вынуждены работать в паре, чтобы раскрыть заговор против Президента Мэтайаса.
Примечания: 1) фик переведен на Big Who Bang 2016
2) события происходят между эпизодами «Бомба для разума» и «Панацея», третьего сезона «Галлифрея»
Ссылка на пост иллюстраций: bifwhobang.diary.ru/p209011964.htm
Ссылка на скачивание: fb2 | doc

Прошло уже три дня с тех пор, как лорд Мэтайас стал Президентом Галлифрея, а Нарвин только подбирался к нижним слоям неразобранной почты, сложенной на рабочем столе. Над корреспонденцией он работал в часы затишья, и по сравнению с суматошными заседаниями Высшего Совета, работа с бумагами приносила благословенный покой. Возможно, год назад Нарвин был бы доволен атмосферой, царившей среди Орденов. Сейчас осторожны в высказываниях были все, даже те члены Высшего Совета, которые до гражданской войны были самыми рьяными последователями реформ Романы. Казалось, все жаждали побыстрее вернуть статус-кво, сложившийся до правления Романы и до войны, словно все неприятности можно было просто замести под коврик и благополучно о них забыть. Назначение Вэльеса Канцлером было одобрено практически единогласно. К сожалению, Нарвин не разделял энтузиазма своих коллег. Тот особый консерватизм, присущий Вэльесу, еще в довоенные времена считался устаревшим, а сейчас и вовсе был совершенно реакционным. В лучшем случае его можно было назвать попыткой выдать желаемое за действительное, в худшем же – еще одной формой опасного радикализма.

Неприязнь между ними с Вэльесом была взаимной и носила не столько политический характер, сколько личный. Нарвина уже тошнило от бесконечных уколов со стороны Вэльеса в связи с тем, что он поддерживал Роману во время войны и в последующих президентских выборах. Вот только сегодня утром, когда Нарвин столкнулся с ним, возвращаясь из президентского кабинета, Вэльес в своей излюбленной едкой манере поинтересовался, как поживает Лила.

– Откуда бы мне знать, я не видел ее с того дня, как Роману посадили под домашний арест, – честно, но тем не менее раздраженно ответил Нарвин.

– Да-да, конечно, – многозначительно ответил Вэльес, вызывая у того еще большее раздражение.

Чуть позже, разбирая корреспонденцию, Нарвин обнаружил причину самодовольства Канцлера – записку от Мэтайаса касательно ежегодного пересмотра виз для инопланетных жителей Галлифрея. Короткая записка гласила: «Рассмотрите, Вэльес мне уже плешь проел по этому поводу». Нарвин пока не решил для себя, что же его раздражало больше – мелочность Вэльеса, который держал зуб на Лилу за ее преподавание в академии, или то, что Мэтайас так быстро поддается влиянию.

Однако же в одном они были правы: виза действительно истекла, и ее продление было в юрисдикции НРУ. Нарвин подумал, что решит этот вопрос, но не так, как им хочется. Первым импульсом было идти к Мэтайасу и заявить ему, что Канцлер не имеет прав указывать НРУ, как им работать, но затем ему в голову пришло более элегантное решение.

Он отправил одного из своих агентов на поиски Лилы и углубился в работу, радостно представляя себе, как вытянется лицо у Вэльеса, когда он обо всем узнает. Мгновением позже Нарвин призадумался, сомневаясь в верности своего решения. Так ли уж хороша была эта идея? Он же не мстил – мстить было бы непрофессионально. Он поразмыслил над этим, мысленно составив целый список очень хороших причин для исполнения задуманного. Довольно кивнув, взял следующее письмо из уменьшающейся стопки бумаг и открыл его. Если кто-то попытается оспорить его решение или же попросить обосновать его, он был готов предоставить целый ряд обоснованных аргументов.

Вскоре дверь открылась без стука, впуская посетителя. Лила вошла в кабинет так уверенно, словно и не была слепой. Выглядела она куда более отдохнувшей, нежели сам Нарвин, но куда менее довольной.

– А-а, Лила, – начал было Нарвин, но прежде чем он успел ее хотя бы поприветствовать, она его прервала.

– Зачем ты приказал мне сюда явиться?

– И не думал приказывать, – он не собирался вот так сразу вступать в бой. – Я просто попросил тебя прийти.

– Ты послал одного из своих шпионов найти меня и привести сюда. Он был очень груб, и тебе повезло, что я не вернула его тебе назад с ответом, вырезанным на его тощей груди.

– Я был бы тебе очень признателен, – нахмурился Нарвин, – если бы ты не калечила тех немногих надежных агентов, что у меня остались.

– Надежных? – Лила ухмыльнулась. – Я думала, что типы вроде тебя никогда не бывают надежными, Нарвин.

Он не совсем понял, имеет ли она в виду агентов НРУ или собственно повелителей времени, но решил не уточнять.

– Именно по этому поводу я и собирался…

– Что? Так ты вызвал меня сюда, чтобы сказать мне, что я не могу тебе доверять? – ее тон был невинным, но по лицу было видно, что разговор ее забавляет. Она явно насмехалась над ним, что Нарвин принял за хороший знак, учитывая обстоятельства.

– Лила, прошу, хоть раз дай договорить и не перебивай. Все эти переходные периоды для человека с моим кругом обязанностей – очень напряженное время, поэтому я надеюсь, что мы быстро все обговорим и покончим с этим. Как ты помнишь, у нас прошли сроки ежегодного рассмотрения визовых дел.

Лила немного напряглась, сбитая с толку внезапным поворотом:

– Я такого не помню… А-а, ты говоришь о той штуковине, которую вы выдаете всем инопланетникам, чтобы сказать им, насколько им тут не рады и что они должны выметаться, как только их срок закончится? У меня такой никогда не было.

– Вообще-то разрешение есть и у тебя, – поправил ее Нарвин, – хотя я вполне понимаю, почему ты об этом не знала. Возможно, Андред или К-9 сделали всю подготовительную бумажную работу, а потом разрешение просто автоматически обновлялось, потому что ты была замужем за галлифрейцем.

Лила нахмурилась. Нарвин видел, что все это для нее стало полной неожиданностью, что, наверное, было к лучшему, потому что Лила вполне была способна ринуться в бой против галлифрейской бюрократической машины, а это стало бы сущим кошмаром.

– То есть ты имеешь в виду, – сказала она, хмурясь все сильнее, – что теперь, когда Андред мертв, у меня нет этой «визы»? И что ты заставишь меня покинуть планету, как тех инопланетных студентов из академии?

– Ну, возможность, что разрешение не продлят, и правда существует, раз уж ты больше не жена повелителя времени и твой официальный статус президентского телохранителя будет вот-вот отозван…

Лила рассмеялась ему в лицо, удивив Нарвина. Смех был резким, коротким и горьким, но по-прежнему дерзким.

– И ты думал, что я буду умолять вас, повелителей времени, позволить мне остаться? Мне казалось, ты меня лучше знаешь, Нарвин. Я не стану никого умолять, потому что не хочу оставаться. На этой планете меня больше ничего не держит. Она забрала мою молодость, моего мужа и мое зрение, у меня не осталось больше ничего, что она могла бы еще отобрать. Я с радостью улечу отсюда.

На миг Нарвина словно оглушило. Такого он не ожидал.

– Но ты не можешь! – он так торопился ее остановить, что даже не успел подобрать понятные слова.

Лицо Лилы приняло озадаченное выражение:

– Не могу? Но ты только что сам сказал…

– Это вообще не обсуждается. Ты не просто какая-то инопланетянка, ты была телохранителем Президента! Ты хоть понимаешь, какими знаниями ты обладаешь и насколько серьезно это может сказаться на нашей безопасности?

– Я вас не предам!

– Я и не намекал даже, – уверил ее Нарвин. – Но ты и правда считаешь, что далеки или сонтаранцы, в случае чего, будут у тебя вежливо спрашивать об этом? Нет, отпустить мы тебя не можем и точка.

– Чего же ты тогда хочешь? Здесь я не нужна, потому что не галлифрейка, но и отпускать ты меня не хочешь, потому что я знаю ваши тайны. Или вы меня тоже посадите за решетку, как Роману? – рука Лилы зависла над ножом. – Можешь попробовать, Нарвин, если твоя жизнь тебе не дорога.

– Вообще-то нет, – Нарвин откинулся на спинку кресла, довольный, что они наконец-то дошли до сути разговора. – У меня к тебе деловое предложение.

– Не нравится мне твой тон, – ее поза стала еще более напряженной.

– Уверен, мы оба останемся в выигрыше. Видишь ли, я сейчас в некотором затруднении. В гражданской войне я потерял очень много хороших агентов и, к сожалению, довольно многие из оставшихся предпочли Пандору и Даркел, так что в наших рядах раскол. Но это еще не все. В НРУ конкуренция всегда была высокой, кажется, несколько координаторов младшего ранга решили, что настал их час стать главным координатором. Возможно, они и сейчас так думают, так как мое положение при Мэтайасе сильным назвать очень сложно. Кажется, – Нарвин покашлял, чтобы скрыть свое смущение, – он считает меня «человеком Романы».

Лила молча слушала его, но от нее явно веяло упрямым неодобрением всего, что он только что сказал. Нарвин чувствовал себя неловко, а потому просто продолжил:

– Конечно, я буду сохранять верность Президенту и со временем разберусь с проблемами Управления, но до тех пор моя жизнь в опасности. И мне нужен кто-то, кому я могу доверять, кто-то, обладающий достаточной квалификацией, чтобы прикрыть мою спину. Короче, мне нужен телохранитель.

Наконец-то до Лилы дошло, но никаких признаков облегчения на ее лице не появилось. Вместо этого ее лицо ожесточилось, а в голосе послышалась горечь:

– А если я соглашусь, ты дашь мне разрешение остаться на Галлифрее.

– Именно так, – Нарвин не мог понять, что ей не понравилось в этом раскладе. Лила и раньше была прекрасным телохранителем и уже в течение определенного времени вроде бы не сильно возражала против их совместной работы.

– Нет, – ответила она.

Нарвин моргнул. Язык отяжелел и не хотел ворочаться, мысли вдруг смешались. Он попытался придумать ответ, но все, что смог выдавить, было неразборчивое «Нет?».

Горло сжало, и стало трудно дышать. Он посмотрел на свои руки: кончики пальцев были запачканы черным, словно он окунул их в чернила.

– Нарвин, – позвала Лила, – кажется, тебе плохо.

Стул со стуком отлетел, когда Нарвин рухнул на пол, корчась от судорог. Сквозь пелену он еще услышал, как Лила зовет доктора.

*

В медицинском блоке Лиле было неуютно. Неизвестная территория – тесная, уставленная множеством попискивающих и шипящих приборов – запутывала ее органы чувств, лишенные зрения. Ей приходилось напрягать слух, чтобы различить поверхностное дыхание Нарвина среди прочих звуков и подмечать в нем любые изменения. Не имея возможности видеть, только так она могла понять, просыпается ли он. Медсестра сказала, что раньше или позже, но он должен очнуться.

Лила все еще злилась на Нарвина, хотя даже самой себе она толком не могла объяснить, почему это «предложение» так ее рассердило. Она до сих пор еще многого не знала об этом мире, так иногда говорила Романа в разговорах о политике, и это означало, что она делает ей какое-то предложение. А Нарвин сказал это таким самодовольным тоном, словно знал, что она не посмеет ему отказать. И уже одного этого было достаточно, чтобы разозлить Лилу. Хуже того, помощь была нужна именно Нарвину, но вместо того, чтобы просто попросить ее помочь, он нашел способ, чтобы заставить ее сделать это. У Романы и для этого было название. Шантаж. Лила не знала, почему оно называлось именно так, но для ее ушей звучание было как раз правильным – скользким и неприятным. Но самое противное, что Нарвин ждал от нее благодарности, словно сделал ей большое одолжение.

Лила намеревалась высказать Нарвину, когда он проснется, все, что она думает о его поведении. А еще она чувствовала себя обязанной остаться у его больничной постели и дождаться хотя бы его пробуждения. Ее инстинкты не могли позволить ей бросить беззащитного человека, и кроме того, во время войны они с Нарвином сражались бок о бок, а это чего-то да стоило. И если бы он просто попросил ее о помощи, она бы помогла ему по доброй воле.

Прерывистое дыхание подсказало ей, что Нарвин приходит в себя.

– Письма, – прошептал он хриплым голосом, явно не до конца осознавая, где он, – я должен…

– Ты в медицинском блоке, – сказала ему Лила. – Я тебя сюда притащила.

– Как долго?

– Не стоит благодарности, Нарвин. Врач сказал, что я как раз вовремя. Он сказал, что тебя…

– Отравили, да, – нетерпеливо прервал ее Нарвин. – Я знаю. Яд был в одном из писем с моего стола, – он попытался сесть. Стон боли и скрип кровати подсказали Лиле, что попытка оказалась безуспешной. – Мне нужно выяснить, какое именно.

– Чтобы больше никто не пострадал?

– Чтобы тот, кто его послал, не успел замести следы! – раздраженно рявкнул Нарвин, но его организм решил, что повышать голос было ошибкой. Он начал задыхаться. – Но теперь они, скорее всего, знают, что это не сработало, так что только по письму я смогу отследить, кто это был.

Он был прав, и Лила почти согласилась, почти предложила ему свою помощь, но напомнила себе, что это же Нарвин, который не только не заслуживал помощи, но еще и не умел ее ценить.

– Доктор говорит, тебе повезло, что ты не регенерировал, – сказала она, поднимаясь. – Будь осторожен, Нарвин, потому что я сейчас уйду и больше спасать твою жизнь не буду. Может быть, если ты научишься заводить друзей и беречь их, тебе не придется никого заставлять тебе помогать.

– Друзей? – возмущенно ей вслед крикнул Нарвин. – Я координатор НРУ! У меня не та работа, чтобы заводить друзей!

– В том-то и беда, Нарвин, – пробормотала Лила. Она радовалась тому, что может наконец уйти. Нарвин доводил ее так, как не удавалось никому из повелителей времени. Большинство из них были обычными болванами, некоторые – чудовищами, но Нарвин, казалось, объединял в себе все то, что делало повелителей времени невыносимыми. Как Романа, он был так повернут на работе, что ко всему остальному оставался слепым и глухим. Как Даркел, он был жестоким и хитрым, и слишком трусливым для настоящей драки. Как Доктор, он всегда думал, что только он знает, как будет лучше, и всегда ее поправлял, но хуже всего было то, что иногда он казался храбрым и достойным человеком, на миг напоминая ей, ради чего она решила остаться на Галлифрее – только затем, чтобы снова доказать ей, как она ошибалась.

*

Романа какое-то время пораженно молчала, выслушав все, что пересказала ей Лила, а затем рассмеялась сухим нервным смехом, который у нее появился после выборов Мэтайаса Президентом. Сейчас она была уже не столь напряжена, лишившись власти, но вместо напряженности пришла горечь. Лила решила, что ничего хорошего в этой замене не было.

– Какой же он все-таки странный человек, наш координатор Нарвин, – наконец изрекла она. – Попросить именно твоей помощи!

Лила собиралась было уточнить, считала ли Романа ее плохим кандидатом в телохранители из-за слепоты, но гордость заставила ее придержать язык. Вместо этого она спросила:

– Нарвин сказал правду? Он действительно может заставить меня покинуть Галлифрей?

– Иностранцы на Галлифрее находятся в юрисдикции НРУ, – неохотно согласилась Романа, – так что да, наверное, может. Но я практически уверена, что за этим стоит что-то еще, а не просто Нарвин… Вполне возможно, что это Мэтайасу хочется, чтобы ты улетела, просто чтобы отыграться на мне.

Лила вполуха слушала как Романа продолжала говорить о Мэтайасе. В последнее время она только о нем и говорила, чего Лила не могла понять. Ведь Роману предал Браксиэтель, а Мэтайас просто шел за ним. Тем не менее, Романа ни словом не упоминала Браксиэтеля, словно Мэтайас захватил президентское кресло самостоятельно.

Романа замолчала, Лила подняла голову и увидела, что ее отвлекло – в комнате появился К-9.

– Хозяйка, – сказал он, – мне нужно сейчас уходить.

– Уходить? – удивилась Романа. – Куда? Зачем?

– В Паноптикон, в штаб НРУ, – ответил тот. – У меня встреча с координатором Нарвином для получения дальнейших инструкций.

– С Нарвином? – воскликнула Лила. – С каких это пор он тебе дает указания?

– Поправка, хозяйка Лила: координатор Нарвин не давал инструкций этому модулю. Он послал сообщение, запрашивая моего содействия, и я принял запрос.

Лила развернулась к Романе, почти ожидая взрыва президентского гнева, но Романа просто сказала с горечью в голосе:

– Понятно. Крысы бегут с тонущего корабля.

– Поправка, хозяйка: данный модуль изготовлен на Земле по образцу рода canis lupus, известного там под названием «собака», а не rattus norwegicus, известного как…

– Да ладно, ты прекрасно знаешь, что Романа имела в виду, К-9, – упрекнула его Лила. – Так это правда, ты тоже ее предаешь?

– Просьба координатора Нарвина никак не связана с хозяйкой Романой. Более того, существует 74,9% вероятности того, что моя помощь координатору Нарвину принесет ей пользу.

– Правда? – встрепенулась Романа. – Каким образом?

– Данный модуль не имеет права раскрывать информацию. У вас нет необходимого допуска к секретной информации.

– К секретной информации? – Романа была впечатлена. – Ну-ну, похоже, Нарвин затевает что-то грандиозное. Интересно, что бы это могло быть такое.

– Предположение, хозяйка, – несколько смиренным тоном произнес К-9, – мой анализ показывает, что координатору Нарвину все еще может понадобиться помощь хозяйки Лилы.

– Конечно, понадобится, – оскалилась Лила. – Но это не означает, что он ее получит.

Романа коснулась руки подруги.

– Нет же, Лила, – сказала она, понижая голос до заговорщицкого шепота, – К-9 прав. Я хочу знать, что Нарвин делает, особенно если это будет в нашу пользу. А ты будешь моими глазами и ушами, – Романа на миг запнулась, понимая, что именно сказала. – Прости, Лила, это я в переносном смысле.

– Знаю, – ответила Лила, отступая от нее. – Если бы ты говорила то, что думаешь, ты бы сказала, что я бы могла на тебя шпионить.

– Наверное, именно это я и имела в виду, – вздохнула Романа, сдаваясь. – Но, Лила, ты должна понять, – ее голос стал почти умоляющим, выдавая ее отчаяние, – я так мало могу! Я схожу с ума, сидя тут дни напролет, отрезанная от всего мира, и мне совершенно нечем заняться. У меня, кроме тебя, не осталось друзей! Теперь мне никто не поможет, иначе стала бы я тебя просить о таком?

Лила, неловко переминаясь, спросила:

– Ты уверена, что это… это поможет тебе?

– Да, да, поможет! – с готовностью отозвалась Романа. – Если бы я знала, что сейчас происходит в Паноптиконе, я бы подготовилась к последующим выпадам против меня. Приближается заседание суда по моему делу, мне нужна любая информация.

Романа и раньше просила ее шпионить за людьми. Лила никогда не испытывала восторга по этому поводу, но сейчас это ей совсем не понравилось. Мысль о том, что нужно будет шпионить за Нарвином, напоминала ей о поступке Андреда. Еще она подозревала, что Романа преувеличивает, чтобы уговорить ее. Если так оно и было, то Романа была ничуть не лучше Нарвина, просто она для манипуляций использовала надежду, а Нарвин пытался использовать страх. С другой стороны, может быть, Романа и не преувеличивала. Лила не разбиралась в политике повелителей времени настолько, чтобы быть в том уверенной. Возможно, это действительно поможет в борьбе с врагами Романы. Но даже если и нет, отчаяние Романы было настоящим, и Лила не могла ей отказать.

*

– Лила! Какой сюрприз.

Нарвин даже не пытался скрыть, что сюрприз для него был очень неприятным. Он-то надеялся, что К-9 явится без своих хозяек. Он планировал разобраться с Лилой позже, лучше всего после того, как решит текущее неприятное дело, но, естественно, ему не повезло.

– И что заставило тебя вернуться?

– Хозяйка Лила пересмотрела ваше предложение о трудоустройстве, – заявил К-9. Лила попыталась незаметно пнуть его по металлическому корпусу.

– Спасибо, К-9, я и сама могу говорить.

Нарвин нахмурился, разглядывая их обоих. Он было предположил, что Лила увязалась за псом, чтобы сказать, что К-9 ему не отдадут, или потребовать объяснений, для чего он понадобился. Он определенно не ожидал того, что она все же согласится быть его телохранителем, ведь ее отказ был таким красноречивым.

С другой стороны, возможно, Романа объяснила ей, что пересмотр визы происходит не по вине Нарвина. В таком случае он был готов простить Романе все те необоснованные обвинения, которыми она в него бросалась годами.

– Уверен, что так и есть. И что же ты хотела мне сказать?

Лила поколебалась чуть дольше, чем полагалось. Иногда у нее получалось притворяться – во время войны Нарвин был свидетелем таких случаев – но вообще-то она плохо умела что-то скрывать.

– Я прикрою твою спину, Нарвин, – наконец произнесла она, но ее это явно не радовало.

Он подавил разочарование.

– Это хорошая новость, но в данный момент мне не требуется твоя компания. Я на день уезжаю из Цитадели.

Он собирался посетить место, которое в данный момент в плане опасности могло посоперничать со штабом НРУ, но он совершенно точно не хотел тащить туда Лилу ни насильно, ни по ее доброй воле.

– Да? – Лила чуть склонила голову. – Ты охотишься на своего почти убийцу в пустошах? Но там я как раз могу быть куда полезнее К-9.

– Что? А, нет, нет, – Нарвин энергично помотал головой. – К-9 не поедет со мной. Он останется тут, в моем кабинете. Можешь оставаться с ним, если хочешь.

– Координатор Нарвин сделал предложение данному модулю поработать его секретарем в свое отсутствие, – пояснил К-9, звуча при этом несколько самодовольно. – Я буду исполняющим обязанности главного координатора НРУ.

Лила сначала пораженно замерла, а потом от души рассмеялась:

– Ты хочешь, чтобы К-9 работал вместо тебя, Нарвин? Сначала ты зовешь меня, потом его – у тебя что, настолько отчаянное положение?

Впервые Нарвин был рад, что Лила его не видит, потому что от ее смеха у него запылали щеки.

– Оно не отчаянное! Мне просто нужен кто-то компетентный для этой работы, и в данный момент это именно К-9. Он компетентный, надежный и не подозревается в покушении на меня. И вообще, внешность обманчива, а я считаю К-9 одним из самых мощных компьютеров на всем Галлифрее с тех пор, как мы потеряли Матрицу.

– Ого, – сказала Лила, все еще смеясь, – ты слышал, К-9? Похоже, ты нравишься Нарвину.

– У меня и правда нет времени, – координатор резкими движениями натянул перчатки. – К-9, все необходимые указания находятся в файлах, которые я тебе раньше передал. Надеюсь, что до завтра смогу вернуться. Лила, хорошего дня.

Вполне предсказуемо (его никогда не оставляли в покое именно тогда, когда ему это было нужно) Лила последовала за ним, выходя из кабинета. Абсолютно все агенты, мимо которых они проходили, таращились на них без зазрения совести, но Лила, разумеется, этого не видела. А вот Нарвин видел, но времени на то, чтобы отчитать их за это, у него не было.

– Я тебе не верю, – заявила Лила. – Если то место, куда ты отправляешься, безопасное, то почему ты берешь с собой оружие?

Нарвин автоматически потянулся к стазеру.

– Но как ты…

– Я слышала, как ты проверил предохранитель, прежде чем мы вышли из кабинета. Так куда мы идем?

– Мы никуда не идем. Если так хочешь знать, то это личное дело, которое не имеет ничего общего с работой. Это… дела семейные.

– Семейные? – эхом откликнулась удивленная Лила. – Надо же, Нарвин, я не знала, что у тебя есть семья!

– Конечно, есть! Почему у меня не должно быть семьи? И чтобы ты знала, Дом Стиллхейвен является одним из великих древних Домов Галлифрея, фактически, он намного старше домов Диптри или Хартсхейвен.

Лицо Лилы смягчилось:

– Ты говоришь правду.

– Как мило, что ты мне веришь. Наконец-то. А теперь прошу меня извинить, у меня плотный график, и мне нужно добраться до другой стороны горы Кадон до наступления ночи. Не путайся под ногами.

Они дошли до транспортного ангара НРУ, в котором на текущий момент находилось всего несколько свежевыращенных капсул ТАРДИС и парочка флаеров. К одному из них Нарвин и направился. Однако зайти в него он не успел: Лила, следовавшая за ним по пятам, вдруг преградила ему путь, встав у входа.

– Ты бы не улетал навещать свою семью в такое время, если бы это не было очень важно. Ты всегда делаешь что-то с кор… – Лила запнулась, пытаясь вспомнить слово, – коры…

–Корыстной целью, – вздохнув, помог ей Нарвин.

– Да, вот. Это из-за убийцы? Ты думаешь, он нападет на твое племя?

– Нет! С убийцей это вообще не связано. Отстань от меня, или мне придется сказать К-9, чтобы он выслал за тобой парочку агентов. Скоротаешь ночь в камере задержания НРУ.

Лила фыркнула:

– К-9 тебя не послушает! Но если ты не возьмешь меня с собой, я пойду прямо к Мэтайасу и скажу ему, что ты от него кое-что утаиваешь.

Нарвин сжался – Лила даже не представляла, чем она угрожала.

– Нет! Президент ни при каких обстоятельствах не должен об этом узнать!

– Значит, я лечу с тобой, – она зубасто ухмыльнулась.

– Ладно, – со вздохом согласился он. – Только не говори, что я тебя не предупреждал.

*

– Чем я думал? – тридцать микропериодов спустя простонал Нарвин, когда понял, как будет сложно. Слишком часто его жизнь напоминала непрекращающуюся череду катастроф, но этот случай был поистине выдающимся. – Для нас обоих все было бы намного проще, согласись ты поносить эти одежды всего несколько часов. – Он снова попытался вручить Лиле одежды, найденные во флаере. – Они во всех отношениях лучше твоих шкур: чистые, практически новые, подходят для любых погодных условий…

– С чего ты взял, что они лучше? – поинтересовалась Лила. – Ты когда-нибудь носил кожаные вещи?

– Я даже не стану отвечать на такой бессодержательный вопрос. Ни один повелитель времени никогда не станет носить органический материал мертвых животных, когда есть совершенные и отличные синтетические материалы.

– У Романы в шкафу есть кожаные туфли. Я их сама видела, они красного цвета, – победно сдала подругу Лила.

– Что ж, даже Романе хватает благоразумия держать их в шкафу.

– Я ношу одежды воина племени севатим. Зачем мне еще какие-то одежды?

– Ты одета очень… неформально, – Нарвин дипломатично умолчал о том, что на ней надето почти то же самое, что и во время ее работы под прикрытием в качестве экзотической танцовщицы. Да и вообще, он старался по возможности как можно меньше упоминать о той миссии.

Лила вовсе не считала, что он выразился дипломатично:

– То есть, ты хочешь сказать, я одета как инопланетница.

– Я имел в виду то, что сказал. Мы едем на очень официальное мероприятие.

– Я не хочу надевать эту одежду, Нарвин, – она скрестила руки на груди.

– Да что с ней не так? Это стандартная форма НРУ и…

– Вот что с ней не так! – раздраженный тон Лилы сменился на огорченный.

Нарвин сел в кресло, все еще держа форму в руках. Такого поворота он не ожидал.

– Ты так сильно презираешь разведывательное управление?

Она отвернулась, уголки губ опустились, выдавая горечь:

– Андред носил такую одежду, когда стал Торвальдом.

– А-а, понятно, – Нарвин пожалел, что не додумался до этого раньше. Ему не хотелось, чтобы Лила считала, будто он забыл об Андреде. Да он и не забыл: после ошибочного решения довериться Даркел, вся эта история с Андредом и Торвальдом стала одной из самых сокрушительных неудач в его карьере, до сих пор вспоминать об этом было мучительно. Учитывая, что именно из-за него Андред ушел в подполье, а он этого даже не понял, что его содействие Даркел привело к тому, что Романа пошла на поклон к Пандоре, а это, в свою очередь, привело к гибели Андреда, на Нарвине лежала весомая часть вины. Целый ряд ошибочных суждений с его стороны – очень непрофессионально.

Он углубился в управление флаером, наблюдая, как они пролетали над залитыми красным закатным солнцем склонами Кадона. Лила хранила молчание, но Нарвин не мог заставить себя обернуться и посмотреть на нее, даже зная, что она его не видит.

– Андред был… хорошим агентом, – наконец сказал он.

– Не хочу об этом слышать!

– Нет, Лила, выслушай меня. Из Андреда получился агент лучше, чем Торвальд когда-либо мог бы стать, потому что все, что он делал, было ради Галлифрея. Не могу согласиться с его методами, но уважаю его намерения. Его смерть была трагедией, которой можно было бы избежать, если бы я сразу осознал, что у меня под носом происходит.

Только вот в тот момент Нарвин даже не подозревал, что с Торвальдом что-то не так. Он просто посчитал, что регенерация хорошо сказалась на трудовой дисциплине Торвальда. Андред был сосредоточен на работе, а не на политике и власти, и ему можно было доверять, так что Нарвину понравилось с ним работать. Он был не просто хорошим агентом. Он был хорошим заместителем, предлагал конструктивные идеи, он был… идеальной правой рукой. Нарвин предположил, что все-таки это было самым подходящим термином, во всяком случае, более профессиональным, чем «друг».

Лила не издала ни звука, слушая, затаив дыхание. После долгой паузы она хрипло произнесла:

– Романа послала меня за тобой шпионить.

– О! – только и вымолвил Нарвин, не зная, расстраиваться ли из-за того, что так и не завоевал доверия, или из-за того, что его снова провели.

– Но я не буду шпионить, – ее голос слегка дрожал, то ли из-за гнева, то ли от страха, он не смог понять. – Ни для нее, ни для кого. После того, что случилось с Андредом… Я не стану такой, как он!

Она попыталась встать, но в небольшом флаере, летящем на полной скорости и маневрирующем между восходящими потоками воздуха гор Кадона, это было не самой лучшей идеей. Нарвин попытался ее успокоить:

– Я считаю, тут опасности никакой нет. Из тебя никогда не получится хорошей шпионки.

Ее дыхание немного успокоилось, и она спросила нормальным голосом:

– Ты думаешь?

– Да. Поверь.

– Ты это как шпион говоришь? – она сухо рассмеялась.

– Я тебе говорю это как человек, который раньше и не собирался работать на НРУ. Когда я только начал обучение, меня все бесило. Машины не притворяются и не действуют нелогично. Они подчиняются своим законам до конца. Ты можешь быть идеальным инженером по данным и ни разу не столкнуться с моральной дилеммой. Будучи шпионом, тебе приходится не только идти на компромиссы. Тебе приходится компрометировать себя. Ты не можешь себе позволить иметь друзей или честь. Чтобы сберечь свои самые ценные идеалы, тебе иногда приходится их предавать. Вот что пытался сделать Андред, и это его сломало. И если бы ты попробовала сделать то же самое, это сломало бы и тебя.

– Но ты-то не сломался.

Нарвин взглянул на Лилу, не совсем уверенный, было ли это вопросом или утверждением, или сомнением.

– Нет, – ответил он, – мне кажется, на меня это не сильно повлияло.

*

Лила не была так расстроена с тех пор, как потеряла зрение, или даже с тех пор, как умер Андред. Этот разговор с Нарвином вскрыл старые, плохо зажившие раны. В глубине души она знала, что ничего такого в этой одежде нет – она ничего не значит. Доктор как-то сказал ей, когда она спросила, зачем ему такой длинный шарф: «Не одежда делает из нас человека, а человек дает вес одежде. И я сейчас не о той устрашающей леди, что связала мне этот шарф, ведь она и не человек вовсе». Доктор обычно любил сказать что-нибудь в таком духе, что невольно вызывало вопрос – мудрец он или глупец, но ей казалось, что он прав.

Некоторые одежды обладали истинным могуществом, вроде пояса Президента на Галлифрее или церемониальных одежд шамана племени севатим, но могущественны они были потому, что являлись инструментом – полезным и сделанным человеком, а не потому, что они как-то особенно выглядели. Сила этой формы НРУ была только в ее голове, она получила бы власть над Лилой только, если бы она это позволила сама, но Лила не была уверена, что сильнее ее, а потому надевать форму боялась. Когда-то она считала себя сильнее Андреда, но так ли это? В этой битве острое лезвие и верная рука были бесполезны, здесь нужно было бороться сердцем, а оно было потрепано и надорвано, как подошва кожаного сапога, если слишком долго идти.

– Прибудем меньше чем через десять микропериодов, – донесся до нее голос Нарвина, и она услышала, как он трет виски, а затем как его рука, затянутая в перчатку, скользнула по металлу стазера, проверяя, на месте ли он. Звук был на удивление успокаивающим. Совершенно ясно, что Нарвин ожидает неприятностей, а сейчас это было единственным, что радовало ее сердце.

– Скажи мне, – она выпрямилась в кресле, – зачем тебе нужно оружие, чтобы навестить семью?

– Я не собираюсь его использовать, – ответил он, ощущая неловкость. – Это просто предосторожность. Если дело дойдет до драки, мы окажемся в меньшинстве. Так что будь добра, Лила, воздержись от провокаций.

– В меньшинстве? Там, куда мы пойдем, живет много твоих людей?

– В обычное время нет, но сегодня – особый случай. Наверное, пора уже тебе сказать. Я посещу церемонию прощания и зачитывания завещания.

– Кто-то умер?

– О да, кто-то умер, – мрачно хохотнул Нарвин. – И ты тоже при этом присутствовала, Лила.

– Правда? Но я не была знакома с кем-то из твоей родни!

Должно быть, Нарвин ошибся или просто не сказал об этом? Лила попыталась вспомнить тех, кто погиб на войне и по ком бы горевал Нарвин. На ум никто не приходил, но, с другой стороны, тогда она не сильно обращала внимание на чувства Нарвина, так как он, как и большинство повелителей времени, изо всех сил старался сделать вид, что чувств у него нет вообще, а Лила и Роману-то с трудом могла «прочитать».

– И кто же это?

– Верховный инквизитор Даркел, – сказал Нарвин, смакуя реакцию девушки на откровение.

– Даркел! – воскликнула Лила, инстинктивно выдергивая нож. – Она твоя родственница?

– Не из близких, но родней была, – ровным голосом ответил он. – Не стоит так удивляться, Лила. Большинство древних домов связаны друг с другом родством. Кажется, и с Романой мы какие-то дальние родственники, а бывший президент Браксиэтель среди прочих, менее славных связей, был в родстве с Президентом Флавией…

– Я не об этом, – Лила прервала Нарвина, прежде чем тот успел изложить ей все свое генеалогическое древо. – В моем племени все тоже имели родственные связи.

– Конечно, я не имею в виду собственно кровное родство, – продолжил он, не обращая внимания на слова Лилы. – Если бы мы все еще производили потомство биологическим путем, правящая верхушка Галлифрея была бы сильно вырождена. Существует причина, по которой повелители времени являются высшими существами, и суть здесь не только в длительности жизни. Большинство из нас являются продуктом скрупулезной генной инженерии, даже если в нас и присутствуют гены родителей.

– И что в этом такого особенного? – фыркнула Лила просто, чтобы досадить Нарвину, поскольку его высокомерие ее сильно раздражало. – В моем мире существовал сумасшедший компьютер, который разводил людей как животных, точно так же, как со своими детьми поступаете и вы. В моем племени севатим были только сильные и смелые воины, которые могли бы выжить в лесу, а племя тэш жило на базе среди всяких компьютеров и машин, и они были такими умными, что с помощью разума могли проделывать всякие психические штуки.

Но Нарвина ее слова поразили, а не разозлили:

– Я… э-э… и представить не мог, что у твоего народа были передовые знания о евгенике. У меня складывалось впечатление, что вы были примитивными людьми.

– Не надо так поражаться, – Лила расстроилась еще больше. – Ничего хорошего в том не было!

– И все равно, согласись, система работала, по крайней мере, если судить по тебе. Мне кажется, мало кто из людей приспособлен к насилию и выживанию так, как ты, плюс к этому – у тебя нет очевидных дефектов, возникающих при инбридинге, – его тон был настолько самодовольным, что ей немедленно захотелось продемонстрировать это самое насилие. Она услышала, как Нарвин щелкал тумблерами и кнопками пульта управления, а потом вдруг сказал серьезным голосом: – Я лечу на эту церемонию прощания не из большого уважения к семье или к Даркел, Лила. Ты должна понимать, что Дом Стиллхейвен чрезвычайно консервативен. Никто из нас не поддерживал приход Романы на должность Президента, и самым ярым противником каждой из проведенных ею реформ был именно наш Дом. Более респектабельных или стабильных в политическом плане людей, чем моя семья, еще поискать надо: раньше никому из родственников Стиллхейвена и в голову не пришло бы противоречить законно избранному Президенту. Но, боюсь, те времена остались в прошлом.

– Они – наши враги.

– Зависит от того, кого ты подразумеваешь под «нами».

– Роману и тех, кто ей верен. Кого еще я могла иметь в виду?

– Конечно, я и забыл, – пробормотал Нарвин. – Но это еще не все. Браксиэтеля в нашем доме тоже особо не жаловали, и что бы они ни думали о Мэтайасе до выборов, когда он победил Даркел и получил президентство от Браксиэтеля, я уверен, что его тоже рассматривают как человека Романы.

– Хотя это и не так.

– Пока еще слишком рано об этом судить, – тон Нарвина навел Лилу на мысль, что либо он знал что-то, ей недоступное, либо делал вид, что знает больше нее – с этими повелителями времени никогда не угадаешь, они часто напускали таинственности. – В любом случае, в данный момент все это неважно. А важно то, что прославленный Дом Стиллхейвен считает Мэтайаса столь же плохим выбором, как и Роману. А раз уж я верен Президенту, то, значит, и я столь же плох. Если честно, это просто смешно, и я такого от семьи не ожидал, ведь я всегда ясно выражал свое недовольство радикальными реформами Романы…

– Значит, они и твои враги тоже, – подытожила Лила.

Нарвин устало вздохнул:

– Да. Помнишь то письмо, что чуть не отравило меня? Это было приглашение на церемонию прощания с усопшей.

*

Огромная территория с родовым гнездом Дома Стиллхейвен раскинулась на северных склонах горы Кадон с незапамятных времен. Его фундамент был заложен еще до строительства великой Цитадели, и с тех самых пор дом и его обитатели процветали, ведя уединенную жизнь среди гор, вдали от бурной жизни Капитолия. Это было практически самодостаточное поселение, в котором всегда пребывало от двадцати до двух сотен родичей Стиллхейвен. Нарвин, будучи ребенком, никогда не проводил особенно много времени на этих землях, и потому до сих пор удивлялся тому, какими истинно обширными были их владения. Земля там не обрабатывалась – сельское хозяйство прекратилось тут еще до времен Рассилона, а охота – даже в виде спорта – вышла из моды тысячелетия назад. Может быть, в эти сложные времена люди снова начнут обживать эти уединенные земли.

Сейчас Стиллхейвен был полон людей. Снижаясь перед посадкой, Нарвин увидел небольшой флот в миниатюре – там были флаеры, клипперы и множество других видов судов, разбросанных по лужайкам, словно причаленные в доках корабли, чьи солнечные панели и металлические бока горели в лучах заходящего солнца.

Нарвин в последний раз бросил страдальческий взгляд на Лилу. Естественно, в ней сразу же все опознают чужестранку-телохранителя Романы, но, с другой стороны, и черно-белые одежды НРУ Нарвина точно так же бросались в глаза. Он мог бы попытаться прилететь инкогнито – у него все еще оставались в гардеробе аркалианские одежды, в которых он с легкостью бы растворился среди своих родственников, но согласно едва сформировавшемуся в голове плану, принадлежность к органу власти должна была обеспечить его защитой. А потому он выбрал самую претенциозную форму с золотой оторочкой, ненужным поясом и ужасно неудобным воротником, из-за которого невыносимо чесались шрамы, полученные от осколков бомбы, почти прикончившей его во время военных действий. Но ему удалось выдержать разницу между впечатляющим видом и клоунским нарядом.

– Лила, – почти умоляюще произнес Нарвин, – говорить буду я.

– У меня нет желания общаться с твоим племенем, – ответила Лила рассеянно, осторожно выходя из флаера и ступая на траву. На миг ее лицо осветилось улыбкой, она подняла голову, наслаждаясь солнечными лучами, а затем снова нахмурилась и вздохнула: – Воздух здесь такой свежий и насыщенный. Жаль, что я не вижу неба.

– Долина считается… живописной, – неохотно признал Нарвин.

– По-твоему это значит «красивая»?

Он не ответил. Интерес Лилы заставил его более пристально осмотреться, и изменения, которые он заметил, перехватили у Нарвина дыхание. Когда Лила поняла, что он все еще молчит, она подошла ближе.

– Что-то случилось? – тихо спросила она.

– Южные ворота забаррикадированы, – ответил Нарвин, медленно осматривая территорию и подмечая все новые изменения. – На стенах подпалины, а на газонах палатки с беженцами. Я и не подозревал, что война докатилась так далеко.

– Ты не проверял, цела ли твоя семья?

– Не было времени, – рявкнул Нарвин и чуть спокойнее добавил: – И я никогда не думал, что Стиллхейвен когда-либо увидит войну. Эти стены не знали выстрелов десятки тысяч лет. В молодости оружие, пронесенное на такое мероприятие, вызвало бы скандал, а сейчас у дверей вооруженная охрана. Галлифрей представляет… представлял собой самую древнюю и самую мирную цивилизацию в галактике. На землях Галлифрея войны не было дольше, чем некоторым видам требуется времени, чтобы обрести разумность. Мы обладаем одним из самых мощных и смертоносных видов оружия во вселенной, но со времен рассилоновых войн мы никогда не использовали его ни для завоевания, ни для уничтожения. Вот это и делает нас величайшей цивилизацией из всех, понимаешь, Лила? Мир и стабильность.

– Больше не величайшая, – сказала Лила, – Война пришла и на Галлифрей, теперь вы ничем от всех остальных не отличаетесь.

Это было больно, особенно, учитывая, что Лила даже не пыталась скрыть довольный вид, но это было правдой.

– Мы опаздываем, – Нарвин мобилизовал весь свой авторитет и достоинство, каким обладал. – Похоже, что большая часть гостей уже на месте. Все время держись меня.

– Прикрыть спину? – уточнила Лила, следуя за ним, все еще осторожничая на незнакомой территории.

– Да, но еще и внимательно слушай, что говорят вокруг. Пользуйся этими своими инстинктами и тихо подсказывай, если замечаешь что-то подозрительное.

– Но если это так опасно, почему ты не взял больше оружия и своих людей? – поинтересовалась она.

– Потом поговорим, – они как раз подошли к главному входу, где, к удивлению Нарвина, стоял чопорный молодой человек в ливрее охраны дома Стиллхейвен и, держа в одной руке стазер, проверял приглашения.

– Имя? – требовательно спросил охранник.

– Главный координатор НРУ Нарвин. Я есть в списке.

Однако охранник проигнорировал список, он полунасмешливо, с примесью сладострастия пялился на Лилу. Нарвин опасно сузил глаза:

– А это леди Лила из дома Диптри.

Лила моментально вспыхнула гневом:

– Никакая я не леди из… – развернувшись к нему лицом, начала она, но тут же получила незаметный тычок локтем от Нарвина, на который, при других обстоятельствах, он бы никогда не отважился.

– Леди Лила из дома Диптри, – повторил он еще раз чуть громче и просто пошел мимо охранника, зацепив того плечом и потянув за собой свою спутницу.

– Ты доведешь до того, что нас вышвырнут раньше, чем мы успеем войти, – прошипел он яростно.

– Но я же не леди из дома Диптри, – прошипела она в ответ, стряхивая его руку. – Андред мертв, а я просто Лила из племени севатим. Тебе этого не достаточно?

– Да я бы тебя представил как тайную дочь Рассилона, если бы думал, что это хоть кого-нибудь здесь впечатлит, – рявкнул Нарвин. – Ну честно, ты что, совсем тонкостей не понимаешь, да?

Даже если Лила и собиралась ответить, звук гонга ей помешал. Собравшиеся гости молча встали лицом к подиуму, на котором стоял очень старый представитель Дома в церемониальных одеждах, ударявший в гонг. Рядом с гонгом на пьедестале стояла урна. Старик прочистил горло и произнес: «В память о благородной Даркеллаквистраастрид я всех приглашаю на это поминание».

На этом церемониальная часть вечера завершилась, и Нарвин был очень рад, что пропустил все ритуалы и напыщенные речи. Без сомнения, Даркел затребовала полный пакет услуг со всей невозможной помпезностью. Большинство из молодых посетителей выглядели осоловевшими от ужасающей скуки, но более зрелая и ушлая часть гостей уже рассредоточивалась по газонам и заводила друг с другом нужные разговоры. Политика и интриги в память о ней — Даркел бы это одобрила.

Прежде чем он успел осмотреть толпу, чтобы хотя бы примерно понять, кто бы мог его отравить, к ним подошел низкорослый пожилой повелитель времени. Можно даже сказать, что он был древним, как по годам, так и по внешности, но его лицо лучилось здоровьем и бодростью.

– И кого же это мои старые глаза выследили? – воскликнул он, рассмеявшись своему каламбуру. – Ба! Да это же мой любимый племянничек, малыш Нарвин! И как в наше время поживают жучки? У Мардж они до сих пор на чердаке хранятся, знаешь ли. Всегда стонет о том, как ей жаль, что ты не сделал карьеры в Академии.

Нарвин все бы отдал за то, чтобы сбежать куда угодно, но дядюшка прочно вцепился в него своей костлявой, но крепкой рукой.

– Я сейчас работаю в Небесном Разведывательном Управлении, дядюшка Пенделл, – процедил он сквозь зубы.

Пенделл всегда был наименее любимым из его дядьев. До своей отставки тот работал в новостях и до сих пор оставался неисправимым болтуном, для которого самым большим развлечением было вытаскивать из каждого разные постыдные секреты. А прямо сейчас старикан подмигивал Лиле.

– Конечно, сынок, – он повернулся к Нарвину, – но даже у координатора должны быть увлечения. Хотя, как я погляжу, ты перешел к исследованию куда более экзотической фауны.

– Остерегись, старик! Я знаю это слово, и оно мне не нравится, – Лила гордо задрала подбородок и яростно уставилась в пространство повыше левого плеча Пенделла.

– Мне тоже не нравится, – быстро произнес Нарвин, чтобы не произошло столкновения (он сказал абсолютную правду, ибо сочетание слов «экзотический» и «Лила» в одном предложении заставляло его щеки предательски краснеть со времен той треклятой фальшивой конференции). – Лила… – он запнулся, потому что, черт возьми, он не мог ее назвать даже одним из своих агентов, ведь тогда вместо Пенделла его выпотрошит уже Лила. – Лила – моя спутница.

«Нет, нет, нет, это еще хуже», - подумал он.

– В смысле, я хочу сказать, что она мой телохранитель. Да, мой личный телохранитель.

Брови Пенделла взметнулись вверх, чуть не спрятавшись под копну волос, а сам он начал сдавленно хихикать.

– Что ж, – сказал он, заговорщицки понизив голос, – надеюсь, у нее в этих не особо широких рукавах не только ножи припрятаны. Если ты понимаешь, о чем я.

– Я тебе продемонстрирую свои ножи! – Лила сделала к нему шаг.

Что бы ни говорили о Пенделле, но трусом он не был. Он бросал оскорбления по меньшей мере пяти президентам в лицо и все еще оставался жив и на свободе, а ярость Лилы заставила его лишь отступить немного в сторону.

– Пожалуйста, не нужно, милочка. Я не хотел смутить Нарвина, он с этим и сам прекрасно справляется, – Пенделл похлопал Нарвина по плечу. – Тут есть люди, которые считают, что ты наломал дров, в политическом смысле, конечно.

Он развернулся на пятках, едва избежал столкновения с робослугой, шедшим с подносом с напитками, и тут же потерялся бы в толпе, если бы Нарвин его не догнал.

– Подождите, – он выдернул рукав из хватки Лилы и, пытаясь говорить тише, снова обратился к старику: – Пенделл, вы сказали, что тут есть кое-кто недовольный мною, но вы не могли бы сказать, кто именно?

Каким бы унизительным ни было сообщение Пенделла, на самом деле его можно было рассматривать как жест дружеской поддержки. Может быть, он захочет сделать еще одну дружескую подсказку. А уж если кто-то в Доме Стиллхейвен и знал все слухи, так это был он.

Пенделл нахмурился и снова отошел.

– Я бы сказал, что почти все, – сказал он уже без добродушия в голосе. – И если ты искал прощения, то я не понимаю, зачем ты притащил за собой телохранителя бывшего Президента. В политическом смысле это выглядит слишком неуклюже, даже для тебя. А теперь прошу меня простить, я тороплюсь на фуршет.

Пенделл ушел, и на этот раз Нарвин не пытался его остановить. Такое неожиданное развитие событий выбило его из колеи. Среди членов его семьи были люди, которых он мог бы заподозрить в желании убить его, если бы это принесло какие-то выгоды, но Пенделл среди них не значился. Боялся ли он приспешников Даркел, или ему просто было наплевать?

– Ты удивлен, – сказала Лила, остро подмечая детали, как и всегда. – Твой дядя не всегда был таким грубым?

– Грубым? Был, – ответил Нарвин. – Жестоким – нет.

Он снова обежал глазами толпу, подмечая тех, кто явно на них пялился и кому было все равно. Рядом с подиумом в неплотном кругу стояли самые влиятельные члены Дома Стиллхейвен — леди Тамардж, кардинал Валоксин, лорд Хильдинг, который, по слухам, был вероятным кандидатом на пост нового Верховного инквизитора, а также их супруги и близкие друзья. К ним только что присоединился Пенделл и рассмеялся над какими-то словами Хильдинга.

Лила внезапно коснулась его плеча:

– За нами кто-то наблюдает, – шепнула она. – Я это чувствую.

Нарвин махнул одному из робослуг, воспользовавшись этим движением, чтобы посмотреть, права ли Лила. Но вместо робослуги напиток ему протянула ухмыляющаяся женщина в аркалианских одеждах.

– Вижу, ты рассматриваешь внутренний круг, – сказала она. Ты должен быть там, Нарвин, ты заслужил право быть среди них. Даже Даркел в конце концов почти уважала тебя.

– Замолчи, – вмешалась Лила, наполовину вытащив нож из ножен. – Не трогай его.

Женщина рассмеялась и протянула Лиле второй бокал вина:

– Если бы я захотела убить Нарвина, я бы не делала это так открыто. Ты не представишь нас друг другу, Нарвин?

– Элидия, – он без выражения произнес ее имя. Он должен был догадаться, что она здесь окажется.

– Председатель Элидия, – поправила она, – но ты можешь звать меня просто по имени в память о былых временах. И кто же твоя восхитительно необычная сообщница?

– Я Лила, – представилась Лила, отпив немного вина. – Напиток в порядке, Нарвин, он не отравлен.

– Потрясающе, – выдохнула Элидия. – Генетически усиленные рецепторы как компенсация слепоты?

– Нет, в Лиле все натуральное, – Нарвин неловко переминался между дамами, пытаясь придумать способ быстро закончить этот разговор. Элидия могла бы помочь, но она точно так же могла и оказаться врагом. Он никогда не мог ее толком понять. – Я здесь не для пустой болтовни.

– Разумеется, нет, – Элидия взглянула на него поверх кромки бокала. – Ты здесь чтобы заслушать завещание Даркел.

– Ага! – воскликнула Лила, забыв об осторожности. – Так вот почему мы здесь! У Даркел было что-то, что нужно тебе, и она передаст это своим наследникам.

– Ум столь же острый, как и язык, – Лила на миг замерла то ли от самого комплимента, то ли от того, как его произнесли. Элидию рассмешило это внезапное молчание, она переводила взгляд с Нарвина на Лилу. – Думаю, Даркел в тебе ошибалась, Нарвин. Она считала, что Президент Романа околдовала тебя своими женскими чарами, но очевидно, что явно не это держало тебя на ее стороне.

Нарвин подавился вином:

– Даркел так считала?

– Я говорила ей, что это смехотворно, но Даркел по-своему тебя любила. Помню, как она постоянно зудела о том, что ты однажды станешь политически выгодной парой, если кто-нибудь поможет тебе с карьерой в НРУ…

– Поможет мне!? Да все, что делала Даркел – это использовала меня в своих собственных целях! – фыркнул Нарвин.

– Да, – кивнула Элидия. – Старая добрая Даркел. Время от времени я по ней скучаю.

После этих слов она грациозно упорхнула и смешалась с толпой, оставив Нарвина таращиться ей вслед с открытым ртом. Лила, допившая вино и уронившая бокал в траву, все еще выглядела озадаченной.

– Романа не ведьма! И что она имела в виду, сказав, что «тебя держало не это»?

– Я сомневаюсь, что она вообще что-то имела в виду. Скорее всего, она просто развлекалась за наш счет, – мрачно изрек Нарвин.

– Не могу сказать, была ли эта женщина врагом или другом, – Лила покачала головой, – и все же… Мне кажется, ты ей нравишься. Это очень странно… По-моему, я еще не встречала никого, кому бы ты нравился.

– Да и ей вряд ли, – пробормотал Нарвин. Он был все еще оскорблен смехотворными инсинуациями Элидии, но кое-какие ее слова всколыхнули память, и он осознал, как долго Даркел пыталась его использовать. Должно быть, еще с момента его вступления в НРУ она знала, что он станет ее проводником в мир, в котором до него у Дома Стиллхейвен не было никаких связей.

– Ты ей не нравишься? А почему? – упорствовала Лила, явно не собираясь оставить эту тему в покое.

– Потому что она сестра Даркел. И я чуть было на ней однажды не женился.

Лила громко рассмеялась.

– Элидия была твоей нареченной? Это был «политический брак»?

Со стороны Элидии это действительно был бы политический брак. Они знали друг друга с детства, но она никогда не выказывала к нему никакого романтического интереса до его вступления в ряды НРУ. Ее внезапный интерес тогда его не удивил – он был молод, неопытен и слишком доверчив, чтобы понять, что это Даркел дергает его за ниточки. Он тогда просто подумал, что девушки считают шпионов более привлекательными, нежели инженеров, и что даже Элидия, хоть она и была разумнее многих других, не смогла устоять перед опасными чарами его новой профессии. Естественно, сначала ему было приятно, потом он был польщен, потом обрел самоуверенность. Он даже мечтал о том, что станет уважаемым и популярным. Пузырь самодовольства лопнул, когда Элидия разорвала помолвку.

– Уверена, что тебя ждет блестящая карьера шпиона, Нарвин, – сказала она тогда ему, – но я нахожу слишком утомительной всю эту возню с политическим браком.

Это было унизительно и даже обидно, но, оглядываясь назад, Нарвин был благодарен тому цинизму, который приобретался вместе со службой в НРУ. С тех пор он никогда больше не развлекался мыслями о популярности, власти или личной славе. Он сосредоточился исключительно на карьере ради себя самого и в конце концов понял, что находит в своей службе больше удовлетворения, чем принес бы ему брак. Без Элидии он, возможно, не стал бы тем агентом, каким был сейчас, но, если бы она стала его женой, он совершенно точно бы стал тем тщеславным и испорченным человеком, каким его хотела видеть Даркел.

– Да, – ответил он на вопрос Лилы, содрогнувшись от жуткой мысли о том, как могла бы сложиться его жизнь. – Это был бы политический брак.

*

Только теперь Лила по достоинству оценила семью Андреда. Когда они только поженились, она просила его не настаивать на том, чтобы подружиться с его семьей. Хотя некоторые члены семьи и проявили жест доброй воли, тепло поприветствовав ее, она понимала, что никогда не сможет вписаться в их общество и стать членом семьи. По крайней мере, они в достаточной степени любили Андреда, чтобы принять его выбор спутницы жизни.

А вот семью Нарвина можно было сравнить разве что с ямой, полной хищных рептилий. Так что она даже обрадовалась, когда снова прозвучал гонг и старейшины племени призвали всех собраться для зачитывания завещания покойной. Лилу беспокоило то, что она до сих пор не знала, ради чего Нарвин сюда прилетел. Если какая-то вещь раньше принадлежала Даркел и Нарвин хотел ее заполучить, это могло быть только нечто опасное. Может быть, какое-то секретное оружие Пандоры? Как бы ей хотелось снова видеть, чтобы получить более подробное представление о том, что их окружает, на случай, если придется спасаться бегством. А еще она почти все отдала бы за то, чтобы рядом был верный К-9.

Список принадлежавших Даркел вещей был очень длинным, казалось, что каждую вещичку она завещала самым разнообразным своим родственникам. Для Лилы все это было крайне утомительным. Зачем таким образом разделять свои владения? И кому вообще захочется получить платья Даркел? С каждым пунктом наследства Нарвин все больше нервничал, что-то бормоча себе под нос о том, насколько Даркел хитрая и коварная женщина.

Лила придвинулась ближе и прошептала ему на ухо:

– То, за чем мы прилетели, не значится в списке?

Нарвин вздрогнул от неожиданности.

– Боюсь, Даркел предвидела мое присутствие. Оно может находиться в любом из этих сундуков, свитков или церемониальных шляп.

– Так что будем делать?

– Нам остается только одно, – ответил он мрачно.

– Будет драка? – идея перерезать горло парочке человек из племени Нарвина ей понравилась, радость омрачало только то, что силы были неравны.

– Будем надеяться, что нет. Но если избежать этого не удастся, как координатор НРУ я даю тебе все полномочия применять силу при необходимости, – и он вложил небольшой стазер в ее ладонь.

Лила сделал глубокий вдох. Хорошо будет погибнуть именно здесь – под открытым небом, где под ногами мягкая трава, а чистый ночной ветер остужает лицо.

– Да будет так, – просто ответила она.

Когда старейшина дошел до конца завещания, Нарвин направился вперед, прокладывая себе дорогу сквозь толпу. Лила следовала за ним по пятам, придерживаясь за край рукава его робы одной рукой и пытаясь выглядеть как можно более устрашающе. Они пробрались через толпу, поближе к говорившему, который остановился посреди предложения, прочистил горло и недовольно спросил:

– Что это там за волнение?

– Простите, Дроувер, – Нарвин повысил голос, чтобы его было слышно, несмотря на гомон толпы, – но я объявляю данное собрание незаконным согласно статье 237 Конституции Галлифрея.

– Двести тридцать семь? – просипел справа от Лилы чей-то голос. – Да что эта молодежь о себе возомнила?

– Согласно статье двести тридцать семь, – подтвердил Нарвин, и Лила четко ощутила, что он получает от этого мрачное удовольствие, – в соответствии с Законом о чрезвычайном положении, любое собрание десяти или более человек должно получить разрешение Высшего Совета, Кастеляна или НРУ, в противном же случае все собравшиеся подозреваются в государственной измене.

– В соответствии с Законом о чрезвычайном положении? Но он же сейчас не действует! – протестующе заявил женский голос.

– Вот тут вы ошибаетесь, кардинал Дрелла, – Нарвин шагнул на подиум. – Президент Мэтайас находится на своем посту только три дня, и он до сих пор официально не отменил чрезвычайное положение. Являясь высшим представителем законодательного органа в данном месте, я обладаю правом распустить это собрание и конфисковать все предметы, перечисленные в данном списке.

Среди траурного собрания раздавались возмущенные выкрики, но никто так и не посмел прямо угрожать Нарвину. На мгновение Лила подумала, что, возможно, они выиграли эту битву одними словами. Затем старейший снова прочистил горло и ударил чем-то тяжелым о пол.

– Я как раз собирался огласить, – продолжил он, – последний пункт из списка: «Если мой кузен Нарвин почтит своим присутствием церемонию чтения завещания, я оставляю ему ключ от своих хранилищ.

Нарвин замер.

– А, что ж… Это неожиданно.

– Нет! – закричала Лила и попыталась его оттащить, но опоздала. Она еще успела схватить его за одежду, когда раздался громкий удар, Нарвин дернулся под ее руками, и они вместе рухнули на пол. Лила тут же вскочила на ноги, направляя стазер то в одну, то в другую сторону. – Прочь! – заорала она. – Отойдите, или я буду стрелять!

Что-то кольнуло ее в плечо, словно комар укусил. Пока она сообразила, что это яд, у нее уже подкосились ноги, и она рухнула на пол рядом с Нарвином.

@темы: второй тур, тексты, джен